Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1 (СИ) - Юрич Валерий - Страница 5

И вот, я уже медленно, впитывая все детские впечатления и воспоминания, поднимаюсь по лестнице. Шаги гулко отдаются в подъездной тишине. С улицы сквозь открытые окна доносятся веселые детские крики, шелест листвы и птичье пенье, а впереди, на четвертом этаже меня ждет мама. Улыбающаяся, счастливая и… живая.

На площадку первого этажа вела небольшая лестница из пяти ступеней. Здесь квартир не было. Первый этаж нашего подъезда занимали помещения почты и сберкассы. Соответственно на первой площадке было две двери. Все они находились слева.

Ближняя вела в помещение сберкассы. Если ее открыть, то мы попадали в довольно большую вытянутую комнату, перегороженную во всю свою длину массивной деревянной стойкой, за которой, отгородившись толстым оргстеклом, сидели две женщины, обслуживающие посетителей, а в дальнем окошке — кассир, выдающая деньги. И еще в углу стояла большая веерная пальма, точно такая же, как в фильме «Джентльмены удачи». Вообще, я припоминаю, что в советское время эти растения мне встречались постоянно: и на почте, и в поликлинике, и в парикмахерской.

Насколько я помню, мы с мамой заходили в сберкассу только для того, чтобы положить или снять деньги со сберкнижки. Ну и еще мы покупали там лотерейные билеты Спортлото, по которым так ни разу ничего существенного и не выиграли. Кроме сберкассы мы могли купить билеты на почте или в многочисленных газетных киосках Союзпечать, а также в специализированных киосках Спортлото. Стоил один билет шестьдесят копеек. Состоял он сразу из двух тиражей. По тридцать копеек за тираж. И эта была вполне приемлемая цена за тот адреналин, который можно было получить от процесса заполнения билета, а потом и просмотра очередного выпуска Спортлото по телевизору.

Лотереи проводились в двух тиражах: 6 из 49 и 5 из 36. Показывали его по воскресеньям в 9:20. Я это точно помнил, потому что сразу после него в 9:30 начиналась детская передача «Будильник», которая мне в свое время очень нравилась. Потом по неизменной традиции с 10 до 11 утра шла передача «Служу Советскому Союзу», а за ней — «Здоровье», «Утренняя почта» и, наконец, долгожданный «Ералаш». И обычно по воскресениям под все эти передачи у нас шла уборка квартиры: вытиралась пыль, протирались стекла в сервантах и межкомнатных дверях, подметался и мылся пол. Вся первая половина воскресенья по моим детским впечатлениям была наполнена чистотой, свежестью, светом и радостью. Особенно это ощущалось поздней весной и летом.

И в 12:30, когда заканчивался Ералаш, и квартира блистала свежестью и чистотой, я с легким сердцем хватал свой велосипед и мчался гулять.

Эти воспоминания нахлынули на меня огромной теплой волной. Я даже приостановился на лестнице и крепко вцепился в перила, чтобы случайно не грохнуться вниз от переполнивших меня впечатлений. Вот бы продержаться здесь как-то до ближайшего воскресенья и еще раз это испытать!

И тут я впервые серьезно задумался о том, какой сегодня день, число и год. И шанс это выяснить у меня появился на следующей лестничной площадке, которая находилась между первым и вторым этажами. Здесь висели почтовые ящики. На обоих стенах в два ряда. Наш располагался на левой стене самым верхним слева.

Помнится в детстве я частенько терял ключи от квартиры и однажды мне запретили носить их с собой на улицу. А в семье, кроме меня были еще две сестры старше меня на девять и десять лет. Так что если я последним уходил из квартиры, то оставлял ключ в почтовом ящике. Как-то даже записку написал и на входную дверь наклеил. Там бесхитростным детским подчерком на всеобщее обозрение было написано: «Ключ от квартиры в ящике».

Воровства я не боялся. У нас был такой маленький район, что все тут друг друга в лицо знали. И, насколько я помню, никто от воров не страдал. Некоторые жильцы, когда находились дома, даже двери в квартиры не запирали. Но большинство все-таки предпочитали держать их на замке. Просто потому, что раз уж есть замок, то надо его все-таки как-то использовать.

Я подошел к почтовым ящикам и внимательно их осмотрел. Выписывали мы, кстати, очень много всего. Тут и газеты «Труд», «Комсомольская правда», «Пионерская правда», «Северный рабочий», а также журналы «Работница», «Мурзилка» и «Веселые картинки».

Однако, наш ящик был пуст. Видимо, все сегодняшние газеты уже достали и отнесли домой. Но, на мое счастье, из соседнего ящика торчала какая-то газета. Теперь надо было аккуратно ее достать, чтобы не порвать об острые железные края ящика, быстро посмотреть число и также осторожно засунуть обратно. Быстро справившись с поставленной задачей, я развернул газету. Это был субботний выпуск «Правды» №152 от 1 июня 1985 года.

С замиранием сердца я держал в руках вновь ожившую историю. На первой странице большими буквами было выведено: «Дружеская встреча» и чуть ниже: «31 мая Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев встретился с Генеральным секретарем ЦК КПЧ, Президентом ЧССР Г. Гусаком, находившимся в СССР с дружественным визитом.»

Да уж, вот тебе и история. Чехословакия — сателлит СССР под руководством Густава Гусака. Он держится у власти уже довольно давно — с 1969 года и ему, если дата на газете не врет, осталось еще чуть меньше четырех с половиной лет. А потом все быстро развалится к чертовой матери. В конечном итоге рухнут друг за другом Организация Варшавского Договора и великий могучий Советский Союз.

Тьфу ты! И куда меня только понесло⁈ Я же еще ребенок. Надо быстрее убрать газету обратно в ящик, пока столбовые дворянки, заседающие у подъезда, не решили проверить, чем я тут занят. Я суетливо засунул «Правду» в ящик 60-й квартиры и помчался по лестнице на четвертый этаж.

На бегу я с интересом соображал, что сегодня, оказывается, тоже первое июня и тоже суббота, все, как и в 2024-м, когда я отправился купаться. Только сейчас не двадцать четвертый, а восемьдесят пятый год прошлого века. Минус тридцать девять лет. Ну, ничего себе, искупаться, понимаешь-ли, сходил!

И вот она наконец передо мной: обычная деревянная дверь, выкрашенная светло-коричневой краской, с прибитыми сверху металлическими цифрами 5 и 9, а справа, на расстоянии вытянутой руки — дверной звонок с большой прямоугольной светло-желтой кнопкой.

Я пошарил по карманам — ключа нигде не было. Сделав пару глубоких вдохов, я поднял тощую детскую ручку и осторожно постучал костяшками в дверь. Изнутри послышались легкие мамины шаги. Такие ни с чем не спутаешь.

И вот уже отворяется дверь и из-за нее выглядывает улыбающееся, до боли знакомое и родное лицо. Я замираю и осматриваю маму с головы до ног. На ней поверх легкого летнего платья накинут передник, а в мокрых руках она держит не до конца очищенную картофелину.

— Нагулялся уже? — как ни в чем не бывало спросила она и вернулась на кухню.

Я сделал несколько глубоких вдохов, взял себя в руки и, прикрыв за собой дверь, вошел в прихожую.

— Мам, а есть что поесть? — непроизвольно вырвалось у меня.

Я даже немного оторопел. Именно эта фраза чаще всего вылетала у меня, когда я возвращался голодным домой.

— Картошку скоро пожарю. И суп будет…

— С кругляшками? — вновь на автомате выпалил я.

— С кругляшками, — улыбнувшись ответила мама.

Это был мой самый любимый суп. Вообще-то более правильно было его называть супом со звездочками, но «кругляшки» мне как-то больше нравились.

— Ура! — радостно крикнул я, что есть сил пытаясь удержаться в детском амплуа и не вызвать подозрений своим поведением.

Скинув кеды, я прошел на кухню и уселся на табурет между стеной и столом-тумбой, который одновременно был и обеденным.

Я внимательно оглядел нашу кухню. Напротив меня горела синим фитилем газовая колонка. Под ней расположился еще один стол-тумба, только поменьше. На нем обычно мама еду готовила. Слева от стола впритык стояла газовая плита, на которой закипал чайник и стояли сковородка для картошки и кастрюля для супа. А дальше, в левом углу, расположилась кухонная мойка, где сейчас мама ополаскивала чищенную картошку. Над мойкой была закреплена навесная металлическая полка для сушки посуды.