Курсант Сенька (СИ) - Ангор Дмитрий - Страница 6

Бегу ночью, над головой звёзды рассыпаны, как в каком-то фильме. Сердце колотится, в боку колет, а в голове мысль — «Чего я, собственно, бегу? Я же только защищался. Не я первый начал». Но тут же одумался — «Ну его к чёрту, этого участкового. Начнёт протоколы писать, родителей тревожить. А мне это надо?»

Перемахнул через забор Степановых, пробежал огородами и выскочил на свою улицу. Отдышавшись и поправив одежду, пошёл домой как ни в чём не бывало. Да, «весёлая» жизнь у меня намечается, это точно. Но ничего, прорвусь — и не таких обламывали…

Утром следующего дня я, потягивая парное молоко на кухне, бросил взгляд в окно. У калитки стояли родители, а рядом с ними — почтальонша с объёмной сумкой на плече, придерживающая видавший виды служебный велосипед. Отец, устроившись на скамейке, выпускал сизые клубы дыма из сигареты «Стюардесса», а мать оживлённо беседовала с почтальоншей, то и дело поглядывая на конверт в руках.

Они ведь даже не подозревают, что их сын погиб, захлебнувшись в речке, и что в его теле теперь совершенно другой человек. Я-то знаю, что значит потерять ребёнка… Такой участи не пожелаешь и врагу. Теперь моя задача — сделать всё, чтобы они никогда не узнали правду и не потеряли меня снова, раз уж я по какому-то непостижимому стечению обстоятельств занял место их сына. Пусть это будет милосердная ложь. Я готов начать здесь с чистого листа — по крайней мере, мне необходимо понять, для чего я здесь оказался.

Почтальонша укатила, а мать, выкрикивая моё имя, поспешила в избу. Я обернулся, встретив её с вопросительным выражением лица.

— Сенька, — запыхавшись, обратилась ко мне мать, размахивая раскрытым письмом, — тебе из военного училища написали.

Любопытно. Неужели отказали? Тогда даже не знаю, радоваться или огорчаться… Странное совпадение с этим военным училищем — здесь явно что-то не так.

— Что пишут? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Говорят, ты не все документы сдал! — она постучала пальцами по письму.

Отец, с дымящейся папиросой в зубах, уже стоял позади неё и, нахмурив густые брови, прохрипел:

— Как не все? Мать, что ты такое говоришь? Я лично всё проверял. Заявление Сенька подал, характеристику из школы отправил, аттестат зрелости им предоставил, свидетельство о рождении, медицинскую справку тоже, фотокарточки шесть штук я ему оплатил и справку с места жительства, — перечислил отец, загибая заскорузлые пальцы. — Чего им ещё надобно?

— Петр, дай мне хоть слово молвить, — всплеснула руками мать. — Тут чёрным по белому написано — автобиография ещё нужна и положительная характеристика из комсомольской организации. А ещё ему надо успеть пройти военно-врачебную комиссию для проверки состояния здоровья. И за две недели до сентября приехать сдавать вступительные экзамены на месте — математику, физику, русский язык и литературу.

— Сенька! — сразу же гаркнул батя. — А ты чего мне не сказал? Время-то ведь идёт! Дуй сегодня в райцентр и проходи комиссию, автобиографию заодно отправишь в училище. И чтобы к экзаменам потом подготовился как следует. Не дай бог не сдашь — зашибу!

— Сделаю, — кивнул я. — А характеристику что же?

— Не переживай, сынок, я сама схожу возьму — попрошу, чтобы тебе хорошую написали. Ты у нас мальчик правильный, честный — настоящий комсомолец.

Насчёт честного я бы поспорил.

— Ну чего встал? — выпучил на меня глаза батя. — Одевайся! Автобус в город скоро отправится, пропустишь ещё. Машину я тебе нанимать не собираюсь.

Я особо не тревожился насчёт всего этого — воспоминания Сеньки явно не дадут мне пропасть. В школе я хорошо учился, да и сам Сенька к поступлению готовился основательно, так что проблем с экзаменами не предвиделось. А что касается города, полагаю, воспоминания должны вернуться — главное хорошенько осмотреться по сторонам, и сориентируюсь.

Отправился я в свою комнату и надел выглаженную клетчатую хлопковую рубашку, хлопчатобумажные брюки да кеды «Старт». И уже собрался было выходить, да только на что же поеду? Деньги нужны, но родители это предусмотрели. Мать протянула мне четыре рубля.

— Это тебе на автобус и на продукты. Купи килограмм макарон, килограмм сахара и палку варёной колбасы «Докторской», — и ещё вручила мне сорок три копейки сверху. — А это тебе, Сенечка, чтобы в кино сходить и перекусить — пирожки возьмёшь себе да квас. Всё равно ведь, пока в районе будешь, проголодаешься. Только отцу не говори, а то опять ворчать начнёт.

— Спасибо, мам, — я убрал деньги во внутренний карман рубашки.

— Ну всё, с Богом! Иди, а то опоздаешь, — улыбнулась мать и подала мне авоську — сетчатую сумку, которую все так называли.

Свернув её и убрав в карман брюк, я направился на остановку, откуда должен был отправиться автобус ПАЗ-672 в районный центр. Солнце сегодня пекло нещадно, но дул лёгкий ветерок, а потому погода стояла вполне сносная. Но вот только стоило мне свернуть на Майскую улицу, как я заметил Кирилла — того самого оборзевшего шкета, который так любит за ножи хвататься. Он шёл один, с соломинкой во рту, глядя себе под ноги. Вскоре он заприметил меня и окликнул:

— Семёнов, а я как раз к тебе!

— Что, снова подраться захотел? — я остановился, глядя на него серьёзным взглядом, без тени страха. — Вчерашнего не хватило?

— Да нет, как раз наоборот, — замялся он. — Я это… извиниться перед тобой хотел. Может, забудем всё? Ты так-то пацан ровный оказался и заяву на меня не накатал. Не настучал, в общем!

— А смысл мне что-то катать? Доказательств-то нет — ты же меня не пырнул ножом, — пожал я плечами. — Да и твои дружки бы всё отрицали.

— Это да, — хмыкнул желтозубый. — Но всё равно ты никому ничего не сказал. Мог хотя бы моему отцу сообщить, а промолчал. Хотя я весь вечер прождал и утром думал, что рано или поздно участковый притащится.

— Делать мне больше нечего, — невозмутимо произнёс я. — А ты, выходит, с извинениями пришёл ко мне? Тогда давай, приму их, — и я резко впечатал ему кулак в живот. Кирилл согнулся пополам, выдохнув из себя чуть ли не весь воздух разом. — Вот теперь я тебя прощаю, — похлопал я его по плечу.

— Больно же, — проскрежетал он зубами сквозь боль.

— Верно — больно, — кивнул я. — Но зато надолго запомнишь. Ты же не подумал вчера о том, что стало бы с моими родителями, если бы ты меня пришил. А вот представь, если ты в какой-нибудь из драк сам погибнешь, каково будет твоим матери и отцу? Что они почувствуют? Кирюх, убить человека всегда просто, а вот из могилы его уже не вернуть никак — хоть разбейся. Так что заканчивал бы ты уже дурью маяться и за голову брался, — посоветовал я ему напоследок.

— Да понял я всё! — Кирилл с трудом выпрямился и поправил свою кепку-восьмиклинку. — Мог бы и не бить лишний раз. Одного только понять не могу, как ты так хорошо драться научился? Раньше вроде на деревенских сходках не особо отличался.

— Так я к военному училищу готовлюсь, — ответил ему просто и пошел дальше, чтобы не опоздать.

Выхожу за околицу на главную дорогу, а там обшарпанная остановка с облезлой краской, где даже скамеек нет. Уже столпилась кучка деревенских разных возрастов — видимо, тоже по делам в райцентр собрались. Но среди знакомых лиц я приметил и физиономию друга.

— Здорово, Мишка, тоже дела какие в центре? — протянул я ему руку.

— Здорово, Сенька. Свечи зажигания надо для «Явы» купить. Да еще вон тетке своей ведро картошки отвезти, — кивнул он на ведро возле его ног. — Ну а тебе туда зачем?

— Да медкомиссию перед поступлением пройти и за продуктами зайти.

— Так давай, что ли, потом встретимся возле ДК и в кино сходим? Освободишься ведь до вечера? — предложил Миша.

— Надеюсь, успею — мне как раз мать рублевку с собой на кино дала.

— Ну всё, тогда договорились, в шесть сеанс начинается, там и встретимся ближе к этому времени, — обрадовался друг.

А вскоре к остановке подъехал пазик. Из-за ржавчины он больше рыжий, нежели белый. Мы с Мишаней, заплатив за проезд по пятнадцать копеек, уселись на заднее сиденье и покатили в райцентр. Автобус собирал по пути чуть ли не все ухабы на дороге, так что у друга часть картошки высыпалась, ведь ведро было с горкой. Он потом ползал и собирал её по полу, с ворчанием отзываясь о матери, что она так его нагрузила. Ехали мы недолго — до района было километров двадцать от силы. Там мы с Мишкой разошлись в разные стороны.