Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 39

На третий день пути они попали в заболоченное место и утром вдруг с этих болот такой туман набросился, что своего носа, скосив глаза, и даже окосев, не увидишь. Куда плыть непонятно, река же петляет часто, понадеешься, что прямо надо и попадёшь в болото. Народ перекрикивался, наверное, Юрий же Васильевич опустил весло в реку и наслаждался небывалой красотой. Туман клубился, приобретая очертания всяких фантастических животных. Ага, вон тётка с огромной жопой. Нет, это не животное. А вон мамонт лохматый хоботом туда-сюда водит. Орёл крыльями машет. Грести все перестали, сидели, ждали, когда кончится эта напасть. Наверное, один Боровой и восхищался этой красотой.

Потом на привале Егорка его спросил через монаха, похоже ли это на реку Лету. Как-то рассказывал им Боровой, ну, потешному войску, легенды древней Греции.

Между прочим, народ кроме Стикса и не знает, что на самом деле река там, в подземном царстве, совсем не одна. Ну, про Лету многие знают. Канул, типа, в Лету. А вот есть там, в греческом подземном царстве, ещё три реки, про которые и историки не все знают. Коцит, Флегетон и Ахерон — даже звучат мрачно. Ахерон! А хероли он ко мне пристал? Коцит — река плача. Флагетон — огненная бурная река. Ахерон — река горя и боли. А Лета — это как бы рай у греков. Туда хорошие души попадают, чтобы провести вечность в забвении. А Стикс — это женское имя — богиня ненависти. Пацаны тогда сидели, открыв рты. Никто им таких интересных историй не рассказывал.

Событие пятьдесят седьмое

Ещё в дороге Юрий Васильевич решил опять в партизана поиграть. Оделся в простые одежки зелёного цвета, в которые и все его потешные были одеты, что-то вроде формы преображенского полка у Петра первого. Зелёный чуть укороченный кафтан, белый ремень и белая перевязь с берендейками, короткий тесак на поясе, на ногах зелёные штаны и сапоги тоже в зелёный цвет покрашены. Только вместо непонятной треуголки обычная шапка-колпак, такой, какой вскоре будет у стрельцов, с меховой опушкой. Ясно, что не соболь — обычная овчина. На плече висит тромблон и в руке алебарда, она же подставка при стрельбе из тромблона. Вся эта экипировка обошлась в приличные деньги, хоть ни ерихонок, ни кольчуги не было. Парни быстро росли и в плечах раздавались и заказывать на них чего железное было рано.

Под них, под потешных, Юрий Васильевич и вырядился. Обычный отрок, как и все, пусть и самый низкий из них. Пополнение молодое в поход не взяли, так что всего вместе с Боровым потешных было двадцать пять человек. Старшим формально у них был дворянин Олег Сапковский — перебежчик из княжества Литовского. Годков ему было под сорок и повоевать уже много, где пришлось.

У московских дворян старшим был сотник Яким Тимофеев сын Рыков. Поместное калужское войско возглавлял заместитель Скрябина Яков Степанов сын Стрельцов.

В Рязани на пристани яблоку негде было упасть. За пару дней до калужцев прибыли три тысячи московского поместного войска, не на лошадях, а как и весной на лодьях, благо в отличии от Юрия Васильевича воеводы все свои лодьи от Казани назад перегнали.

План у Юрия Васильевича, согласованный со обоими сотниками и литвином, был на эту войнушку, если конечно ногайцы пойдут в набег. Они этой дорогой весной уже проходили. Ладно, рекой проплывали. Примерно в пятидесяти верстах от Рязани Ока делает порот резкий и бежит уже не на юго-восток, а на северо-восток. А ещё если полста вёрст прошагать на юго-восток от поворота Оки, там есть село Шилово, вот если от Шилово пройти пятьдесят вёрст на юго-восток, там и будет Шацк. Там строили крепость уже не раз и не раз её сжигали. Теперь снова восстанавливают. И это по мнению всех воевод самое опасное место у засечной черты. Засека ещё дальше идёт на восток и упирается в приток Оки Цну, на которой лет через сотню крепость Тамбов заложат. Южнее немного.

Так по плану общему их отряд со всей артиллерией должен оказаться именно в том месте, где засечная черта упирается в Цну.

Потому, в Рязани только переночевали, узнали новости, прикупили немного муки, уже прилично вздорожавшей, и отправились утром дальше. Путь не близкий, дней пять ещё по начавшей петлять уже Оке и неизвестной никому из их отряда, кроме, того самого литвина Олега Сапковского, реке Мокше, в которую Цна впадает. Он три года назад был у Шацка и ратился с казанскими татарами там.

Надежда была на то, что в месте впадения Мокши в Оку есть поселение и там можно проводника найти, который в Шацке бывал. А поселений не оказалось. Дикие дремучие леса частично заболоченные. Если люди тут раньше и жили, то регулярные набеги всяких степняков их с этих мест на запад наладили. Пришлось вернуться на десяток вёрст в Касимов и там проводника искать.

Даже больше нашли. Нашли того самого мурзу Мустафу-Али, что с Юрием Васильевичем в Казани геройствовал. Он не самый главный в бесхозном теперь Касимовском ханстве, но в десятку точно входит. В результате их отряд пополнился теми же шестью десятками лучших по мнению мурзы лучниками. Ещё пополнился той самой, так и не использованной пушкой, калибра эдак миллиметров в сто двадцать при длине ствола почти два метра, и припасами разными, от продуктов до пороха. Естественно, и проводник нашёлся, что в Шацкой крепости с казанскими татарами воевал. И опять из-за касимовцев чуть замедлилось движение.

Ну, долго ли коротко ли, а пятнадцатого сентября отряд прибыл к тому месту на Цне, где в неё упиралась засечная черта. Была она точно такой, как и у него в Кондырево, примерно стометровый отрезок леса, сваленный верхушками в сторону юга. А вот рва не было. Не успели выкопать.

Увиденное сотникам не понравилось, а мурза вообще плевался и ногами топал. Боровой великим стратегом не был, но и ему то, что успели сделать для защиты рубежей Родины, не понравилось. В принципе можно спешить несколько сотен человек с топорами, и они от берега реки до лысого холма, что от него метрах в четырёхстах за пару часов проход организуют.

— Всё, вои, вот тут и остановимся. Чует моё сердце, что тут полезут поганые, — Юрий Васильевич топнул ногой, — Тут будет город заложён, назло надменному соседу.

Событие пятьдесят восьмое

Разведка — наше всё. Чтобы не демаскировать позиции, после выгрузки с лодей припасов и оружия, их отогнали на полверсты на север. Даже на всякий случай в камыши загнали и ветками закидали. И Юрий Васильевич сразу отправил десяток воев во главе с Олегом Святославичем Сапковским в Шацк. Нужно посмотреть со стороны, что там и как, но пока себя не обозначать. Пусть ратники, что там есть, на себя пока надеются. А то расслабятся, а подмога всего две сотни воев. С собой сотник взял пару касимовцев и восемь московских дворян.

Вторую разведку, на этот раз только из касимовских татар мурза Мустафа-Али отправил вдоль берега Цны на юг. До Шацка вёрст десять — пятнадцать, и на юг решили на такое же расстояние забраться, чтобы к вечеру разведка уже вернулась. Третья группа тоже пошла вдоль берега Цны. Там река фортель в этом месте выкидывает. До этого прямо с юга бежит, а тут делает резкий загиб на восток на пять — шесть вёрст и опять поворачивает на девяносто градусов на север. Вот разведчики должны до того поворота, но по другому берегу, пройти. Пока плыли, то видели, что там в Цну речушка впадает. Нужно места там разведать. Мало ли. Вдруг ногаи тут встанут, и можно будет на лодьях к ним в тыл зайти по тому притоку.

Вообще, Юрий Васильевич чувствовал себя, как будто не в прошлое попал, а на другую планету. Это же в будущем будет чуть ли не центр России. Рязань рядом совсем, до Москвы рукой подать, а здесь не то, что поселений, здесь людей нет. Они за последние два дня, как из Касимова уплыли, ни одной лодки, ни одного человека, ни одной избушки охотника какого не заметили. Нахрена какую-то Сибирь осваивать с её климатом суровым? Тут на сотни километров не тронутые леса, а потом на тысячи нетронутые степи до самого Астраханского ханства. И что печально, за пятьсот лет так особо и не заселят эти благодатные места. Да и Сибирь не заселят.