Беглый (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 31

— И я не доверяю! — неожиданно громко, басом, поддержал его Тит, который обычно больше помалкивал, предпочитая слушать других. — Хитрый он, Захар-то, себе на уме всегда. Обдурит нас всех, и глазом моргнуть не успеешь, али ишшо чище: с золотом сбежит. Пусть лучше один старается, на свой страх и риск, если так золота ему охота. А мы — своей компанией, надежной.

Захар, услышав эти слова, заметно побледнел, губы его мелко задрожали. Он хотел что-то сказать в ответ, возразить, но только махнул рукой с какой-то безнадежной горечью и отвернулся к огню, еще глубже натягивая на лоб свою старую баранью шапку.

Сафар и Левицкий в разгорающийся спор не вмешивались, сохраняя нейтралитет.

— Ну, Курила, как ты есть нам атаман, так и решать, выходит, тебе! — пожал плечами Сафар, невозмутимо продолжая точить свой бурятский нож о камень. — Сколько дадите пай, столько и наше будет. Мы люди не жадные.

Левицкий молча кивнул, соглашаясь. Ему, аристократу до мозга костей, все эти артельные дрязги и дележка будущих барышей были, видимо, глубоко неприятны. Он смотрел на происходящее с плохо скрываемым отвращением.

— Надеюсь на тебя, Серж. Ты уже много раз вытаскивал нас из безнадежной ситуации. Пусть все так идет и дальше.

Что ж, позиция Левицкого мне была понятна. «Вашблагородию» было в нашей компании некомфортно, а иногда он наверняка чувствовал себя тут лишним. Только мой авторитет, да еще, пожалуй, не раз проявленная Левицким храбрость поддерживали его положение. Да и остальные на него косились, но молчали. Поэтому он вполне отдавал на мою волю все решения о его пае: ведь я мог бы предложить ему больше, чем он сам рассчитывал отстоять в споре с другими каторжанами.

Потом очередь дошла до Изи. Он было закинулся что-то в духе «Ой-вэй, да мне как всем, братцы», как вдруг у нашего костра поднялась буча.

— Чего ты там мяучешь, жид пархатый? — первым подал голос Софрон, с нескрываемым презрением глядя на нашего одесского коммерсанта, сразу съежившегося под его взглядом. — Он что, господа артельщики, — повернулся Софрон к остальным, — тоже на равную долю претендовать будет? Да он же тяжелее ложки в руках ничего не держал, только языком своим без устали чесать умеет да гешефты свои поганые мутить! Какой с него толк на прииске?

— Изя нам очень даже полезен, Софрон, — возразил я, стараясь сохранять спокойствие. — Он грамотный, счет знает отлично. Бумаги разные вести сможет, если понадобится, учет добычи. Да и в торговых делах он, как вы сами видели, не профан. Когда золото мыть начнем, нужно будет его сбывать, а тут без Изиной хватки и знания людей нам не обойтись. Да и про документы, которые он может сделать, забыли?

— Ну нет! — категорически заявил Тит, даже побагровев от досады. — Мы еще по Каре памятуем, какой с него работник-то! Будет сидеть смотреть… А на што? Нам ребяты нужны, что с кайлом умеют обращаться, а не шаромыжники всякие!

— Раз он тебе так нужен, Курила, — распаляясь все больше, не унимался Софрон, — то и плати ему из своей доли, если он такой любый тебе. А мы нахлебников, захребетников, кормить-поить не собираемся! У нас каждый кусок хлеба потом и кровью заработан!

Обстановка у костра накалялась с каждой минутой. Я видел, что, если сейчас не поставить на место всех зарвавшихся, наша так и не созданная артель развалится, не успев добыть еще и крупинки золота. А то и вовсе кровью закончиться. И все наши надежды на золото, на свободу, на новую жизнь пойдут прахом. Решать нужно было быстро, решительно и жестко.

— А ну заткнулись, ишь, голоса прорезались! — Я вскочил, с силой врезав кулаком по толстому бревну, на котором сидел. Голос мой прозвучал громко и властно в ночной тишине. Все разом замолчали, удивленно и немного испуганно глядя на меня. — Слушайте сюда, умники! Особенно ты, Софрон, и ты, Тит! Делить мы будем так, как я скажу. И работать будем так, как я решу. Потому что об этом месте знал только я! И вас всех сюда привел тоже я! И решать за все, что здесь происходит и будет происходить, буду тоже я!

Я обвел всех тяжелым, не предвещающим ничего хорошего взглядом.

— Мне, как главному в нашей артели, — я намеренно подчеркнул последнее слово, — отходит сорок процентов от всей будущей добычи. Четыре десятины, кто не понял. Это мое условие, и оно не обсуждается. Кому не нравится — свободны. Милости прошу!

Софрон и Тит уже открыли было рты, чтобы возразить, но я остановил их резким, повелительным жестом.

— Остальное от добытого золота делятся на всех остальных членов артели поровну. На тебя, Софрон. На тебя, Тит. На тебя, Сафар. На вас, Владимир Александрович. И на тебя, Захар Игнатьевич. В том числе и Изя, как наш будущий писарь, казначей и ответственный за сбыт и многое другое. Это, я считаю, справедливо, потому что он действительно не будет работать в забое или на промывке лотком, но свои деньги отработает, может, и не сразу.

— А почему это старику Захару доля положена, такая же, как и нам, здоровым мужикам? — снова вскинулся Софрон, не желая сдаваться. — Да еще и этому башкиру Сафару с барином Левицким, да Изе, которые и слова против не сказали, все им равно!

— Потому что Захар Игнатьевич, — я посмотрел прямо в глаза Софрону, потом перевел взгляд на старого каторжника, который сидел с поникшей головой, — один из нас всех знает, как правильно искать золото, как его мыть, как обустроить прииск по-настоящему, а не кустарно, тяп-ляп. Он когда-то золото Кары нашел! Сколько пудов с тех пор там добыто? То-то! Без его опыта мы тут действительно как слепые котята будем, все шишки себе набьем. И он рисковал вместе со всеми нами, когда бежал с каторги, делил все тяготы и лишения пути. Он заслужил свою долю не меньше нашего. А Сафар и Владимир Александрович — они такие же наши товарищи по несчастью и тоже внесли свой немалый вклад в общее дело. И еще внесут, я уверен. Сафар — наш лучший охотник, без него мы бы давно с голоду померли или от хунхузов не отбились в той стычке. А Владимир Александрович — отменной храбрости дворянин, из штуцера палит лучше нас всех… — Я ободряюще посмотрел на Левицкого. — А еще у него есть и другие таланты и знания, которые нам еще очень пригодятся в будущем. Вот увидите!

Софрон и Тит все еще были недовольны, это читалось на их набыченных лицах. Я видел, как у Софрона играют желваки на скулах, а Тит сжимает свои огромные кулаки, похожие на кувалды.

— А если мы несогласные с таким твоим решением, Курила? — буркнул наконец Тит.

— Тогда, — я медленно поднялся ему навстречу, чувствуя, как по жилам разливается знакомый азарт, — можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас. Артель — дело добровольное. Но золото, которое мы здесь найдем, останется здесь. С теми, кто согласен работать на моих условиях. И под моим руководством!

Поднявшись, я подошел вплотную к Титу. Я знал, что он самый сильный из нас, и если уж начинать наводить порядок в нашей разношерстной компании, то он самый лучший выбор.

Тит медленно, тяжело поднялся с места.

— Ну что, силач наш? Хочешь силушкой помериться? Или уже передумал?

Тит, видевший не раз меня в деле, страшно побледнел, но природное упрямство не позволяло ему так просто отступить. Он с шумом выдохнул, выпятил могучую грудь и шагнул вперед.

— А если и хочу? Что тогда будет, Курила? Попробуешь меня заломать? А давай! Поглядим, чья возьмет!

Я видел, как у Софрона на лице мелькнула злорадная ухмылка. Он явно предвкушал, как Тит, с его медвежьей силушкой, поставит меня на место. Этот взгляд окончательно вывел меня из себя. Прежде чем Тит успел сделать еще хоть шаг, я молниеносным, едва уловимым движением оказался рядом с Софроном и отвесил ему такой хлесткий подзатыльник, что тот едва не ткнулся носом в костер.

— А ты, умник, помалкивай, когда старшие говорят! — рыкнул я. — Не твоего ума дело, как я тут порядок наводить буду!

Софрон опешил, схватился за затылок, глаза его округлились от неожиданности и боли. Злорадство с его лица как ветром сдуло. Остальные тоже замерли, не ожидая такой быстрой реакции.