Ментальная Кухня 4 (СИ) - Злобин Максим - Страница 7

— Ну так знакомьтесь давайте! Чай не чужие люди! Вася, это Марио. Марио, куэсто э Вася.

— Ба, — я аж глаза потёр. — А мы с ним, получается… э-э-э…

— Братья, — кивнула баб Зоя и похлопала Марио по плечу. — Троюродные. Или четвеюродные? Джордано он внучатым племянником приходится, вот сам и думай кто вы друг другу. Но похожи ведь, скажи?

Н-да… что-то слабоваты у графа Орлова гены, раз он мне только белобрысую башку от себя подкинуть умудрился.

— Так, — сказал я. — Получается, мы нашлись? Счастливое воссоединение семьи уже произошло?

— Найтись нашлись, а вот про воссоединение пока говорить рано.

— То есть?

— Потом расскажу, — пообещала бабушка. — А теперь давайте-ка отсюда выбираться поскорее, пока ля ветер не подхватил ля камни…

Винтажный глазастый кабриолет вёз меня по улицам Палермо. Брат за рулём, рядом с ним консильери деда, а мы с баб Зоей позади. Кожаные сиденья, ветерок обдувает, из колонок звучит мелодичный джаз, а молодые итальяночки того и гляди шеи свернут, глядя нам вслед. Ну красота же? Красота.

Так вот…

«Нормально делай — нормально будет». Отлить в бронзе, высечь в камне, татуировать на внутренней стороне века. Именно эти слова должны звучать в гимне, и именно с этими словами родители должны будить своих детей вместо банальной «добраутры». Ведь казалось бы! Такая несущественная мелочь, но если бы мы с Зоей Афанасьевной были менее организованными людьми и не вели переписку с учётом всех уже посещённых заведений, то чалиться бы мне в том подвале и дальше.

И это в лучшем случае! Ведь что именно со мной собирались сделать эти нехорошие люди до сих пор непонятно. А были эти нехорошие люди из конкурирующей семьи Скаллизи. Маленькой, слабенькой, но всё равно конкурирующей.

Кстати! Беру назад свои слова насчёт деда Джордано и его пристрастий к женской прозе; тут я погорячился. «Аранчини с барбарисом» — это уникальный пароль, используемый Каннеллони везде и всюду. Сухой рис вперемежку с сухим же барбарисом традиционно летит в молодожёнов на семейных свадьбах, ветка с гроздью красных ягодок изображена на негласном гербе, а посторонним людям аранчини со странной начинкой внушают страх и трепет. Если курьер привёз вам это блюдо, то самое время идти на поклон к дону, узнавать в чём косяк и каяться, каяться, каяться. Ну… либо же начинать готовить завещание.

И получилось примерно вот что:

Из-за внешнего сходства с Марио и пароля, усатый владелец «A Casa Mia» решил, что я из мафии и заявился отжимать у него бизнес. Или рэкетёрить. Или ещё чего дурного задумал, не суть. Недолго думая, усач запер меня в подвале и свистнул на разборки свою крышу.

Всё. Конец рассказа.

И как же удачно, что мой неискоренимый пацифизм в нужный момент взял верх над страхом. Как же хорошо, что Скаллизи отделались синяками, ссадинами, ожогами и разбитыми носами. Ну… может кто-нибудь пару костей поломал, но живы ведь! А это главное. Кабы пролилась кровь, то согласно горячему южному менталитету семьям ПРИШЛОСЬ бы воевать. Ну а так… Марио сказал, что всё разрулит, и мне на счёт Скаллизи переживать не надо.

Про менталку не спрашивал, но судя по загадочной улыбке сразу же всё понял. В обход бабушки. Бабушка же появилась в кафе не сразу и была свято уверена, что это ребята Марио отделали моих пленителей.

И да. Хорошо, что всё произошло именно так, как произошло.

Я нарвался на неприятности, а баб Зоя заглянула в кафе наших доброжелателей. Наоборот было бы куда неприятней. Так вот. Со слов бабушки, ей стоило лишь показать свой фотоальбом, а дальше всё завертелось само. Про Зои ди Афанасси слышал каждый член семьи Каннеллони от мала до велика; Джордано замучил всех своих рассказами про первую жену — строптивую русскую красотку, что когда-то давно отказала ему.

Кстати! Первую и последнюю. Да-да, со слов вновь обретённой родни, дон Каннеллони так и не женился повторно. Наследников у него нет и… нет!

Не-не-не, вот тут увольте.

Я сразу же решил даже не думать в ту сторону. Во-первых, в мафии кровное престолонаследие — дело хорошее, но вовсе необязательное; титул дона вполне может перейти по праву сильного. А во-вторых, перспектива стать графом Российской Империи для меня куда ближе. Ближе, родней, спокойней, понятней. Одно дело развивать сеть ресторанов, а совсем другое жить вне закона и заниматься всякими тёмными делишками. Не прельщает оно меня вот прямо совсем.

Да и потом… чужой я здесь. Пусть свой, но всё равно чужой. Буквально свалившийся с неба иностранец, который ни в чём не шарит и ничего полезного не сделал.

Дальше: ещё немного по поводу семьи и клана.

Когда «вау-эффект» сошёл на нет, я пригляделся к брательнику повнимательней и понял, что он всё-таки постарше будет. Около тридцати ему и да, именно он сейчас был «исполняющим обязанности дона». Он, да ещё консильери Вито ди Лучано, которого мы с бабушкой между собой прозвали Лучанычем. Преклонного возраста итальянец с пигментными пятнами на лысине, в очках и сером костюме на вырост.

И насколько я понял, по функционалу Лучаныч был для семьи Каннеллони как для меня Солнцев, Ярышкин и Стася Витальевна в одном флаконе.

Но где же дед?

— Джордано сейчас в розыске, — сказала баб Зоя, тщетно стараясь скрыть возбуждение.

Дескать, обычное дело. Приехала к бывшему мужу, которого не видела больше сорока лет и который даже не подозревает о том, что у него была дочь и есть внук. С кем не бывает? Пф-ф… день как день.

— По словам Марио за него крепко взялись власти, и он временно скрывается в горах, — тут Зоя Афанасьевна сдалась, выдала истинные эмоции и нервно затрясла коленкой. — Связи никакой нет, но к нему уже отправили курьера с весточкой. Посмотрим: приедет, не приедет…

— Слушай, — задумался я. — А чем же таким наши занимаются, раз нейтралитет между Цепью и власть предержащими решили в отношении деда не соблюдать?

— М-м-м… насколько я поняла, Вась, его не как Звено разыскивают, а как предпринимателя.

— О как…

— За финансовые преступления и контрабанду.

— Интересно. Но на вопрос ты мне всё-таки не ответила: чем же…

— Каннеллони потомственные артефакторы.

— Да́льи са́бби-а, э л’артефатто́ре ти рендера̀ о́ро! — крикнул брат, после чего они с Лучанычем весело рассмеялись.

— Чего говорит?

— «Дай артефактору песок, и получишь золото».

Чем больше узнаю, тем меньше понимаю. Артефакторика разве запрещена? Или есть какие-то требования к изделию, которые Каннеллони не соблюдают? Или налоги на это дело слишком высокие? Или… Ай, к чёрту! Не хочу разбираться! Главное, что стоило мне услышать новость, как в голове тут же выстроился сулящий выгоду ассоциативный ряд.

Есть некие ребята-артефакторы, которые: а) относятся ко мне очень хорошо; б) по всей видимости работают вне закона. А у меня на «Ржевском» тем временем склад забит бронированным хлопком, сбыть который — это отдельное приключение, ввязываться в которое пока что нету ни сил, ни желания.

И дело даже не в том, чтобы найти покупателя, — думаю, что их таких целая очередь выстроится. Дело в том, что сразу же начнутся вопросы. А откуда? А где взял? А ещё есть? А если найду? Одно зацепится за другое и пошло-поехало.

Короче. Придумал я себе развлекуху на время итальянских каникул. Есть над чем поработать! Подзашибу чуть денежек, а заодно с семейством отношения налажу. Надо только придумать как переправить хлопок из Российской Империи и… отставить мысли про тампоны! Сразу же! Агафоныч на такое не пойдёт. Да и много ли в старике перевезёшь?

Так… Ладно. Нужно придумать это, ну и обжиться хоть немножечко. Познакомиться со всеми, понять как всё устроено. Чуть вкурить внутрянку, и уже только потом предлагать что-то конкретное.

— Эх, — выдохнул я, улыбаясь прохожим из кабриолета.

А мир-то, а⁈ Мир вновь заиграл красками!

Машина остановилась на светофоре, и в этот же самый момент у Марио зазвонил телефон. В трубке кто-то что-то истерично орал, а брательник отвечал односложно, мол, ага-ага, понял-принял. В конце концов он сбросил вызов, обернулся к Зое Фанасьевне и широко улыбнулся, — что меня сразу же успокоило.