Марголеана. Имя мне Гнев - Гаглоев Евгений Фронтикович - Страница 2

Тело слегка ныло от усталости. Вагон мерно раскачивался под стук колес. На станциях входили и выходили пассажиры. Сидевшие напротив старушки неодобрительно косились на татуировки, покрывающие правую руку Бузулуцкого, на сережки в его ушах. Степан не обращал на них внимания, он уже давно привык к осуждающим взглядам. Бузулуцкий откинулся на жесткую спинку сиденья, не открывая глаз. Ехать ему было еще минут двадцать, так что пропустить свою остановку он не боялся. Опасаться стоило совсем другого. В его наушниках играла рок-музыка, но мыслями Степан был далеко.

События вчерашнего вечера все еще прокручивались у него в голове. Он пытался отвлечься, но никак не мог перестать думать о случившемся. Смерть Рыжего и новость о гибели его подельников, арест, последующий допрос в полицейском участке. Хорошо, что Роман Кукушкин сумел каким-то образом уговорить следователей отпустить Степана и Егора. Бузулуцкий отлично понимал, что, если бы не вмешательство Романа, сидеть ему сейчас за решеткой. С таким-то прошлым… полицейские точно не спешили бы его отпустить.

Степан хорошо помнил свой последний визит в полицию. Это было четыре года назад, сразу после его спасения от рук Хирурга, и опять же Роман Кукушкин тогда был поблизости. Словно ангел-хранитель, однажды появившись в его жизни, он постоянно оберегал Степана от всевозможных проблем, но проблемы каким-то образом постоянно находили Бузулуцкого, и он ничего не мог с этим поделать. Видимо, судьба у него такая. Или карма, как сейчас принято говорить.

Правой рукой Степан машинально поправил широкий кожаный браслет на левом запястье. Напоминание о случившемся, на всю жизнь оставленное ему Хирургом. Степан помнил все, словно это было вчера, хотя никому не рассказывал об этом. Все окружающие думали, что с ним все в порядке, все ужасы остались в прошлом. Пусть бы и дальше так считали, ведь он терпеть не мог, когда кто-то начинал его жалеть. Но Степан до сих пор часто видел в своих снах тесную операционную и склонившуюся над ним жуткую фигуру в грязно-белом халате и фартуке, заляпанном темными пятнами…

В школе Степан вел себя как вполне обычный подросток. Не слишком прилежный, возможно, недостаточно воспитанный. Завуч и учителя не уставали ему об этом напоминать. Его компанию составляли в основном дворовые хулиганы, сколотившие впоследствии настоящую банду.

Своего отца Степан не знал, а матери всегда было плевать на то, где и как он проводит свободное время. Тамара Бузулуцкая не реагировала, когда сын пропускал занятия в школе. Ее волновали другие проблемы – гулянки, ухажеры, свалка за ближайшим продуктовым магазином, куда обычно выносили испорченные и просроченные продукты. Охотников за этой сомнительной добычей всегда было много. Иногда у мусорных контейнеров происходили нешуточные драки за право обладания очередной «просрочкой». Частенько мать возвращалась с синяками, но приносила с собой упаковки дурно попахивающей рыбы, пакеты с подгнившими овощами, обрезки засохшей колбасы.

Степан был постоянно голоден, но то, что добывала на свалках мать, его не устраивало. Поэтому он начал приворовывать с друзьями в магазинах.

На работу старшеклассников обычно не брали, а если и предлагали какое-то место, то с самой мизерной зарплатой. Чаще всего это были вакансии курьеров, грузчиков или дворников, но им всегда хотелось большего. Мясо, Сема, Рыжий и другие приятели Степана быстро перешли от магазинных краж к грабежам припозднившихся путников. Они отбирали деньги, телефоны, банковские карты, при этом иногда сильно избивали своих жертв, особенно если те оказывали сопротивление.

Рыжему и компании нравилась такая жизнь, у них появились деньги и даже кое-какие связи в криминальных кругах, в основном через многочисленных скупщиков краденого. Но Бузулуцкому это было не по душе, и дружба с ребятами вскоре начала его напрягать. Уже тогда Степан понимал, что рано или поздно такие игры закончатся плохо. Он решил порвать с бандой, но все никак не мог набраться храбрости, чтобы сказать об этом. Степану не простили бы попытки уйти, но и продолжать общение с ребятами он уже не мог.

В конце концов подходящий случай подвернулся. Только произошло все совсем не так, как планировал Степан.

Однажды он возвращался домой почти в полночь. Они с приятелями в очередной раз засиделись допоздна в квартире Рыжего, доставшейся ему по наследству от бабки. Рыжий превратил свое жилище в настоящий притон, у него собирался сброд со всего района. Веселье било ключом день и ночь, но соседи, запуганные Рыжим и его приятелями, не смели возмущаться.

Тем вечером Рыжий отмечал день рождения одной из своих подружек, имени которой Степан даже не помнил. Некоторые остались ночевать там, где праздновали, но Степан всегда предпочитал спать у себя. Бузулуцкий опасался, что если он перестанет появляться дома, то подозрительные дружки матери почувствуют себя полновластными хозяевами в чужой квартире. В их убогом жилище и так уже не осталось ничего ценного, не хватало еще превратить его в ночлежку для бомжей.

На улицы опустилась ночь. Между темными бетонными коробками зданий тускло светили редкие фонари. Степан торопливо шагал, слегка ссутулившись и втянув голову в плечи. Было ветрено, накрапывал мелкий дождь, а потрепанная курточка совсем не грела. До дома оставалось всего два квартала. У края дороги под слегка покосившимся уличным фонарем стояла темная машина с открытым багажником. Возле нее крутился какой-то высокий мужчина в черной спортивной куртке. Степан мельком окинул его взглядом – незнакомый мужик, явно не из их района. Незнакомец поднял крышку капота, затем вернулся на водительское место. Видимо, не мог завести двигатель.

Степан обошел машину, и тут незнакомец его заметил. Худощавое лицо мужчины было едва различимо в бледно-желтом свете фонаря.

– Эй, парень! – внезапно окликнул он Степана. – Помоги, а? Иначе я тут до утра проторчу.

Он выскочил из машины, но Степан не торопился останавливаться. С чего ему помогать невесть кому, тем более в такое позднее время?

– Мне всего-то нужно аккумулятор из багажника вытащить, – зачастил незнакомец. – Одному сил не хватает, а без него я завестись не смогу! Помоги, пожалуйста! Больше тут не на кого рассчитывать.

Что-то в его голосе заставило Степана остановиться.

– Ладно, – глухо буркнул Бузулуцкий, подняв повыше воротник куртки.

Торопиться ему было особо некуда, до дома рукой подать. А мужик и правда в беде.

Степан приблизился к открытому багажнику и заглянул внутрь. В дальнем левом углу стоял запасной аккумулятор. Дно багажника было застелено толстой мешковиной.

– Там рядом перчатки есть, – сообщил незнакомец, приближаясь. – Надень, чтобы руки не испачкать. Не знаю, как тебя и благодарить! Если бы не ты…

Степан склонился над багажником, пытаясь разглядеть обещанные перчатки. И в этот момент незнакомец ударил его по затылку. Удар был настолько сильным, что Степану показалось, что ему проломили голову. Вскрикнув, он мигом развернулся и вскинул руку, чтобы защититься, но едва успел разглядеть короткую черную дубинку в руке незнакомца. Второй удар пришелся парню в висок. Бузулуцкий рухнул головой в багажник, а незнакомец легко подхватил его ноги и перебросил через борт.

– Вот и молодец, – еще расслышал Степан, теряя сознание. – Хороший мальчик.

И крышка багажника захлопнулась, мгновенно погрузив его в темноту и отрезав от внешнего мира.

Все, что происходило позже, Степан помнил очень плохо, какими-то краткими вспышками. Чьи-то руки, сдирающие с него одежду. Дикая боль в запястьях и щиколотках, словно кто-то острым ножом пытается отрезать ему кисти и ступни. Ледяная жидкость с сильным запахом какой-то дезинфицирующей химии, которой протирали его обнаженное тело, и плотный тканевый мешок на голове. А еще иглы, много игл, протыкающих его кожу на внутренней стороне рук.

Степан представления не имел, сколько длились пытки. Позже врач в больнице сообщил, что ему постоянно кололи какое-то успокоительное, поэтому в памяти зияют провалы. Степан даже не мог вспомнить лица того, кто запихнул его в багажник машины. Но это было даже к лучшему. К чему помнить подробности всего, что с ним происходило до того, как появился Роман Кукушкин?