Тепла хватит на всех 3 (СИ) - Котов Сергей - Страница 8

У меня даже голова пошла кругом от такой перспективы. Хотелось провалиться на месте. Однако Чжан, глянув на меня, видимо, по-своему истолковал выражение моего лица.

— Вы хотите что-то сказать? Пожалуйста, не смею вас больше прятать! — улыбнулся он, отступая в сторону.

«Эй! Возьми себя в руки! Это ведь всё снимается для истории!» — мысленно окликнул меня Вася. Как ни странно, его вмешательство действительно помогло: оторопь спала, я взял себя в руки, кое-как собрался с мыслями.

«Сначала поблагодари их!» — продолжал помогать Вася.

«Это дело!» — согласился я.

— Здравствуйте, дорогие коллеги! — сказал я.

Полная тишина, от которой воздух вот-вот захрустит. Кажется, даже дерево гинкго за моей спиной — и то внимательно на меня смотрит.

— Большое спасибо за тёплый приём.

Снова тишина. Потом послышались первые разрозненные хлопки, перешедшие в аплодисменты. Джан с доктором Бай тоже хлопали, улыбаясь. Кажется, вполне искренне.

После этого все присутствующие заговорили одновременно: спрашивали меня о программе, о дороге, о корабле, о Нарайе — обо всём сразу. Чжану стоило больших усилий снова навести порядок. И вот уже тогда, при помощи Васи, я очень коротко, без лишних подробностей и описания происходивших на Нарайе событий описал историю своего путешествия.

В завершение этого мероприятия каждый обитатель станции подошёл ко мне и пожал руку. Ладонь после этого ощутимо ныла.

Затем все разошлись по рабочим местам, а Чжан и Лиля повели меня дальше, знакомиться со станцией. Наверно, она бы произвела на меня ещё большее впечатление, если бы теперь каждую минуту я не думал о том, что ждёт меня на Земле после приземления.

Сообщение между Лунной базой и Землёй было организовано с помощью целой флотилии многоразовых кораблей-челноков. Причём движение по этому маршруту было плотным: на Луне добывался крайне редкий гелий-3, на котором работали новейшие термоядерные реакторы и некоторые редкоземельные элементы, богатые залежи которых открыли в полярных областях естественного спутника. В обратном направлении шли припасы и оборудование — всё-таки форпост в необитаемом мире без атмосферы почти невозможно сделать полностью автономным.

Плюс большое строительство на Лунной орбите, для обеспечения которого тоже были задействованы челноки Лунной базы.

Строить собирались флотилию релятивистских кораблей-автоматов с термоядерными реакторами на борту. Но вовсе не для того, чтобы таким примитивным способом пытаться добраться до других звёзд. Задача была чисто практической: вернуть и уничтожить споры, которые «рептилоиды» успели запустить в дальний космос.

Теоретически новые технологии давали возможность таким кораблям достигать скоростей, в сотни раз превышающих те, на которых летели примитивные лоханки со спорами. Кропотливая работа с архивами позволила выявить запуски и параметры траекторий всех подозрительных объектов, информация о которых была недоступна широкой публике.

И всё же, несмотря на имеющийся транспорт, мне предстояло вернуться на Землю на борту «Севера-1». На Земле решили, что так будет лучше. В чём-то они, возможно, и были правы — вот только мне снова предстояло лезть в консервную банку на несколько дней.

Корабль не был рассчитан на повторный взлёт после возвращения — раскрываемые стартовые ступени были сброшены на Нарайе. Да, какой-то запас горючего на борту имелся, но его было недостаточно для того, чтобы взлететь с Луны и обеспечить безопасные манёвры на околоземной орбите с последующим вхождением в атмосферу. Поэтому за то время, пока я находился на карантине, местные умельцы приспособили бустеры, которыми обычно «выталкивали» припасы и оборудование на орбитальную стройку.

Со стороны это выглядело так, будто «Север-1» сел на связку красных вытянутых воздушных шаров. Конструкция не выглядела слишком надёжной, однако даже Вася заверил меня в её безопасности.

Оставалось лишь дождаться подходящей орбитальной конфигурации для старта. Ближайшая ожидалась через двенадцать часов, так что сразу после экскурсии я снова отправился в тот же отсек, где проходил карантин — потренироваться перед полётом и отдохнуть как следует, наслаждаясь свободой движений.

Чуть позже я выяснил, что ради меня отселили с десяток человек. Они вынуждены были перебраться к коллегам в комнаты. Конечно, узнав об этом, я пытался убедить Чжана, что люди могут вернуться уже сейчас. Ведь карантин снят, зачем терпеть неудобства ещё одну ночь? Но начальник Лунной базы был непреклонен: распоряжение о выделении отдельного отсека действует вплоть до моего отбытия.

Уже за ужином Вася, пообщавшись с Ваней сказал: «Полковник просто не хочет, чтобы на базе в коллективе появились скрытые конфликты. Для людей много значит быть рядом с собой. Если бы кто-то плавал с тобой в одном бассейне или находился в одной сауне — разговоров было бы на несколько месяцев!»

«Ясно», — мрачно ответил я, снедаемый дурными предчувствиями относительно моего возвращения на Землю.

Не рассчитывал я на славу. И не хотел её. Теперь, получается, придётся жить «под стеклом», будто я музейный экспонат какой… к тому же, совершенно неясна перспектива дальнейших полётов. По слухам, Гагарина больше не пускали в космос — именно из соображений безопасности. Чтобы не потерять национальное достояние.

Да и о возврате к моей прежней профессии не могло быть и речи. Разве что податься куда-нибудь в частную контору, такие ведь наверняка сохранились. Получается, у нас теперь будет совсем как на Нарайе…

Ночью мне приснились родители. Такие сны случались всё реже и реже. Если поначалу они доставляли боль, то со временем наоборот, я начал ждать их. В них было тепло и как-то по-человечески просто.

Они ничего не говорили. Просто стояли и смотрели, как я, надев скафандр, забираюсь в кабину «Севера-1».

Потом, когда я уже сидел в кабине и наблюдал за ними через толстое стекло иллюминатора, к ним подошла Лаймиэ. Она была в своём обычном форменном комбинезоне. Посмотрев в мою сторону, она помахала рукой и что-то сказала на ухо маме. Та улыбнулась и тоже подняла руку.

Я проснулся от старинной мелодии. «Green Sleeves», исполненная на клавесине. Это меня так удивило, что я мгновенно открыл глаза и сел на кровати, едва не подлетев к потолку. Тут же зажглось дневное освещение.

— Что за дела? — спросил я вслух.

— Ваня посоветовал, — отвели Вася, используя динамики развлекательного центра.

— Да я бы сам проснулся… — сказал я, потягиваясь.

«Дурак ты, — заявил Вася мысленно. — Он просто хотел тебе приятное на прощание сделать. Вы же так и не общались толком».

«Слушай, мне тебя хватает!» — сердито заметил я.

«Тебе нужно быть более социальным. Мир меняется, Женя! Уже изменился».

Мелодия начал медленно стихать.

— Оставьте! Пожалуйста, — попросил я вслух. — Как рад то, что нужно для настроения перед стартом.

«Так-то лучше!» — промурлыкал Вася.

Я принял душ, наслаждаясь невесомыми упругими струями. Потом позавтракал. После этого ко мне подошёл Чжан с двумя другими обитателями базы. Первым оказался здоровенный улыбчивый негр в техническом комбинезоне, второй — изящная, даже хрупкая женщина со светлыми волосами и льдистыми серыми глазами. Она была одета в белый халат с красным крестом на одном из руковов.

— Наш специалист по вакуум-оборудованию, — сказал Чжан, указывая на негра. — Доктор Чиди. И доктор Сена, руководитель медицинской службы.

«Похоже, тут все доктора», — ехидно заметил Вася.

— Рад познакомиться, — кивнул я, отвечая на рукопожатия.

— Для нас большая честь, — кивнул Чиди. — Я помогу со скафандром. Российские коллеги передали нам необходимую документацию.

— Это будет очень кстати, — согласился я.

— Мы подготовили аналог асептического геля, — добавила доктор Сена. — Его уже доставили в шлюз. Всё должно быть в порядке, но я бы рекомендовала для начала протестировать на предмет возможной аллергии.