Мария Кюри - Потерянко Юлия - Страница 3

Во время, когда в семье Склодовских один за другим появились все дети, их родная Польша была разделена между Германией и Российской империей и не считалась самостоятельной страной. Варшава, где жили Склодовские, подчинялась России. Полякам это не нравилось и они мечтали о том, чтобы их родина снова стала свободной. Сказывалось это разделение и на том, что преподавали в школе. Польскому языку здесь не учили, главным языком был русский. Получалось так, что дети, подрастая, выучивали, насколько хватало их способностей, два языка.

Маня, когда ей пришел срок сесть за школьную парту, была несколько расстроена этим фактом. Впрочем, и язык, и арифметика, и история, и все-все предметы давались ей легко, а польской грамоте, а заодно и французской обучал ее дома папа. В то время французский язык был самым важным языком в Европе, им полагалось владеть, если человек хотел считаться образованным. Сейчас его место занял английский.

Так вот, подросшая Мария изучала все эти предметы с одинаковым рвением и с большим удовольствием. Она наконец могла сколько угодно читать. Еще и на разных языках! А еще писать и считать, а заодно помогать с уроками своим одноклассницам (девочки и мальчики тогда учились отдельно).

Не всем наследникам Склодовских учеба давалась так же легко, как Мане. Тем более, что в то время только Юзеф мог наверняка рассчитывать после школы на учебу в университете. Девочек тогда не только обучали отдельно, но и в высшие учебные заведения почти не брали. Университетское образование считалось не женским занятием (крошка Манюся еще покажет всем этим людям, как сильно они ошибались!).

Папа Владислав очень гордился своими смышлеными детьми. Как учитель физики и школьный субинспектор он знал, как это важно — хорошо учиться, набираться знаний и уметь их применять. Многие его ученики потом говорили, как благодарны ему за то, что привил им любовь к знаниям и научил добывать их самостоятельно. А его домашние уроки французского потом самым невероятным образом повлияют на судьбу младшей дочери.

А пока панна Мария проявляет в школе не только блестящие способности, но и твердый, даже в чем-то упрямый, характер. Она позволяет себе спорить с учителями, задавать им уточняющие вопросы и не соглашаться с их методами преподавания, которые сводились в основном к простой зубрежке уроков.

Мадемуазель Антонина Тупальская — классная дама, которая отвечала за младшую дочь Склодовских и ее одноклассниц, порой сердилась на своенравную девочку. Но вместе с тем и восхищалась Манюсей, тем, как она тянется к знаниям, как умеет не просто запомнить рассказанное учителем, но и проанализировать, и применить на практике, и поставить учителя в тупик умным вопросом, ответ на который приходилось обдумывать отдельно.

Все эти умения Мани очень пригодились ей, когда однажды на урок без предупреждения явился инспектор частных пансионов Варшавы господин Хорнберг. Его задачей было проверять знания учеников, в том числе выяснять, не выходят ли они за рамки дозволенного утвержденной программой, не преподают ли в школах города польский язык и историю (они были под запретом). Ворвался инспектор как раз в тот момент, когда мадемуазель Тупальская рассказывала девочкам о последнем короле Польше Станиславе Августе Понятовском. Швейцар едва успел предупредить звонком, что ученицам нужно срочно спрятать все учебники с тетрадями и достать вышивку — два раза в неделю девочкам полагалось учиться рукоделию под чтение вслух чего-нибудь из русской литературы.

Хоть и в большой спешке, но все следы запрещенных занятий удалось спрятать от инспекторских глаз вовремя. Тем не менее, господин Хорнберг пожелал пообщаться с какой-нибудь из школьниц, чтобы проверить, чему учат девочек в этом классе. Конечно же, выбор мадемуазель Тупальской пал на Марию, которая хорошо говорила по-русски и успешно справлялась со всеми заданиями. Девочке пришлось читать инспектору вслух молитву на русском языке, называть российских царей в порядке их правления и перечислять состав ныне живущей царской семьи, а также отвечать на другие каверзные вопросы. И Манюся ни в чем не подвела своих учителей, ответив на все вопросы исключительно точно. Только расплакалась от нахлынувших переживаний, когда инспектор ушел.

Рассказать о том, как ей было страшно и чего стоил этот инспекторский допрос, девочка могла только старшей сестре Брониславе — они были с ней чрезвычайно дружны. Броня почти так же хорошо училась, как и Маня, поэтому понимала ее как никто другой. «Не переживай, Анчупечо, ты все сделала, как должна была, ты большая молодец», — сказала тогда девочке старшая сестра. И поцеловала в лоб, совсем как сделала это перед всем классом мадемуазель Тупальская, которой провал проверки грозил куда более серьезными наказаниями, чем плохие оценки.

Несмотря на то, что Маня хорошо училась и учеба доставляла ей радость, эти годы своей жизни назвать радостными она никогда так и не смогла. Беды и настоящие несчастья сыпались на семью Склодовских одно за другим.

Девочке было всего шесть лет, когда в день возвращения всей семьи с летних каникул папа Владислав получил официальное письмо о том, что он больше не является субинспектором гимназии, в которой трудился. Начальству не нравилось то, что он сочувствовал потерявшей самостоятельность родной Польше и обучал своих детей польской грамоте. Пана Склодовского понизили до простого учителя и сократили жалование. Вместе с должностью он лишился и служебной квартиры. Поэтому его многочисленное семейство вынуждено было урезать расходы и перебраться в квартиру поменьше, еще и находившуюся на углу дома — зимой в таких квартирах при печном отоплении ужасно холодно.

Чтобы заработать на жизнь и на поездки мамы Брониславы к морю, где она подлечивала мучивший ее туберкулез, папе Владиславу пришлось брать учеников на полный пансион. Это значило, что до десяти мальчиков жили вместе со всеми многочисленными Склодовскими. Отец семейства давал им уроки по всем необходимым предметам и впридачу обеспечивал питанием. В квартире стоял постоянный шум и было ужасно тесно.