Оракул с Уолл-стрит 5 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 25

Я изучил отчет. Цифры даже хуже, чем я предполагал. Средний размер кредита составлял двенадцать тысяч долларов, а средний срок — всего четыре месяца.

— И это только видимая часть айсберга, — продолжал Крэнстон. — Многие заемщики сейчас покрывают проценты по старым кредитам, взяв новые. Классическая финансовая пирамида, только на индивидуальном уровне. Что нам делать, Стерлинг?

В его голосе звучал неприкрытый страх.

В отличие от банкира, я смотрел на ситуацию с высоты знаний из прошлой жизни, так что ничего не боялся.

— Какой процент заемщиков может реально обслуживать свои долги без постоянного роста рынка? — поинтересовался я.

— По нашим оценкам, не более тридцати процентов, — Крэнстон отпил виски, морщась от крепости. — Остальные семьдесят процентов полностью зависят от продолжения бычьего рынка.

Он достал еще один документ, список крупнейших заемщиков банка:

— Например, мистер Мур, которого вы, кажется, знаете. Занял тридцать тысяч под залог акций RCA стоимостью тридцать три тысячи. Если RCA упадет хотя бы на десять процентов, мы потребуем дополнительного обеспечения.

— Которого у него нет, — закончил я.

— Именно. А таких Муров у нас двести тридцать семь человек.

Крэнстон встал и подошел к окну, глядя на огни ночного финансового района:

— Стерлинг, я работаю в банковском деле сорок лет. Видел панику 1907 года, послевоенную рецессию 1920-го. Но ничего подобного нынешней ситуации не было никогда.

— Что конкретно вас пугает больше всего? — я присоединился к нему у окна.

— Скорость. В 1907 году кризис развивался постепенно, у банков было время принять меры. Сейчас все взаимосвязано через маржинальные кредиты. Если рынок начнет падать, лавина маржин-коллов сметет все за считанные дни.

Крэнстон вернулся к столу и достал толстую папку:

— Поэтому я созвал экстренное совещание совета директоров. Мы должны увеличить золотой резерв банка минимум вдвое. Сейчас у нас триста тысяч долларов в золотых слитках, нужно довести до шестисот тысяч.

Он открыл папку, показывая планы закупки золота:

— Уже договорились с поставщиками в Южной Африке и Канаде. Но процесс займет несколько недель, а времени у нас может не быть.

Я внимательно изучил документы. План Крэнстона разумный с точки зрения традиционного банковского дела, но он не учитывал одного важного фактора.

— Джордж, — осторожно начал я, — а что, если золото окажется не таким надежным убежищем, как кажется?

— О чем вы? — удивился Крэнстон. — Золото — основа денежной системы. Доллар привязан к золоту, унция стоит двадцать долларов пятьдесят центов. Это незыблемо.

— Незыблемо до тех пор, пока правительство не решит изменить правила игры, — я сделал глоток виски, выбирая слова. — Представьте: масштабный экономический кризис, банковская паника, массовая безработица. Как вы думаете, что предпримет правительство?

— Стандартные меры. Снижение процентных ставок, увеличение денежной массы…

— Которые не сработают, если банки разорены, а экономика парализована, — перебил я. — Тогда правительство может пойти на радикальные шаги. Например, конфисковать частное золото для стабилизации валюты.

Крэнстон рассмеялся:

— Стерлинг, это невозможно! Конституция защищает частную собственность. Правительство не может просто забрать золото у граждан.

— Конституция не запрещает временных чрезвычайных мер в период национального кризиса, — возразил я. — А если экономика рухнет так, как я предсказываю, кризис будет именно национальным.

Я встал и подошел к карте Соединенных Штатов на стене:

— Представьте: тридцать процентов безработицы, банкротство тысяч банков, голодные бунты в крупных городах. В такой ситуации правительство объявит, что золото должно служить национальным интересам, а не частным.

— Даже если вы правы, — Крэнстон нахмурился, — что еще можно использовать как резерв? Государственные облигации? Они тоже могут обесцениться.

— Недвижимость в правильных местах, — я указал на карту. — Сельскохозяйственные угодья на Среднем Западе. Промышленные предприятия, которые производят товары первой необходимости. Коммунальные компании, люди всегда нуждаются в электричестве и газе.

— Банк не может владеть фермами и заводами, — возразил Крэнстон. — Это противоречит банковскому законодательству.

— Но может владеть акциями компаний, которые владеют этими активами, — я вернулся к креслу. — Или предоставлять кредиты под залог такой недвижимости.

Крэнстон задумчиво барабанил пальцами по столу:

— Вы предлагаете создать портфель из реальных активов вместо золота?

— Не вместо, а вместе с золотом, — уточнил я. — Диверсификация — ключ к выживанию. Часть резервов в золоте, часть в недвижимости, часть в акциях стабильных компаний, часть в наличных.

— А как насчет иностранных активов? — поинтересовался Крэнстон. — Швейцарские франки, британские фунты?

— Швейцарские франки — да, но не более двадцати процентов от общего резерва, — я открыл блокнот и начал набрасывать схему. — Британские фунты рискованны, Англия слишком зависит от международной торговли. Если мировая экономика рухнет, фунт пострадает.

Крэнстон встал и подошел к сейфу в углу кабинета. Набрав комбинацию, он достал еще несколько папок:

— У меня есть детальные отчеты о финансовом положении наших крупнейших корпоративных клиентов. Может быть, стоит пересмотреть кредитную политику?

— Безусловно, — я взял папки. — Но не только ужесточить требования к новым кредитам. Нужно начать досрочное возвращение наиболее рискованных займов.

— Под каким предлогом? — спросил Крэнстон. — Формально большинство заемщиков выполняют свои обязательства.

— Пересмотр кредитных рейтингов, — предложил я. — Новые требования к обеспечению. Повышение процентных ставок для высокорискованных займов.

Крэнстон наливал себе еще виски, предлагая и мне:

— Знаете, Стерлинг, полгода назад я бы назвал ваши идеи паранойей. Но сейчас… Сейчас я начинаю думать, что вы единственный человек на Уолл-стрит, который понимает, что происходит.

— Понимаю, потому что изучаю историю, — я отказался от добавки. — Все, что происходит сейчас, уже случалось раньше. Просто в меньших масштабах.

— И что показывает история? — Крэнстон откинулся в кресле.

— Что после каждого спекулятивного пузыря следует болезненная коррекция. Чем больше пузырь, тем болезненнее коррекция. А нынешний пузырь самый большой в истории.

Зазвонил телефон. Крэнстон снял трубку:

— Да… Понимаю… Завтра утром в восемь? Хорошо. — Он повесил трубку и посмотрел на меня. — Это был Моргентау из Chase National Bank. Просит экстренную встречу президентов крупнейших банков.

— Значит, проблемы не только у вас, — заметил я.

— Боюсь, что так, — Крэнстон встал. — Стерлинг, можете присутствовать на этой встрече как консультант? Ваш взгляд может оказаться полезным.

— С удовольствием, — я поднялся. — Но при одном условии.

— Каком?

— Не говорите другим банкирам о наших планах по диверсификации резервов. Пока не убедитесь в их лояльности.

Крэнстон кивнул:

— Разумно. В такое время доверять можно только проверенным людям.

Мы пожали руки, и я направился к выходу. В дверях обернулся:

— Джордж, еще один совет. Начните переговоры с канадскими банками о взаимном кредитовании. Если ситуация ухудшится, нам понадобятся международные партнеры.

— Канада? — удивился Крэнстон. — Почему именно она?

— Потому что канадская банковская система более консервативна. У них меньше маржинальных кредитов, строже требования к капиталу банков, — я улыбнулся. — К тому же, Канада географически близка, но политически независима. Идеальный партнер для кризисного времени.

Спускаясь в лифте, я размышлял о разговоре с Крэнстоном. Он один из немногих банкиров, которые понимают серьезность ситуации. Но даже он не представляет всей глубины надвигающейся катастрофы.