Бойфренд для Цесаревны (СИ) - Ростов Олег - Страница 2

— Пардон, мадемуазель. Я не хотел, извини. Давай руку. — Протянул ей свою клешню. Но она не оценила моего жеста. Вскочила. Смотрела на меня огромными испуганными глазищами. Я вроде не страшный… Хотя после всего, что со мной произошло, фиг знает на кого похож. Может на Квазимодо? — Послушай, подруга. У меня мобила что-то не фурычит, сеть совсем не ловит. Дай позвонить свою мобилу?

Но девчонка почему-то стала от меня пятиться. Она была в джинсах, курточке, кроссовках. На голове шапочка с помпончиком. За спиной рюкзачок. Стандартный прикид девочки-тинейджера.

— Да подожди ты? Я не съем тебя, я не Бармалей! Детьми не питаюсь. Ну выручи меня. Дай мобильник позвонить. — Но она продолжала пятиться. Да что б тебя. В этот момент во двор заскочили трое имбецилов из разряда мелкой полууголовной шпаны из подворотни.

— О, тёлочка! Ну и куда ты от нас решила убежать? Мы с тобой до конца не познакомились. — На меня недоноски не обращали внимания. Им было от 18 до 22. Знаю я такую категорию, крысы конченные. Не люблю я таких. Нутро не переносит. Я и сам не подарок далеко, но этих почему-то не перевариваю. Девчонка дёрнулась. Но со стороны арки шли эти трое. Я стоял, перекрывая проход в соседний двор. Она стала отступать к стене. Я стоял и наблюдал. Понятно, имбецилы гнались за девчонкой, она напоровшись на меня, приняла за одного из этой крысиной стаи. Печально, Андрюха.

— Не трогайте меня.

— А то что будет, маленькая шалава?

— Пожалеете.

Все трое заржали. Один из них схватил девчонку за руку, дернул на себя и обхватил её, прижимая к себе обеими руками. Она задергалась. Троица продолжала ржать. На меня эти кретины внимания так и не обращали. А зря.

— Эй, суслики, малую отпустите.- Все трое замерли, оглянулись на меня. Малая тоже смотрела на меня в ужасе. Да, что ты будешь делать? Чего она так меня боится? Не, я малый не хилый, ломом подпоясанный. Во мне роста 183 сантиметра, вес 90 с вагонеткой и это не сало. Я регулярно в клуб один интересный хожу, где на ринге подраться от души можно и мышцу покачать. По груше поколотить. И подраться никогда не очковал. Спокойно двинулся к ним.

— Ты кто такой, баклан? — Спросил один из них.

— Ты кого бакланом назвал, псина? Малую отпустили резче.

Но мою убедительную просьбу проигнорировали. Опять зря, суслики. Двое стали обходить меня с боков. Всё понятно. Резко рванул к тому, кто заходил с лева. Пробил ему с ходу по грудине кулаком и добавил ногой в коленную чашечку. Он даже среагировать не успел должным образом. Охнул и стал складываться. Я тут же развернулся к тому, кто заходил справа. Он был уже рядом, какой шустрый суслик. Крутанулся и с разворота зарядил ему в грудину ногой. Шнырь улетел спиной на асфальт. Не, ну а что? Заполучить бревном по тулову, да ещё если ты худой, как глист, явно тебя снесёт с копыт. А во мне дури, как я сказал, на 90 кагэ. Звякнул на асфальте нож. Его выронил худой задрот, получивших от меня ногой в грудину. Да мать моя женщина. Я укоризненно посмотрел на третьего урода. Он продолжал удерживать девчонку, но у него в руках тоже уже был нож.

— Суслик, перо брось, а то я им тебе очко порежу на британский флаг. И малую отпусти, последний раз предлагаю.

В этот момент во двор с двух сторон, со стороны арки, ведущей на проезжую часть и со стороны прохода в соседний двор, ворвались полицейские боевики. Толи ОМОН, толи СОБР. Сначала я даже не понял. Но то, что это полиция, к маме не ходи. В чёрной форме, в берцах, с бронежилетами в разгрузках. С автоматами и масками на лицах.

— Всем стоять! Работает жандармерия! — Я сначала даже не успел отреагировать на слово «жандармерия». Поднял руки вверх.

— Атас, фараоны! — Заорал тот, кто держал девчонку. Идиот. Поздно пить боржоми, коли печень через зад вывалилась. Я заблаговременно встал на колени. С этими отморозками лучше не шутить. Руки положил на затылок. К суслику подскочили двое, с двух сторон. Выбили мгновенно нож, потом он получил прикладом автомата в будку и всё, уже на животе, в позе ласточки в полёте. Я думал со мной обойдутся более гуманно. Всё же я выполнил все предписания, как себя вести, когда нарвался на полицейский спецназ. Но я просчитался. Мне зарядили берцем по рёбрам, что я взвыл.

— Б…я. Да вы что творите?

— Глохни. — Меня уронили лицом в асфальт. Руки завели за спину, щёлкнули наручники. Потом резко подняли на ноги. Обшмонали. — Чисто. Оружия нет.

После всю нашу великолепную пятёрку — троих сусликов, меня и малую погрузили в длинный полицейский броневик, что-то типа нашего полицейского броневика «Патруль» на базе Камаза, который заехал во двор. Перед глазами мелькнули надписи на спинах спецуры — «Жандармы». Только тогда, лёжа лицом в пол, вместе с тремя идиотами, задался вопросом, что это за херня? Какие на хрен жандармы?

Слава богу малую не прессовали. Я за неё почему начал волноваться. Её посадили на одно из сидений, располагавшихся вдоль стен десантного отделения броневика.

— Мне куда ноги поставить? — Услышал я девичий голос.

— Вот на этого борова. — Ответил кто-то из жандармов и ткнул меня ногой. Раздался мужской смех.

— Как это на него? Как можно на человека ставить ноги? Вы с ума сошли? — Начала возмущаться мелкая.

— Глохни, шалава малолетняя или рядом с ними ляжешь.

— Я бы попросил, разговаривать с мадемуазелью более вежливо. — Влез в интеллектуальный разговор. Получил удар ногой по спине.

— Глохни шнырь. Или без зубов останешься. — Без зубов оставаться мне явно не хотелось.

— Вы за это ответите! — Взвизгнула девчонка.

— Малая, лучше помолчи. Прошу тебя. С ними бесполезно разговаривать. Я знаю. — Успел сказать ей, не поднимая головы. Опять получил удар берцем по спине. Да мать моя женщина. Если так и дальше пойдёт, меня в каком состоянии в отделение привезут?

— Слушай, что тебе твой дружок говорит и держи язык за зубами. Так как всё сказанное тобой, может быть использовано против тебя. А ты уже наговорила себе на пять лет крытой тюрьмы.

Ни хрена себе! Пятилетку за что? Она вроде ничего такого не сказала. Или я чего-то не догоняю? Вот это я попал в блудняк! Ножки свои она всё же на меня поставила.

— Простите, пожалуйста. — Извинилась она. — Мне просто ноги некуда поставить.

— Всё нормально, мадемуазель. Ради Вас я готов быть и ковриком в прихожей или подставкой для Ваших ножек. И даже не смотря на то, что Вы мне зажали мобильник. — Ответил ей, уткнувшись лицом в грязный, металлический пол полицейской бронемашины.

Опять раздался смех. Смеялись боевики.

— Смотри какой весёлый шнырь. — Сказал кто-то из жандармов. Я не стал высказывать претензии на оскорбления по поводу шныря.

Наконец, машина остановилась.

— Господа шныри, приехали. Ваша конечная остановка. — Сказал кто-то из жандармов. Меня опять рывком, как мешок с картошкой, подняли и выволокли из броневика. — Какой здоровый бугай, да? — Сказал один из тех, кто меня держал.

— Ну вы тоже ребята не хилые ни разу. — Ответил ему. Опять смех с их стороны.

— Точно весёлый. На нарах тоже будешь смеяться? — Лиц спецуры я не видел, они были скрыты масками, только глаза.

— До нар, ещё дожить надо, уважаемый. — Ответил ему. Тут увидел девчонку. Она опять смотрела на меня огромными глазищами. На этот раз в её взгляде было сострадание. Улыбнулся ей, да ладно не грусти, малая, отмажемся, главное мне позвонить. Меня потащили в здание. Как я понял, это было полицейское отделение. Только не мог понять, где это? Нас четверых заволокли в коридор, поставили лицом к стене. Девчонки с нами не было. В какой-то момент услышал где-то её немного приглушённый голос. Причём, как я понял она разговаривала с кем-то на повышенных тонах. Дурочка. Надо сразу требовать звонок родителям. Тем более, она не совершеннолетняя. А она, наоборот, на кого-то ругалась.

Нас обыскали. Кто-то, кого я не видел, так как смотрел исключительно в стенку, стал удивляться.

— Смотри, документы! Иностранец что ли? И деньги. Что это за деньги?