Тепла хватит на всех 3 (СИ) - Котов Сергей - Страница 12

Мы приземлились около трёх пополудни местного времени во Внуково. Я видел, как самолёт зарулил в сторону правительственного терминала. Когда мы остановились, я даже увидел красную дорожку, парадный трап и военный оркестр, замерший в ожидании.

— Так, у трапа встретит командующий ВКС, генерал-полковник, — предупредил Сергей, когда вошёл в каюту за мной. — Докладываешь ему. Потом повторяешь доклад Верховному. Понял?

— Понял, — согласно кивнул я.

Всё-таки я нервничал. Надо было в этом признаться хотя бы самому себе. Пожалуй, сильнее, чем перед боевым заданием. Там-то всё было знакомо и привычно, а тут… вдруг что-то не то сделаешь? И это навсегда останется в истории, исправить ничего нельзя будет!

При мысли об этом у меня холодок побежал по спине.

«Хочешь помогу с гормональным фоном?» — вмешался Вася, когда я уже шёл по коридору в сторону открытого люка.

Соблазн был велик. Однако я всё равно отказался. Раз уж в этом новом мире принято быть искренним — пускай все видят меня таким, какой я есть.

Я спускался по трапу как во сне. Грянул оркестр. Солнце играло на вычищенных до зеркального блеска медных инструментах. Внизу меня встречали военные чины. Ни один из них не был мне знаком.

Когда я ступил на землю, в мою сторону двинулся генерал армии. Судя по наградам и жёлтой планке ранения — боевой. Я приложил руку к фуражке и по уставной форме доложил о выполнении задания. Генерал кивнул, потом протянул мне руку.

— Вольно, — сказал он. — Поздравляю.

Я пожал его крепкую ладонь, потом мы вместе двинулись вдоль оркестра и почётного караула.

Генерал подвёл меня к открытому «Аурусу». Указал на место на заднем сиденье. Один из адъютантов, целый подполковник, открыл двери. Мы заняли места в салоне, и машина сразу тронулась, выезжая через распахнутые ворота правительственного терминала в сторону Боровского шоссе.

«Вась, кто это?» — рискнул спросить я, имея ввиду сидящего рядом со мной генерала.

«Министр обороны, — ответил мой спутник. — Генерал-полковник Фёдоров Алексей Петрович».

«Контора, как обычно, в тени», — заметил я.

«Ты сам всё понимаешь», — ответил Вася.

Машина стремительно неслась по перекрытому шоссе. Но я заметил, что люди стоят вдоль дороги и на балконах многоэтажек, обильно украшенных российскими флагами. Многие машут руками. Покосившись на генерала, который сидел неподвижно, как статуя, я всё же поднял правую руку и, улыбаясь, помахал в ответ.

Генерал скосил на меня глаза, тоже улыбнулся и прокомментировал:

— А вот это правильно!

Разумеется, в воздухе было полно дронов. Это нервировало, но я старался не подавать вида. Лишь улыбался и махал рукой.

— Я так понимаю, в нашей системе не служили? — тихо спросил генерал.

В машине было на удивление тихо, несмотря на большую скорость. Обтекание воздушных потоков было спроектировано просто отлично.

— Нет, — ответил я, — не довелось.

— Не думаете, что отнимаете часть славы у своих товарищей?

— Ничего. Мы привычные.

Генерал снова улыбнулся.

— Наш лётчик, — продолжал он. — Фёдоров Максим Алексеевич. Надеюсь, вы его вытащите. Звёздный отряд должен войти в историю в полном составе.

Я заметил, что генерал говорит так, чтобы его губы случайно не попали в поле зрение одной из многочисленных камер. Для этого ему пришлось повернуть голову в пол-оборота, чтобы попасть в тень своего водителя

— Сделаю всё, что от меня зависит, — ответил я, едва шевеля губами. От несанкционированной расшифровки речи меня дополнительно защищала растительность на лице. Полезная, оказывается, штука!

Через секунду в моей голове что-то щёлкнуло. Я вспомнил имя самого генерала. Покосился налево.

— А Максим, выходит… — начал было я.

— Мой сын, — ответил генерал.

Что положено говорить в таких случаях? Выражать сочувствие? Уместно ли?

— Я рад, что вы вернулись, — добавил мой спутник. — Теперь у нас есть надежда.

Всё-таки я промолчал. Наш кортеж тем временем выскочил на МКАД, потом свернул на Минское шоссе. Вдоль дороги снова появились жилые дома со зрителями. Я продолжал улыбаться на камеры.

Возле Поклонной горы кортеж замедлился. Позади я услышал гул авиационных двигателей. Над нами прошло звено истребителей, оставив за собой дымный след в цветах российского флага.

На Красной площади были установлены трибуны, заполненные людьми. На Историческом музее висел большой плакат с изображением «Ангары» и нашей Галактики. Надпись на нём гласила: «Вперёд — к звёздам!»

Вопреки принятому раньше обыкновению, мавзолей не был скрыт за драпировкой. Временную трибуну установили чуть в стороне, возле входа в некрополь. Да, получилось не симметрично — но, похоже, никого это не волновало.

Кортеж остановился возле трибуны.

— После доклада надо будет сказать что-нибудь вдохновляющее, — тихо сказал министр. — Потом тебя уведут на пресс-конференцию в Кремлёвский дворец. После этого можно будет расслабиться: останется только приём. Так что держись.

Перед тем, как выйти из кабриолета, генерал едва заметно мне подмигнул.

С трибуны начал спускаться какой-то незнакомый мне человек в элегантном, но строгом гражданском костюме. Молодой на вид, может, лет тридцати пяти. Светлые волосы, такие же светлые глаза. Широкая открытая улыбка.

«А это ещё кто?» — мысленно спросил я Васю.

«Верховный главнокомандующий! — ответил мой невидимый напарник. — Говорил же я тебе, что надо было новости читать! Тут полгода назад выборы были, считай, только в должность вступил».

«А как же…» — начал было я, но Вася меня перебил.

«Да не переживай. Всё в порядке. У нас теперь преемственность власти! Разберёшься, в общем».

Я строевым подошёл к незнакомцу, который оказался Верховным. Приложил ладонь к виску и доложил:

— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Поставленная руководством задача выполнена! Первый полёт человека к иной звёздной системе, спуск на обитаемую планету, контакт с другой цивилизацией и возвращение обратно прошли успешно! Все системы корабля работали без замечаний!

— Вольно, — сказал он. Потом протянул мне руку. Я ответил на крепкое пожатие. — Поздравляю. С возвращением!

— Спасибо, — автоматически ответил я.

— Прошу, поднимемся, — он указал рукой на трибуну, и мы вместе пошли к лестнице.

Уже наверху он ещё раз сделал приглашающий жест, указывая на микрофоны. Я подошёл туда. Глянул на замершую толпу на трибунах, на жужжащие над головой дроны с многочисленными камерами. На живых операторов внизу и на подъёмниках. И вдруг понял, что не в состоянии выдавить из себя ни слова.

Голова была хрустально-прозрачной. Я даже паники не чувствовал, только полную обречённость.

«Вася, помогай!» — мысленно взмолился я, ожидая, что напарник сейчас включит перед моим взглядом что-то вроде телесуфлёра.

Но тот иначе истолковал мою просьбу. Я вдруг почувствовал спокойствие и умиротворение. Нет, эмоции не исчезли полностью — скорее, я начал чувствовать более тонко. Ощутил всё величие момента. Но при этом голова заработала как часы.

— Дорогие друзья! — начал я. — Соотечественники и люди всего мира! Нашей драгоценной планеты под названием Земля! Прежде всего хочу сказать, что мы все вместе сделали это: каждый человек, где бы он ни находился, мечтая о космосе приближал этот момент. Без давней мечты всего человечества мой полёт был бы невозможен. Так получилось, что реализовать это благородное устремление выпало моей родине, России. Путь к этой цели проложила самоотверженность и целеустремлённость наших учёных, инженеров, техников, управленцев и специалистов по безопасности. Годы и десятилетия работы в полной безвестности, не ради славы — а ради великой цели, которая ясно указывала путь лучшим умам нашей страны!

«Как фамилия у Сергеича?» — мысленно спросил я.

«Ты что! Нельзя, это всё ещё секретно! Весь персонал „Севера“ по именам упоминать нельзя!»