Недотрога и хулиган - Молчанова Ирина Алексеевна - Страница 6

– Мне хотелось бы оставить его на память.

Девушка не сумела сдержать улыбку.

– Он твой.

Кажется, пророчество тёти Леониды сбывалось…

В вечернем небе мерцали разноцветные огоньки – это светились лампочки на детской карусели. Сладко пахло попкорном и сахарной ватой. Из колонок лились весёлые песни из детских кинофильмов.

Марсель с Клариссой гуляли по аллейкам парка аттракционов. Беседа плавно перетекала с одной темы на другую: без напряжённых пауз, неловких смешков и стеснения, присущего первым свиданиям. Его спутница с лёгкостью поддерживала разговор. Она знала о лошадях, о постмодернизме и гонках «Формулы-1», о Моцарте с Бахом, вулканах Камчатки, о моде, о том, с каким счётом сыграли вчера «Спартак» и «Манчестер Сити», и ещё о многом другом.

На девушке было тонкое кремовое пальто до колен, из-под которого виднелась кружевная юбка фисташкового цвета. На ногах в тон пальто сапожки на каблуке. На шее зелёный шарфик, волосы заплетены в аккуратную косу, а на голове белый вязаный берет. Кларисса выглядела необыкновенно женственно и привлекательно.

Молодой человек подвёл её к палатке тира и спросил:

– Сыграем?

– Я не умею стрелять, – призналась она. И так смутилась, словно была обязана уметь.

– Тебе это и не нужно, – улыбнулся Марсель. Ему сразу стало уютно рядом с ней. Ещё увидев её в первый раз летом, смиренно стоящую возле напавшей на неё собаки, он понял: эта девушка особенная. И не ошибся. Кларисса Маршал являла собой тот тип девушек, которые давно перевелись. Она напоминала прелестную барышню прошлых веков. Её скромность, острый ум, спокойствие, грация и рассудительность возвышали её над сверстницами и даже над студентками. Ни больше ни меньше – идеал.

Марсель заплатил за коробочку пуль и принялся заряжать винтовку. Справа от него кто-то сипло попросил у продавца:

– Мне одну пулю.

Марсель взглянул на свою целую коробочку пуль и улыбнулся. Он планировал во что бы то ни стало выиграть подарок для Клариссы.

Кто-то пихнул его в плечо, раздался всё тот же сиплый голос:

– В сторону, снайпер!

Рядом с ним возникло чудовище – девица в красных кожаных штанах, чёрных высоких берцах и рокерской косухе. На шее кожаный ошейник с блестящими шипами. На голове не прическа, а чёрт-те что. Одна сторона головы – короткий ёжик, на котором выбриты непонятные лабиринты, посредине ирокез с красными кончиками, а на другой стороне головы волосы заплетены в тонкие косички, убегающие по голове на затылок и там скреплённые резинкой. Лицо загорелое, глаза светлые, зелёные, сильно обведённые чёрным карандашом. Под нижней губой, немного выпяченной, в ямочке блестела серёжка-шип.

А от левого глаза тянулась татуировка в виде чёрной ветки дерева с расползающимися по виску голыми ветвями, ускользающими за ухо и вниз по шее. То ещё зрелище.

Девица встала под каким-то странным углом, прицелилась из винтовки и сбила верхнюю банку. Она отлетела в стоящие на второй полке банки и те утащили за собой ещё три банки с нижней полки. Всего получилось шесть банок за один выстрел.

Работник тира тяжело вздохнул:

– Диана, я больше не продам тебе ни одной пули!

Девица лишь ухмыльнулась и указала рукой в красных кожаных перчатках без пальцев на огромного белого зайца.

– Давай вон того – ушастого!

Продавец нехотя снял зайца и вручил девушке.

Та взяла игрушку за уши, взвалила на плечо, вставила в ухо один наушник, из которого донеслась песня Forest System of a Down, и пошла прочь.

Марсель перевёл взгляд с удаляющейся девицы на свою очаровательную спутницу, и на душе сразу стало спокойнее. Девушки с замашками гопников всегда вызывали у него брезгливость.

Молодой человек сделал десять выстрелов, но попал лишь четыре раза, за что ему вручили тряпичную куклу с рыжими волосами и веснушками на бестолковой мордашке. Марсель был разочарован, но не подал вида, отдал игрушку Клариссе. Та искреннее улыбнулась и, прижав к себе куклу, сказала:

– Она очень славная!

А у него чуть не вырвалось: «Славная здесь ты!» – но он сдержался.

Кларисса взглянула на небо, откуда светила луна, и Марсель понял: ей пора. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы смотреть на часы.

– Я провожу тебя.

Они добрались до её дома за десять минут. Парень остановился у кованых ворот, вновь поражённый величием старинного здания.

– Доброй ночи, спасибо за чудесную прогулку, – произнесла Кларисса.

Ему хотелось поцеловать её в щёчку, но он не посмел. Было в ней что-то неприступное, заставляющее от одной мысли о поцелуе или особенном прикосновении испытывать странную робость.

Ему доводилось целовать девчонок, и всё происходило всегда само собой. Но на этот раз Марсель лишь произнёс:

– Спокойной ночи, тебе спасибо!

Кларисса упорхнула, оставив на память о себе дивный запах духов. Марсель решил прогуляться до остановки возле парка аттракционов. Он неспешно шёл по тускло освещённой фонарями улице, вспоминая отдельные моменты прогулки с одноклассницей, и не мог перестать улыбаться.

У остановки он хотел присесть на скамейку, чтобы дождаться автобуса, но, когда отошёл от освещённого участка дороги, замер в шаге от неё, услышав негромкой голос:

– Какой же ты лицемер. Думаешь, если выглядишь белым и пушистым, тебя все именно так и воспринимают? Ты прогнил изнутри. Собственные дети презирают тебя! Тебе все лгут, потому что ты ненавидишь правду и не хочешь её знать.

Марсель поражённо смотрел на девушку с ирокезом, сидевшую на скамейке и разговаривавшую с усаженным рядом белым игрушечным зайцем.

Парень медленно отступил, намереваясь незаметно смыться, но, как назло, под ногой что-то оглушительно хрустнуло. Наступил на алюминиевую банку от лимонада. Девчонка вскинула голову и уставилась на него.

– Ты чего здесь забыл? – зло просипела она.

– Автобус жду, – пробормотал Марсель.

– Иди жди в другом месте! – рыкнула она. Даже голос прорезался. Похоже, она была просто простужена, а не сиплоголосая от природы.

Девица резко вскочила и умчалась по направлению к парку.

– А как же твой собеседник? – крикнул он вслед.

Она на ходу показала ему средний палец.

– Хамка! – крикнул Марсель. Но незнакомка ничего не ответила и не остановилась.

Марсель присел на лавку рядом с зайцем, пробормотал, глядя на игрушку:

– Дружище, да у тебя большие проблемы! Я подслушал тут ваш разговор…

Диана влетела в квартиру, перепрыгнув через бультерьера брата, разлёгшегося посреди коридора. Из комнаты немедленно вырулил отец и ухватил девушку повыше локтя, приказав:

– Дыхни!

Диана демонстративно приблизилась к его лицу и дыхнула в нос.

– Ты пила! – прорычал Анатолий Викторович.

– Не-а, жвачку чавкала, дыня!

– Ты мне тут не заливай! – сильнее стиснул её руку отец. – Я чувствую запах дыма!

– Иди-от.

– Что ты сказала?

Она поняла, что высказала мысли вслух, и, дёрнувшись, чтобы вырваться из его пальцев, процедила:

– Из твоей комнаты дым! Ты сигарету не затушил!

Отец обернулся и принюхался. Его хватка ослабела. Затем он велел:

– Иди в свою комнату! Ложись спать! Поздно уже.

Он никогда не признавал своих ошибок – просто не умел.

Диана презрительно скривила губы, но, так ничего и не ответив, пошла в свою спальню.

Бультерьер, клацая когтями по паркету, последовал за ней.

Девушка сняла свитер, кинула в угол и в бюстгальтере и кожаных штанах завалилась на кровать. Скот запрыгнул к ней и сел рядом, пыхтя над ухом. Диана почесала ему грудку, приговаривая:

– Ах, как Скоти нравится, да, вот так, ещё немного. И ещё чуть-чуть?

Пес прикрыл глаза от удовольствия и млел.

В комнату заглянул брат.

– Ты уже вернулась?

– Нет, она ещё гуляет, звони на мобилу!

Оскар вошёл и, спихнув собаку, уселся рядом, проворчав: