Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 38

Но на этот раз атмосфера была совершенно иной. Никаких любезностей, никакого коньяка. Оба мужчины сидели за массивным столом, словно судьи на трибунале.

— Мистер Стерлинг, — Шварц не поднялся с места, лишь указал на кресло напротив. — Садитесь. У нас мало времени.

Я опустился в кресло, изучая их лица. Шварц выглядел напряженным, но контролирующим ситуацию. Форбс откровенно демонстрировал враждебность.

— Итак, — продолжил Шварц, — неделя истекла. Каково ваше решение относительно нашего предложения?

Я выдержал паузу, тщательно подбирая слова.

— Боюсь, должен отклонить ваше предложение, джентльмены. У меня есть обязательства перед существующими клиентами, которые не позволяют участвовать в подобных операциях.

Форбс усмехнулся, но смех его был лишен всякого веселья.

— Обязательства перед клиентами? Как благородно. А обязательства перед криминальными элементами из Синдиката, они тоже мешают сотрудничеству с нами?

— Мои деловые связи — мое личное дело, — спокойно ответил я.

— Не совсем, — Шварц открыл папку, достал несколько документов. — Вот отчеты о ваших встречах с Массерией и Лучиано три дня назад. О ваших регулярных контактах с бухгалтером Мэддена. О переводах крупных сумм через счета, связанные с нелегальным бизнесом.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я, хотя уже понимал направление разговора.

— То, что ваш отказ от сотрудничества ставит нас в затруднительное положение, — Форбс наклонился вперед. — Мы предложили вам партнерство из уважения к вашим способностям. Но если вы предпочитаете оставаться в стороне от исторических событий…

— Какие исторические события? — перебил я.

Шварц и Форбс переглянулись. В их взглядах мелькнуло что-то вроде удовлетворения.

— Мистер Стерлинг, — медленно произнес Шварц, — скоро начнется контролируемая коррекция американского рынка. Мы уже не спрашиваем вашего мнения. Мы информируем о свершившемся факте.

— Скоро? — я не смог скрыть удивления. — Вам не кажется, что это слишком рано. Рынок еще не готов к такому шоку.

— Наоборот, — Форбс достал еще одну толстую папку с документами. — Рынок перезрел. Каждый дополнительный день увеличивает риск неконтролируемого коллапса.

Он открыл папку, показал мне схемы и графики.

— Посмотрите на эти расчеты. Объем маржинальных кредитов достиг критической массы. Европейские инвесторы уже начали выход. Нужен лишь небольшой толчок, чтобы запустить цепную реакцию.

— И что именно вы планируете?

Шварц встал, подошел к камину, повернулся ко мне спиной.

— Несколько крупных инвестиционных домов одновременно начнут массовые продажи. Скоординированно, по заранее составленному плану. Объем достаточный, чтобы сбить рынок на десять-пятнадцать процентов.

— Этого хватит для запуска маржин-коллов, — продолжил Форбс. — А дальше процесс пойдет сам. Принудительные продажи вызовут новое падение, новое падение — новые маржин-коллы. И так далее.

Я слушал их объяснения, чувствуя нарастающий ужас. Эти люди действительно собирались запустить финансовую катастрофу с холодной расчетливостью инженеров, взрывающих дамбу.

— А человеческие потери? — не выдержал я. — Миллионы семей потеряют сбережения. Безработица достигнет невиданных масштабов.

— Неизбежные издержки прогресса, — равнодушно ответил Шварц. — Старая система должна быть разрушена, чтобы построить новую, более эффективную.

— Более эффективную для кого? Для вас?

Форбс рассмеялся, поднимаясь из-за стола.

— Мистер Стерлинг, вы говорите как идеалист. Мы предложили вам стать частью решения. Вы предпочли остаться частью проблемы.

Шварц вернулся к столу, сел напротив меня.

— Итак, окончательный отказ?

— Окончательный, — твердо ответил я.

— Жаль, — он вздохнул. — Тогда мы вынуждены обсудить последствия вашего решения. Видите ли, мистер Стерлинг, человек с вашими знаниями о наших планах не может просто уйти в закат. Слишком много информации, слишком много возможностей для вмешательства.

— Что именно вы хотите сказать?

— То, что завтра начнется новая эпоха американской экономики, — сказал он. — Эпоха, в которой нет места для людей, пытающихся помешать историческому прогрессу.

— Вы угрожаете мне?

— Мы предупреждаем, — поправил Шварц. — Любые попытки вмешаться в завтрашние события будут восприняты как враждебные действия. Со всеми вытекающими последствиями. Надеюсь, вы ясно понимаете мои слова. — он встал, показывая, что встреча заканчивается, — можем ли мы рассчитывать на ваше понимание ситуации?

— Можете, — сказал я, тоже вставая.

— Превосходно. Тогда до встречи в новой эпохе, мистер Стерлинг.

Форбс молча проводил меня к выходу. У дверей он задержал меня за рукав.

— И еще одно, — прошептал он. — Завтра вечером будет уже поздно. Но если передумаете присоединиться к нам, звоните. Это ваш последний шанс уцелеть.

Элизабет появилась в моем кабинете без предупреждения, как обычно. Мисс Говард даже не успела доложить о ее приходе, дверь распахнулась, и на пороге возникла знакомая стройная фигура в темно-синем костюме с узкими лацканами. В руках она держала кожаную папку, которую сжимала с таким напряжением, что костяшки пальцев побелели.

— Уильям, — сказала она, закрывая дверь за собой, — нам нужно поговорить. Немедленно.

Я поднял взгляд от утренних сводок биржевых котировок. За окном кабинета виднелись верхушки небоскребов Манхэттена, окутанные октябрьской дымкой. Часы на каминной полке показывали половину десятого утра.

— Элизабет, — я встал из-за стола, — ты выглядишь взволнованной. Присаживайся.

Она опустилась в кожаное кресло напротив моего стола, но тут же подалась вперед, открывая папку.

— Наконец-то. Я нашла то, что искала, — ее голос звучал напряженно. — Доказательства того, что Continental Trust действительно причастна к грядущему краху. У меня есть документы.

Мое сердце забилось быстрее, но я постарался сохранить спокойный вид.

— Какие документы?

Элизабет достала из папки несколько машинописных листов. Бумага была дорогой, с водяными знаками, какую использовали в правительственных учреждениях.

— Помнишь план «Анакондо»? — она протянула мне первый лист. — Операция по контролируемому сжатию рынка через координированные продажи крупными инвестиционными домами.

Я взял документ, быстро просмотрел содержание. Текст изложен сухим бюрократическим языком, но суть была предельно ясной. Continental Trust планировал обрушить рынок через массовые продажи, рассчитанные по времени и объему с математической точностью.

— Где ты это взяла? — спросил я, перелистывая страницы.

— Источник в Министерстве торговли, — уклончиво ответила она. — Кто-то из тех, кто не согласен с планами администрации.

Она достала еще один документ, на этот раз написанный от руки элегантным почерком.

— А это та самая операция «Железный дождь». План скупки обесцененных активов после краха. Списки компаний, которые будут приобретены, схемы финансирования, даже предварительные цены.

Я изучил список. Сотни крупнейших американских корпораций, разделенных по отраслям и регионам. Возле каждого названия стояла цифра — ожидаемая цена покупки после краха. В среднем на восемьдесят процентов ниже текущих котировок.

Это же прямо информационная бомба.

— Элизабет, — осторожно начал я, — эти документы, они выглядят подлинными. Ты очень рисковала. Только теперь возникает другой вопрос. Кто поверит в столь масштабный заговор?

Она встала, прошлась по кабинету к окну, глядя на оживленную Уолл-стрит внизу.

— Именно поэтому я пришла к тебе. Мы с тобой знаем о планах Continental Trust.

— Подозреваем, — поправил я. — Но теперь знаем и детали.

Девушка обернулась ко мне, в ее глазах горел огонь журналистского азарта.

— Уильям, это материал века. Величайшая финансовая афера в истории человечества. Мы должны это опубликовать.