Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 51

Вандервуд медленно кивнул:

— Я согласен. Когда начинаем?

— Немедленно. Каждый день промедления может стоить нам выгодных приобретений, — я вернулся к столу. — Но есть одно условие.

— Какое?

— Никаких кредитов и займов до полного восстановления экономики. Только собственные средства и реинвестированная прибыль.

— Разумно, — он протянул руку. — Договорились.

Мы пожали друг другу руки, скрепляя соглашение, которое в будущем превратит нас в одну из крупнейших гостиничных империй Америки.

Ближе к вечеру прибыл Джонатан Прескотт. Мой наставник и партнер выглядел уставшим, но довольным. Его серебристая шевелюра побелела еще больше за последние дни, но в глазах читалась удовлетворенность человека, правильно предсказавшего развитие событий.

— Уильям, — он сел в кресло у камина, принимая стакан шотландского виски, — наши клиенты потеряли в среднем только пятнадцать процентов капитала. В такой ситуации это блестящий результат.

Прескотт достал из кожаного портфеля папку с отчетами.

— Вандербильт сохранил большую часть состояния. Роквуд — девяносто два процента благодаря диверсификации в нефтяные активы. Семья Кромвелей потеряла только десять процентов.

— А те, кто не прислушался к нашим рекомендациям?

Лицо Прескотта помрачнело.

— Катастрофа. Синдикат фермеров из Айовы потерял четыре с половиной миллиона из пяти. Мистер Томпсон из Midwest Manufacturing девяносто процентов капитала. Многие из них сейчас буквально на грани банкротства.

Я встал и подошел к большой карте на стене. Красные булавки обозначали наших клиентов, переживших крах. Черные — тех, кто потерял все. К сожалению, черных было больше.

— Джонатан, пришло время второго этапа нашей стратегии. Скупка обесцененных активов и создание программ восстановления.

— У вас есть конкретный план?

Я повернулся к нему, ощущая вес ответственности за свои знания о будущем.

— Первое направление — промышленные предприятия. Сталелитейные заводы можно купить за десять-пятнадцать процентов от докризисной стоимости. Через три-четыре года, когда экономика начнет восстанавливаться, их стоимость вернется к прежним уровням.

Прескотт делал пометки в кожаном блокноте золотым карандашом.

— Второе направление — создание рабочих мест. Купленные предприятия немедленно запускаем с сокращенным штатом, но с достойной оплатой. Это поможет тысячам семей пережить депрессию.

— А финансирование?

— У нас есть двести миллионов наличными. Плюс кредитные линии в европейских банках. Этого хватит для запуска крупномасштабной программы.

Прескотт откинулся в кресле, обдумывая услышанное.

— Амбициозно. Но реализуемо. У меня есть контакты с владельцами предприятий, которые готовы продать их за символическую сумму.

Вечером, когда Прескотт ушел, я остался один в кабинете. За окном загорались огни ночного Нью-Йорка, но город выглядел по-другому. Меньше людей на улицах, тусклее свет в окнах, медленнее движение автомобилей.

На письменном столе лежал список целей на ближайшие месяцы:

1. Скупка промышленных предприятий в Пенсильвании, Огайо и Мичигане.

2. Создание сети столовых для безработных в крупнейших городах.

3. Организация программ переподготовки рабочих.

4. Финансирование медицинских программ для пострадавших семей.

5. Сотрудничество с Рузвельтом в разработке мер по восстановлению экономики.

Каждый пункт требовал миллионов долларов и месяцев работы.

О’Мэлли принес ужин на серебряном подносе: ростбиф с картофелем и бутылку французского красного вина урожая 1921 года. Несмотря на хаос за окнами, повседневная жизнь в особняке продолжалась.

— Босс, — сказал он, наливая вино в хрустальный бокал, — пришла телеграмма от швейцарских партнеров. Золотые резервы в цюрихских банках в безопасности. Плюс поступило предложение от «Женевской транспортной компании» о дополнительных услугах.

Золотые резервы. В моих швейцарских сейфах хранилось золота на сумму около двадцати миллионов долларов. При текущих ценах это составляло солидную подушку безопасности.

— Что еще из важного?

— Мистер Кляйн звонил по защищенной линии. Массерия и Лучиано выражают готовность к расширению сотрудничества. У них есть информация о других предприятиях, которые можно выкупить с выгодой.

Сотрудничество с мафией в текущих условиях могло оказаться полезным. У синдиката были связи и возможности, которые помогли бы быстрее реализовать планы по скупке активов.

Но главная мысль не давала мне покоя: я стал свидетелем величайшей экономической катастрофы в истории человечества. Миллионы людей потеряли работу, дома, надежду на будущее. А я обогатился на их несчастье.

Теперь передо мной стояла задача использовать этот капитал для восстановления экономики и помощи пострадавшим. Возможно, именно ради этого мне был дан второй шанс.

За окном дождь усилился, ударяя по стеклам с новой силой. Город засыпал в тревоге, не зная, что принесет завтрашний день.

Packard Twin Six мягко катился по мокрым дорогам штата Нью-Йорк, направляясь к загородному поместью губернатора Рузвельта в Хайд-Парке. Ноябрьский пейзаж за окнами напоминал гравюры в старых английских альманахах — белые поля, темные силуэты обнаженных дубов, редкие фермерские дома с дымящимися трубами. Красота осеннего утра резко контрастировала с экономической катастрофой, охватившей страну.

— Еще миля до поворота, босс, — сообщил Мартинс, поглядывая в зеркало заднего вида. — Тот черный Buick все еще держится за нами.

Я оторвался от изучения финансовых сводок, разложенных на кожаном сиденье. За последние недели, прошедшие после краха, цифры стали еще более удручающими. Безработица подскочила до двенадцати процентов, банковские крахи следовали один за другим, промышленное производство сократилось на треть.

— Наверное, охрана губернатора, — предположил я, складывая документы в кожаный портфель. — После банковского кризиса в Олбани власти усилили меры безопасности.

О’Мэлли, сидевший рядом со мной в темно-синем костюме, проверил часы на золотой цепочке, подарок от меня на прошлое Рождество.

— Точно в срок, босс. Губернатор ценит пунктуальность.

Автомобиль свернул с основной дороги на аллею, ведущую к особняку. Вековые платаны, мокрые от дождя, образовывали живой коридор. Их ветви переплетались над дорогой, создавая ощущение торжественности, словно мы направлялись не к политику, а к коронации.

Поместье Спрингвуд предстало передо мной во всем величии семейной резиденции Рузвельтов. Трехэтажное здание из желтого кирпича в георгианском стиле, с белыми колоннами портика и симметричными крыльями, излучало достоинство старых американских денег. Дым из нескольких труб растворялся в морозном воздухе, а в окнах мерцал теплый свет газовых ламп.

Мартинс остановил автомобиль у парадного входа. Немедленно появился дворецкий, высокий седоволосый мужчина в безупречной ливрее, чьи движения отточены десятилетиями службы в аристократических домах.

— Мистер Стерлинг? Губернатор ожидает вас в библиотеке. Позвольте принять ваше пальто.

Я передал ему свое пальто из кашемира и цилиндр, поправил манжеты рубашки. Вестибюль поражал сочетанием американского размаха и европейской утонченности: мраморный пол с геометрическим орнаментом, стены обшиты дубовыми панелями, а под потолком висела люстра из венецианского стекла, мягко освещавшая портреты предков Рузвельтов.

— Мистер О’Мэлли может располагаться в малой гостиной, — добавил дворецкий. — Там поданы кофе и свежая выпечка.

Мы прошли через анфиладу комнат. Каждая отражала вкусы нескольких поколений семьи: антикварная мебель XVIII века соседствовала с современными картинами американских импрессионистов, а китайский фарфор династии Цин украшал камины из каррарского мрамора.

Библиотека располагалась в восточном крыле особняка. Просторное помещение с потолком в пятнадцать футов высотой, стены которого от пола до потолка занимали книжные полки из красного дерева.