Бойфренд для Цесаревны (СИ) - Ростов Олег - Страница 24

Я буду долго гнать велосипед

В глухих лугах его остановлю

Нарву цветов и подарю букет

Той девушке, которую люблю.

Она резко остановилась. Её попытались уговорить покинуть гостиницу, но она отмахнулась.

— Отстаньте. — Стояла, смотрела и слушала.

Я буду долго гнать велосипед

В глухих лугах его остановлю

Я лишь хочу, чтобы взяла букет

Та девушка, которую люблю

Песня закончилась. Я грустно улыбнулся и положил гитару на стойку ресепшена.

— Это тебе мой ещё один подарок. — Крикнул ей.

Она резко направилась ко мне. В фойе наступила тишина. Все замерли. Ольга подошла, встала очень близко ко мне. Смотрела снизу вверх. Всё же я был выше её. Смотрела мне в глаза.

— Андрей, скажи, это же просто песня? — Задала она тихо вопрос.

— Может быть и просто песня. — Ответил ей так же тихо. И тут она обняла меня. Прижалась ко мне. Я обнял её. Нет, мы не целовались. Просто обнялись, так и стояли некоторое время. Потом я отпустил её. Ольга повернулась и решительно направилась к выходу. Возле него остановилась. Посмотрела на шефа Отдельного Корпуса Жандармов, потом на генерала и ещё на какого-то чина в мундире.

— Если с ним что-то случиться, я вам никогда этого не прощу. А у Отдельного Корпуса Жандармов, военного ведомства и министерства внутренних дел появятся новые руководители. Я, надеюсь, вы услышали то, что я сказала? — И вышла на улицу, где её уже ждал лимузин фирмы «Руссо-Балт».

Весь кагал, который находился в фойе свалил вслед за принцессой, кроме нескольких человек. За стойкой ресепшена стояла девушка в униформе отеля. Она смотрела на меня. На её губах скользнула улыбка. Она закрыла глаза и открыла их, как бы давая понять, что молодец! А потом шифруясь, показала мне большой палец, что всё правильно сделал. Недалеко находился хозяин отеля. Он подобострастно смотрел на полковника Берестина. Трое мужчин подошли ко мне. Шеф Отдельного Корпуса Жандармов, а так же генерал, он оказался министром обороны и третий, тоже не слабый дядька в мундире с генеральскими погонами. Это был министр внутренних дел. Все трое смотрели на меня так, словно хотели, чтобы я исчез и больше нигде и никогда не появлялся.

— М-да, Андрюша. — Проговорил Берестин.

— Извините, Алексей Николаевич. Я просто хотел подарить Ольге праздник, который она долго не забудет.

— Подарить праздник! — Воскликнул генерал, шеф военного ведомства. — Подарил, Андрей. Очень даже! Ты хоть представляешь, что теперь будет⁈ И не Ольга, а Её Императорское Высочество!

— Прошу прощения, господин генерал. Её Императорскому Высочеству… Ольге!

— Ты посмотри каков наглец! — Генерал смотрел на меня и тут я увидел в его глазах смешинки. Ему явно было весело. Хотя он и не улыбался.

— И что теперь, господа, делать с этим молодчиком? — Спросил генерал от МВД.

— Ума не приложу. — Ответил военный генерал. — А может мы его в армию? В гвардию.

— Извините, господин генерал, но в армии я уже был. Так что…

— Ты разве не хочешь быть гвардейским офицером? — Удивился он.

— Нет. Если надо, то я пойду в армию, когда Родину защищать надо будет, а в других случаях, извините. — Ответил я несколько пафосно, но с чувством.

— И даже служить в Кремле? — Опять задал вопрос генерал. Но я не повёлся на явную провокацию.

— Даже служить в Кремле. Знаете, как в песне? — Я взял со стойки гитару, ударил по струнам:

Надо мною тишина, небо полное дождя.

Дождь проходит сквозь меня, но боли больше нет!

Под холодный шепот звёзд — мы сожгли последний мост.

И всё в бездну сорвалось. Свободным стану я — от зла и от добра.

Моя душа была на лезвии ножа!

Я бы мог с тобою быть! Я бы мог про всё забыть!

Я бы мог тебя любить, но это лишь — игра!

В шуме ветра за спиной — я забуду голос твой!

И от той любви — Земной, что нас сжигала в прах…

И я сходил с ума…

В моей душе — нет больше места для тебя!

Я — свободен, словно птица в небесах.

Я — свободен! Я забыл, что значит страх.

Я — свободен, с диким ветром — наравне.

Я — свободен, наяву, а не во сне.

Перестал играть и положил гитару назад на стойку. Все трое заинтересованно смотрели на меня.

— Свободен значит? — Спросил главный полицейский империи.

— Свободен. А что? Надеюсь, меня сразу не расстреляют. Дадут перед казнью чашку риса, стакан водки и возможность выкурить последнюю сигарету. — Сказал это с абсолютно серьёзным видом. Они все трое переглянулись.

— Алексей Николаевич, Христом богом прошу, забирай его и увези куда-нибудь. — Проговорил министр внутренних дел.

— Пошли, Андрей. — Велел мне Берестин. И пошёл к выходу. Я поплёлся за ним. Всё, гейм овер, праздник закончился. Эх, ещё бы коньячка навернуть грамм 500.

Сел в чёрный «Руссо-Балт», но машина почему то не двинулась с места.

— Значит так, Андрей и я не шучу, даже несмотря на предупреждение Ольги Николаевны. Сейчас я отвезу тебя к тебе домой. Дома сидеть и никуда не выходить без моего разрешения. Тебе всё понятно?

— То есть, я под домашним арестом?

— Считай, что так. Вопросы?

— Вопросов нет. Я всё понял.

— Я надеюсь, что ты всё понял. Разговор у нас с тобой про душам ещё впереди.

Меня привезли в бывший особняк Шереметьевых. Я вышел, и машина уехала. На первом этаже меня встретило старшее поколение Самариных, во главе с Фролом Никодимычем. Твою душу. Я прошел и замер, глядя на своих родственников.

— Андрей. — Ко мне подошла Ольга Константиновна. — Что ты натворил в Кремле?

— Ничего, бабушка. Я просто подарил Цесаревне праздник. Ей понравилось. Это главное, Ольга Константиновна. Остальное всё не важно.

— Она сбежала с официального приёма, Андрюша, устроенного в честь её Дня рождения.

— Скажем так, бабушка. Мы ушли по-английски не прощаясь.

— На крышу? — Ольга Константиновна улыбнулась. Я тоже.

— На крышу одной гостиницы. Там я ей показал ночную Москву. Потом мы пили там шампанское, я пел ей песни, и мы танцевали. Вот и всё.

— Вот и всё⁈ — Фрол Никодимыч смотрел на меня из-под своих густых бровей. — Цесаревна, наследница престола, на крыше!!!

— Фролушка, успокойся. — Тут же вмешалась бабушка. — Зато как романтично.

— Олюшка не защищай его. Что ты устроил во дворце?

— Ничего не устроил.

— Как ничего? Ты оскорбил жениха Цесаревны. А у нас, между прочим, есть контракты с немецкими концернами.

— Как я его оскорбил? Я его не обзывал. Я просто высказался по всей этой европейской шобле, что каждые сто лет они ходят к нам, поучить нас уму-разуму, а заодно и ограбить. Правда, каждый раз получают по соплям и уползают к себе. Что мыться они начали 200 лет назад регулярно. А до этого воняли, как скунсы, но при этом смотрят на нас постоянно, как на дикарей. А сами они кто? Хуже папуасов.

Фрол Никодимыч даже закряхтел. Посмотрел на меня другими глазами. Потом усмехнулся.

— Что есть, то есть, внучок. Этого дерьма… Извини, Олюшка, у них не отнять. Что, прямо так и сказал ему в лицо?

— Ну да. А что такое? Разве это не правда?

— М-да. Правда, Андрей, правда. Ой, что завтра будет. Добавил ты нам хлопот.

— Фролушка, я считаю, Андрей всё правильно сделал. А то, что Цесаревна с ним убежала, так себя вспомни? С кем я перед самой своей свадьбой убежала, не послушав родителей и бросив жениха, которого они мне назначили?

Фрол Никодимыч засмеялся. Она тоже. Остальные улыбались. Я удивлённо посмотрел на деда. Ничего себе! Так он сам был ещё тот ходок по молодости, если сумел чужую невесту, практически, из-под венца увести! Ловко!

— Вот, дорогой мой. Сразу видно, настоящий Самарин! — Бабушка погладила меня по плечу. — Андрюша, ты есть будешь?

— Спасибо, но не хочу. Я бы в свою комнату сейчас хотел. Остаться один.