Волчья ягода (СИ) - Началова Екатерина - Страница 45

— Мама?

Матушки дома не оказалось. Сделав вывод, что она, скорее всего, пошла к больному, я отправилась умываться и переодеваться, утешаясь, что у меня хотя бы есть время привести себя в порядок, чтобы не перепугать мать своим видом. А выглядела я так, будто вырвалась из плена... Проведя себя в порядок, я забилась на кровать, откровенно паникуя.

«А если Таора серьезно ранили? Если он лежит там и не может подняться? Нога сломана или ребро, его же пинали. Ребро могло пробить легкое... Задыхается, умирает! Мне надо вернуться назад! Стоп, а как? Они же погнали, могут и прибить... Что, если мы с Таором больше никогда не увидимся? Если Волки запретят мне бывать у них навсегда? А если Таор сам не захочет? Назначенное время почти прошло. Что будет? А если с ним что-то случится, я никогда не узнаю?!»

Вопрос вспыхивал за вопросом и все оставались повисшими без ответа, роясь в голове, путая и мучая. Страх окутывал меня липкой паутиной как паук муху — оборот за оборотом — пока я окончательно не оказалась в коконе. С огромным трудом я отогнала от себя образы умирающего под кустами беспомощного Таора, чуть успокоившись мыслью, что он всегда может связаться хотя бы с Дреем, а тот — вытащит.

Но вопросы не заканчивались, продолжая нагонять жуть.

«А Тиром? А Вирана? Если и они пострадали из-за меня? Сколько погналось за Тиромом? Что с ним сделали? Если Виране отомстят за то, что защищала меня? Изобьют?»

Я уже выпила тридцать капель успокаивающей настойки, полежала, глазея в потолок и воображая ужасы, от нечего делать постирала одежду Тирома и накапала себе еще тридцать капель.

Кто-то сильно бабахнул в дверь кулаком. Я на цыпочках прокралась к двери, думая одно: «Волки нашли!».

— Миса, открывай! — раздался голос Даруна. Выдохнула, понимая, что совсем забыла о наших представителях власти. Добра голос не предвещал, но Даруна, в отличие от Волков-преследователей, я не боялась. Нехотя открыла.

— Что здесь делаешь? Сбежала, да? — мгновенно влетел в лицо сердитый вопрос. Смотритель озабоченно хмурил брови и тяжело дышал, сжимая кулаки. — Сбежала, дурная баба?

— Сбежала? — так же недоуменно вопросила я, глядя как катится по мужскому лбу капля пота, застревая в волосках темной брови. Лицо Даруна исказилось. Выглядел он так, будто его вот-вот хватит удар. До меня не сразу дошло, что происходит.

«Конечно, что он должен думать, если я появилась дома меньше чем через неделю после отбытия?» — осознала. Наверное, кто-то из жителей увидел меня, узнал и доложил в управу. Вот смотритель и примчался, полагая, что я нарушила все правила и самовольно сбежала от Волков.

— Нет, бэр, меня отпустили раньше, — выдохнула, и скорее вынесла письмо от старейшины, даже не обидевшись на «дурную бабу».

Напряженный лоб мужчины разгладился.

— Фух! Напугала, коза! — с досадой произнес он, обращаясь то ли ко мне, то ли к той, что его уведомила. — Я уж думал все, проблем теперь с великородными не оберешься, а тут... Слава Порядку!

Он мельком прочел и бережно сложил письмо в карман рубахи.

— Рад, что вернулась. Как там пришлось? — голос мужчины смягчился, он даже изобразил улыбку, быстро оглядывая меня сверху до низу.

— Попугали немного, но не обижали, работой почти не грузили, хорошо кормили... — не планируя вдаваться в детали, я пожала плечом, мечтая скорее избавиться от незваного гостя. — А матушку мою не встречали, бэр? Я ее жду.

— Хорошо, что не обижали... Нет, Аглу не встречал. Завтра в управу зайди, обстоятельно Митрину все расскажешь, — коротко ответил Дарун, тоже, кажется, мечтая убраться. Развернувшись, заорал кому-то за забор. — И? Чего расселся? Едем! Бывай, миса.

Не желая дослушивать его, как и не интересуясь, кому он кричит, я с облегчением захлопнула дверь. Еще и в управу! Думать о том, что рассказывать, я пока не могла.

День уже клонился к закату, матушка, как назло, все не шла, и я продолжала терзаться. Кто-то несколько раз стучался в дверь лавки, но я открывать не стала. Отпускать сейчас лекарства или объяснять что-то любопытным, я была не в силах. Мне жизненно необходимы были мудрость, ласка, совет. Пусть скорее пришла бы мама, я хоть бы порыдала у нее на коленях.

К закату моя паника уже перебралась от Волков в сторону матушки: слишком долгое ее отсутствие стало казаться подозрительным.

«Ну где же она?» — я нетерпеливо ходила по кухне, снова ощущая окутывающую кожу холодную липкую паутину страха, когда меня осенило. — «А если она не выдержала переживаний?! Если сердце? Удар?! Пока ждала меня переволновалась и... Как я могла об этом не подумать?!»

Представив, как мама хватается за сердце и падает замертво, я временно забыла о Волках и со всех ног сиганула за информацией к соседям. Бабка Дара в белом платочке, вышедшая из своей голубой аккуратной двери на мой истерический стук, сначала отшатнулась от меня как от привидения, а потом вцепилась как клещ.

— Да нет же, не сбежала, отпустили меня за хорошее поведение! — я отбивалась от вопросов. — А мату...

— Ой, бедная девочка, да как людоеды эти зубастые могли тебя отпустить? Правду скажи, сбежала от насильников, да?

Бабушка уставилась куда-то в район моей шеи, и я запоздало поняла, что там вполне могут быть следы поцелуев Таора.

— Мухи накусали, расчесала! Говорю же, отпустили, у Даруна спросите! Не до Волков мне сейчас! — уже совершенно невежливо выкрикнула я, прерывая поток возмутительных предположений. — Матушка Агла-то как, где, скажите, баб Дар?! Когда видели ее?!

До соседки, наконец, дошло, что меня тревожит.

— Агла? Переживала она, конечно, совсем без лица ходила. Но ходила, не лежала, не думай, Аса. Лечила как обычно. Вчера я ее видела — днем и вечером, в лавку народ ходил. А сегодня уже не примечала, не знаю, куда запропастилась. На обход, небось пошла, куда еще? Или в лес за травой. Так что у великородных-то было? Что делать заставляли? Били тебя? — она покосилась на дорожку синяков на руках.

Объяснять, что это синяки, наставленные в порыве страсти, я не собиралась. Еле-еле отговорившись тем, что таскала тазы с бельем, кинулась к другим соседям. Все они подтверждали слова бабы Дары — вчера матушка была дома. А сегодня... А сегодня — нет! Никто не видел.

Оставалось надеяться, что она сидит у какого-то сложного больного. В лес отправиться не должна была — за травами мы традиционно ходили по утрам.

Терзаясь мыслями, и с трудом удерживая себя от того, чтобы кинуться разыскивать маму по всему селу, я ждала до темноты. По моим расчетам, слухи о моем возвращении должны были со скоростью урагана разнестись по селу и дойти до матушки, где бы она ни была.

Когда солнце село, я уже не могла ни сидеть, ни лежать, только бестолково ходила по дому, пока, наконец, не дождалась.

Тук-тук-тук.

Навострив уши на тихий стук, бросилась к двери, распахнула и...

Не матушка.

Рыжая макушка Олова, подсвеченная огоньком свечи, пламенела в сгущающемся сумраке. Радость от встречи с другом смешалась с разочарованием.

— Олов!

— Аса! Слух пошел, что ты вегнулась, вот я... — картавя, он начал объяснять, а я обняла его как родного. На глаза невольно навернулись слезы — Олов стал первым, с кем можно поговорить или попросить помощи. Помедлив, он неловко похлопал меня по спине.

— Ну чего ты? Чего? Что случилось, Аска? Они обидели тебя? Обидели, да? Что сделали? Они...

— Нет-нет-нет! — поняв, что он тоже воображает страшное, я отстранилась, вытирая слезы. — Не обижали, нет! Я за матушку переживаю, где она... Не знаешь? Может знаешь?! Вернулась, а ее нет. Давно уже нет, несколько часов.

— Аглу тем днем видел, от Дутинчика возвгащалась, — сказал то же, что и все Олов, внимательно оглядывая меня. Как и все, он не ожидал вопросов о матушке. — Ты... Точно в погядке? Слухи ходят, что ты сбежала. Сумиха говогит, что голая, синяя вся бежала, хгомая, что Волки тебя...