Не тот год (СИ) - Баковец Михаил - Страница 48

«С другой стороны, — вдруг пришла мне в голову идея, — я могу и пройти туда-сюда. Оставить информацию какому-нибудь из командиров и вернуться обратно на оккупированную территорию. Заодно стоит подкинуть ему какой-нибудь полезный материал — немецкие документы, например, карты, или что-то ещё, чтобы он принял меня всерьёз».

ГЛАВА 23

Через два дня после разгрома мной немецких велосипедистов я вышел к месту крупного сражения. Недалеко впереди ещё дымились руины деревни, раскинувшейся на небольшой вершинке и плавно спускающейся к мелкой речке. На противоположном берегу и по околице виднелись кривые линии окопов, отдельные стрелковые ячейки и воронки от разрывов снарядов. Среди домов и окопов стояли несколько советских танков. Поле и луг на другом берегу выглядели не лучше. Тут и там чернели пятна воронок и проплешин от взрывов небольших снарядов и мин, пожарища от вспыхнувшей травы.

Дорога к деревне шла через речку. Моста не имелось. В одном месте река разлилась очень широко, отчего глубина сильно упала. Каменистое дно прекрасно держало грузовики и тем более телеги. А для перехода людей деревенские соорудили мосток из жердей и досок немного в стороне.

На лугу недалеко от мелкой рощицы торчали бородавками несколько десятков свежих могил с крестами из тонких березок. Всё, как по классике из фотографий. Только касок на них нет. Где-то должна быть и общая могила с красноармейцами. Мёртвых тел я не вижу, а их тоже должно быть немало. Значит, тела похоронили. Или пленные, или деревенские.

Рядом с дорогой и в разрушенной деревне бродили немцы. Кажется, часть из них занималась разминированием. Хм, не разминированием, а обнаружением мин. Каждую обнаруженную они помечали тонким колышком с тряпкой.

Сапёры?

«Вот вы-то мне и нужны», — почувствовал я азарт при виде них. Где сапёры там и взрывчатка. Она, а лучше мины, станут прекрасным дополнением к моему плану. Велосипед легко может увезти ещё килограмм тридцать груза. А если самому не садиться на него, то и все сто.

Из-за мин план действий пришлось изменить. Накинув заговор невнимания, я вывел из леса велосипед на дорогу, забрался на него и закрутил педалями. Незамеченным проскользнул мимо сапёров перед бродом. Через речку на другую сторону перешёл по мостику. Несмотря на неказистый вид он даже не скрипнул подо мной.

Деревня оказалась намного больше, чем я видел издалека. Десятка три домов с сараями расположились на обратном склоне. А чуть в стороне вытянулись три больших бревенчатых коровника с низкими двускатными крышами из дранки или досок. Самих коров не увидел. Только внушительные кучи навоза с соломой или сеном неподалёку от них. По ним я и определил характер построек. Животных либо угнали сами жители перед приходом немцев, если это колхозное стадо, либо увели немецкие фуражиры.

Рядом с уцелевшими домами я увидел полтора десятка необычных больших телег с низким тентом. Или маленьких фургонов. Деревянные колеса примерно мне по грудь. На них стоит ящик шириной чуть больше метра и в длину около трёх. На заднем борте у половины прикреплено запасное колесо. Если судить по оглоблям, то в каждую повозку впрягалась пара лошадей. Кстати, а вон и они пасутся на просторном лугу рядом с деревней. Он был огорожен почерневшими от времени горизонтальными жердями в два ряда на высоту полутора метра. Загон явно деревенский, его не немцы построили. Может быть, его даже использовали под табун. Сейчас эпоха такая, что гужевая тяга местами единственная, что таскает транспорт на местности.

— Сначала велосипедисты, теперь кавалеристы, — вслух хмыкнул я, рассматривая врагов и их гужевой транспорт. — Кто будет следующий? Полк аэростатов и воздушных шаров?

Велосипед с вещами я спрятал в один из полуразрушенных домов, сохранивший стены, и там же обустроил себе уголок, чтобы переждать откат и восстановить энергию. На повторную более тщательную разведку выбрался около девяти вечера. Немцы закончили со всеми работами, сменили посты, поужинали и занялись личными делами. Несколько солдат забрали из стада с десяток лошадей и повели тех к речке.

Все гружённые повозки были закрыты и тенты завязаны. Несколько пустых повозок стояли возле вросшей в землю избе с крышей из потемней соломы. Рядом с дверью сидел солдат с карабином на лавочке, сделанной из половинки бревна, закреплённой на двух чурбаках. Склад с чем-то ценным, что нельзя хранить на улице? Очень даже может быть. Кроме этой избушки были и ещё с караульными, но осмотр я начну с неё. Не найду здесь ничего полезного, тогда полезу в другие.

Дверь была закрыта на навесной тяжеленный как гиря замок. Ключ мог быть у охранника, но это вряд ли. Обычно он у разводящего или офицера. Но искать кого-то из них у меня не было никакого желания.

— Что ж, пришла пора проверить в деле подчиняющий заговор, — пробормотал я. Снимать отвод внимания не стал. Если не выйдет, то и чёрт с ним. Либо в окно залезу, либо прибью караульного и плевать что дальше будет. Под невидимостью меня они не увидят. А пока станут искать диверсантов, я успею покопаться в избе. Вот чую, что в неё фрицы сложили взрывчатку и всё взрывоопасное и ценное. Вздохнул и медленно выдохнул. — Фу-у-у… Ну, погнали… На море-океане на острове Буяне под дубом могучим спит сила гремучая. Эту силу я беру и на крепкого мужа завожу. На ясны очи его, на острый слух его, на крепкие кости его, на мышцы его и кровь его. Сила мне одному видна и единому мне верна. И говорю я той силе, пусть мышцы его служат мне, пусть глаза его видят нужное мне, а уши слышат потребное мне…

Заговор был длинный, нудный и в процессе я словно чувствовал, как из меня уходит нечто. Не сила или бодрость, не магическая энергия, а… чувства, что ли. Только не эмоциональные, а телесные. Как будто деревянным немного становлюсь… нет, сложно подобное описать. Да и не мастер я словесности с аллегориями и прочего словоблудия.

Как только закончил читать заговор, появилась сильная одышка. К счастью, она прошла секунд за пять.

— Солдат? — окликнул я караульного. Так и не понял подействовали мои чары или нет. Немец повернул голову в мою сторону и уставился глаза в глаза, хотя видеть меня не должен был. — Есть! Получилось! Продолжай нести службу. Не обращай внимания на открытый замок. Если кто-то будет подходить к дому, то предупреди двумя ударами в дверь.

— Яволь, — ответил он мне.

С замком я справился с лёгкостью. Зачитал заговор на отмыкание запоров. Он был совсем короткий и простой, потребовал ничтожную каплю силы в сравнении с подчиняющими чарами. Внутри замка негромко щёлкнуло, и дужка выскочила из паза. Я выдернул его из колец, снял щеколду с прорезью под кольцо в косяке, повесил дужку на это самое кольцо, толкнул дверь и вошёл внутрь. Пришлось немного пригнуться, так как косяк был низким. Ни о каких стандартных двух метрах тут и речи не шло. Максимум метр восемьдесят. В сенях было темно, хоть глаз коли. Вечернего света, идущего сквозь щели между косяками и дверным полотном, не хватало, чтобы хоть что-то тут рассмотреть. Скорее наощупь и с помощью открывшегося ментального чутья я нашёл дверь в комнату. В отличие от уличной эта плотно сидела в коробке. Даже пришлось с силой её дёрнуть на себя. Причина оказалась в полосках войлока, прибитых сапожными гвоздями к косякам.

Они работали как жёсткие уплотнители. И, думаю, будут получше резинок из моего времени. Которые красивые, тут спора нет, но уж точно вряд ли держат тепло лучше войлока.

В комнате тоже было совсем не светло. Немцы заколотили окна досками, оставив между ними щели по десять сантиметров, чтобы совсем уж во мраке не блуждать. Пришлось лезть в карман за зажигалкой, найденной в трофейном ранце, взятом с убитого немца. При свете её огонька я увидел керосиновую лампу, поставленную на табурет справа от двери.

— Вот же педанты. Всё у них как положено, — хмыкнул я. — И не боятся же случайного огня, из-за чего тут всё может взлететь на воздух. Кстати, а что именно?