Наследник поневоле (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 8

— Сделаю, — улыбнулась девушка.

Над головой вновь раздался шум, и я добавил:

— Пойду посмотрю, что там происходит. Если придут еще посетители, пусть подождут в приемной.

— Хорошо, Павел Филиппович, — ответила Арина Родионовна.

Она вернулась к работе. Я же направился к лестнице.

Дверь в комнату Яблоковой была приоткрыта, и через небольшую щель я заметил стоящую у шкафа Людмилу Федоровну. Рядом на кровати были свалены вещи, которые она скопом вынула из гардероба. Часть одежды, которые соседка, видимо, уже примерила, валялись скомканными в кресле.

Яблокова стояла у зеркала в темно-зеленом платье в пол и несколько мгновений придирчиво рассматривала свое отражение. А затем сдернула с головы аккуратную шляпку с вуалью и раздраженно бросила ее на пол.

— Дрянь, — процедила женщина.

— Что не так с этой вещицей? — уточнил я, отворяя дверь настежь и уперевшись плечом в дверной косяк.

Женщина вздрогнула и резко обернулась:

— Когда входишь в комнату к даме, Павел Филиппович, нужно стучаться. А если бы я была здесь в исподнем? Или вовсе без него?

Это заявление меня немного смутило. Потому что я и правда вошел в комнату слегка не вовремя.

— Просто дверь была приоткрыта, и… — начал было я, но Людмила Федоровна махнула рукой.

— Ладно. Но впредь…

— Понял, — поспешно согласился я. И напомнил: — Когда-то вы тоже входили ко мне в любой удобный для вас момент.

— Это другое, — нахмурилась женщина. — Во-первых, я была мертвой. Вот.

— А во-вторых? — беспечно улыбнулся я.

— Не умничай, Паша! Я ведь могу забыть, что отношусь к тебе как к родному.

— И чем мне это аукнется? — решил я подыграть Яблоковой, которая любила грозиться.

— Я верну тебе еловую зубную пасту. И каждый день буду подменять любую другую на эту гадость.

— Сдаюсь, — посерьезнев, я вскинул ладони вверх и решил сменить тему. — Так что не так с этой шляпкой?

— А что с ней так? — недовольно отозвалась женщина.

— По мне так она замечательная, — пояснил я и щелкнул пальцами, призывая тотем. — И очень подходит к вашему платью.

Появившийся в углу комнаты пенек тотчас поднял шляпку и осторожно протянул ее Яблоковой.

— Нечестно использовать Бусю, чтобы меня успокоить, — проворчала женщина, забрав шляпку у тотема.

— Как вы его назвали? — оторопел я.

— Буся, — словно не замечая моего шока, повторила Людмила Федоровна, и пенек довольно застрекотал. — Среди своих братьев он самый ласковый и вежливый.

Тотем прищурился как кот на солнце, и на его корнях появился небольшой зеленый росток.

— Наверно, я слишком часто вызываю их из межмирья, — пробормотал я.

— И это хорошо. Малышам полезна смена окружения, — продолжила Яблокова. — Не стоит постоянно держать их на болотах.

— Там они в безопасности, — возразил я.

— Им и здесь ничего не грозит, — фыркнула Яблокова. Она вновь водрузила на голову отбракованную ранее шляпку и с интересом уточнила: — Думаешь, что она мне и впрямь идет?

— А куда вы собрались, позвольте полюбопытствовать?

— В банк, — ответила женщина, бросив на меня острый взгляд. — И для меня это важно.

— Понимаю, — кивнул я. — Вы давно не имели доступ к своим деньгам.

— Дело не только в этом, — отмахнулась Людмила Федоровна. — Мне ужасно хочется потрогать содержимое своих банковских ячеек. Пальцы буквально чешутся от предвкушения.

— Понимаю.

— Но вот что я подумала, — продолжила Яблокова. — Служащие в банках работают ужасно долго. Я их прекрасно понимаю. Это буквально лучшая работа в Империи. А то и в мире. Целыми днями у тебя есть доступ к хранилищам и всему, что в них находится. Пачки свежих рублей, которые только привезли с Императорского Монетного Двора, векселя, облигации. Золото…

Глаза соседки мечтательно затуманились. И она словно бы перестала меня замечать. Ее взор был устремлен куда-то сквозь предметы, в одну только ей видимую точку.

— Я уверена, эта близость к финансам и продлевает им жизнь. Так вот, я выведала у Фомушки, что управляющий там тот же самый, который работал в Смуту.

— Он знал вас? — обеспокоенно уточнил я.

— Лично, — вздохнула женщина и закатила глаза. — И он помогал мне переводить деньги через третьих лиц на мои собственные счета.

— Вон оно что, — я покачал головой.

— Кто ж мог предугадать, что этот проныра собирается так долго не помирать? — возмутилась Яблокова. — Что мешало ему спиться? Или начать курить? Это ведь здорово укорачивает жизнь.

— Хочу вас успокоить, — усмехнулся я. — Этот самый управляющий уже умудрился обидеть Фому Ведовича, решив, что наш Питерский — мошенник.

— Зараза! — вздохнула соседка.

— И я предупредил управляющего, что в следующий раз, если он оскорбит кого-то из нашей семьи, то бедолаге придется несладко.

— Ты полагаешь, следует дать ему знать, что я отношусь к роду Чеховых?

— Безусловно, — кивнул я. — Вам стоит воспользоваться машиной семьи…

Я осекся, понимая, что после ухода Фомы я так и не успел обзавестись водителем.

— Я могу сама вести машину, — неожиданно предложила Людмила Федоровна.

— Вы? — удивился я.

— Именно, — весомо заявила Яблокова и криво усмехнулась, — И помни, Чехов, если ты сейчас скажешь, что женщина за рулем к несчастью, то горько пожалеешь об этом!

Она указала в мою сторону пальцем, и я поспешно попятился:

— Что вы, Людмила Федоровна! И в мыслях не было! Вам я доверяю. Ключи под козырьком, документы в бардачке. Но полагаю, что вряд ли кто-то из жандармов решится остановить машину с нашими номерами.

— То есть… я правда могу сама сесть за руль? — уточнила женщина и взволнованно прижала руки к груди.

— С вами будет Ярослав, — тут же выдвинул я условие. — Он хоть и невидим, но сумеет в случае чего нажать на педаль или вывернуть руль.

— Никто у меня ничего вывернуть не сможет, — женщина гордо выпрямилась. — Не переживай, княжич. Не разобью я твою машинку.

— Да не за машину я беспокоюсь, — начал было я, но Яблокова только отмахнулась. Степенно проследовала мимо меня, а потом буквально бегом направилась к лестнице, оставив меня одного.

— Ярослав! — через несколько мгновений раздался ее голос на первом этаже. Он прозвучал так громко, что даже перегородки не смогли заглушить звук. — Собирайся, мы едем по делам!

— Нельзя бабу сажать за руль, — прозвучал скрипучий голос Козырева, который вынырнул из стены.

— Попробуй сказать это Людмиле Федоровне в лицо, — улыбнулся я.

Козырев насупился.

— Невеликого ты обо мне мнения, Павел Филиппович, — произнес он, и в его голосе я услышал нотки обиды. — Я люблю пошутить или разыграть кого-нибудь. Но скудоумным я никогда не был. Ни при жизни, ни в посмертии.

— Тогда к чему это замечание про женщину за рулем? Или ты думал, что я смогу ей это высказать?

— Ну-у-у — неопределенно протянул Василий, и я усмехнулся.

— Я тоже не скудоумный, мастер Козырев. И даже ваша бездарная провокация не смогла бы заставить меня…

— Ничего она не бездарная, — тут же возмутился Козырев.

— То есть про провокацию мы не отрицаем? — хитро прищурившись, уточнил я.

— Одно слово «адвокат», — пробормотал враз поскучневший Василий, явно понимая, что его хитрый план раскрыт.

— По статистике, женщины водят не хуже мужчин, — послышался из стены голос Бориса, а через мгновение призрак вошел в комнату.

— По какой такой статистике? — мигом уцепился за фразу Козырев, который явно задумал новую каверзу.

— Дорожно-транспортных происшествий, — ответил Борис.

— А кто эту статистику составляет?

— Жандармы, которые прибывают на место происшествия, — растерянно ответил библиотекарь.

Василий едва заметно усмехнулся, явно подводя каверзу к кульминации. И открыл было рот, собираясь захлопнуть ловушку, но диалог прервал шум мотора, послышавшийся во дворе. И я поспешно выскочил из комнаты, так и не дослушав, чем закончится словесная баталия призраков.