Нейтронный Алхимик: Конфликт - Гамильтон Питер Ф. - Страница 58
- Предыдущая
- 58/143
- Следующая
В детстве он много раз приходил сюда. Тогда одиночество было для него счастьем. Сейчас он снова был счастлив — оно давало ему возможность подумать, сформулировать новые программы подчинения, которыми можно взять на измор нейронные слои Валиска. И здесь он был свободен от Киры, от ее жадности и мелочных амбиций. Вторая причина становилась все важнее. Одержимые искали его с тех пор, как эденисты расстреляли промышленные станции. Но при его знании внутренностей обиталища и усиленном энергистикой сродстве избегать их было до смешного просто. Немногие забредали к берегам резервуара, предпочитая тесниться в лагерях у входов в звездоскребы. В отсутствие метро этот длинный путь пришлось бы проделывать пешком, в то время как высокая трава степи скрывала сидящих в засаде зверей-служителей.
— У тебя проблемы,— объявил Рубра.
Дариат его проигнорировал. От одержимых он мог скрыться с легкостью — никто из них не знал о сродственной связи достаточно много, чтобы получить необходимый доступ к нейронным слоям. А потому Дариат больше не старался скрыться от всевидящего Рубры и не поддерживал собственного обличья в белом костюме — слишком большая нагрузка. Но ценой свободы стали повторявшиеся с тупой монотонностью насмешки и игра на нервах.
— Она нашла тебя, Дариат, она идет за тобой. И как она бесится, парень!
— Кто? -поинтересовался Дариат, уверенный, что пожалеет о своей несдержанности.
— Бонни. К тебе едут девять человек на двух машинах. Кира, кажется, просила привезти ей твою голову. А будет ли голова соединена с телом, ее, по-моему, не слишком волновало.
Дариат приоткрыл сродственный канал связи с нейронными слоями ровно настолько, чтобы подключиться к программам слежения. Действительно, по розовой прерии мчались два внедорожника, какими обычно пользовалась наемная полиция.
— Черт!
И направлялись они прямо к бухте, до которой им оставалось пять километров по прямой.
— Как она меня нашла, черт?!
— Понятия не имею.
Дариат посмотрел вперед, обводя взглядом линию берега, уходившую за осветительную трубку.
— Надо мной нет никого с сенсором высокого разрешения?
— Если и есть, я его не вижу. Кстати, сенсор для одержимых не будет работать.
— Бинокль? А, дьявол, неважно.
Своими глазами он еще не мог увидать машин — их скрывала высокая трава — и уловить их мысли с такого расстояния тоже не мог. Как же они его отыскали?
— В дальнем конце бухты есть станция метро,— подсказал Рубра.— Там они тебя не поймают. Я могу отвезти тебя в любую точку обиталища.
— Спасибо. И прогнать через мое тело тысячу вольт, как только я шагну в вагон. Или ты об этом забыл?
— Я не хочу отправлять тебя в бездну. Ты это знаешь. Мое предложение остается в силе. Перейди в нейронные слои. Соединись со мной. Вместе мы уничтожим их. Валиск будет очищен. Мы унесем их в такие измерения, где бытие станет для одержимых мукой. Мы отомстим оба.
— Ты свихнулся.
— Решай. Я могу тебя укрыть ненадолго, пока ты думаешь. Так что — я или Кира?
Чувствительные клетки все еще передавали Дариату изображения бешено несущихся машин, подпрыгивающих на каждой кочке.
— Думаю, мне стоит подумать еще немного.
Дариат потрусил к станции метро. Минуту спустя машины повернули, направляясь ему наперерез. «Проклятие!» Тело Хоргана было в хорошей форме, но парню едва стукнуло пятнадцать. Воображение Дариата наделило его ногами атлета, могучие мышцы мерно ходили под маслянисто-блестящей кожей. Он набирал скорость.
— Интересно, что от такой нагрузки делается с уровнем сахара в крови? Энергия ведь должна поступать откуда-то. Ты же не преобразуешь энергию, текущую из бездны, прямо в мышечное движение.
— Оставим уроки на потом.
Станция виднелась впереди — приземистое круглое строение из вездесущего коралла на самом берегу, точно полузасыпанный песком бак. До машин оставался всего километр. Рядом с водителем передней стояла Бонни, целясь в Дариата из своего «Ли-Энфильда» прямо через лобовое стекло. В песок рядом с ним вонзились бело-огненные искры. Последние пятьдесят метров Дариат пробежал, согнувшись в три погибели, используя обрывчик как естественное укрытие.
Внутри неторопливо ползли ступени двух обвивавших друг друга эскалаторов. В центре шахты пронзала воздух неимоверно пестрая трубчатая голограмма, вдоль нее скользили рекламные плакаты. Дариат прыгнул на тот эскалатор, что уходил вниз, и скатился по ступеням, едва касаясь перил.
Он выскочил на платформу, когда наверху уже заскрипели тормоза. В вестибюль ворвалась Бонни Левин. Вагон уже ждал — блестящая алюминиевая пуля. Дариат остановился, тяжело дыша и с сомнением глядя на открытую дверь.
— Полезай!
В мысленном голосе Рубры определенно звучала тревога, и само это вызвало у Дариата подозрения.
— Если ты меня надуваешь, я вернусь. Я завещаю свою душу Анстиду, чтобы он исполнил это желание.
— Я в ужасе. Я же сказал: ты мне нужен живой и в своем уме. Полезай.
Дариат закрыл глаза и сделал шаг вперед, в вагон. Дверь захлопнулась за ним, и пол чуть дрогнул, когда вагон начал ускорение. Дариат открыл глаза.
— Видишь?— подколол его Рубра. — Не такое уж я чудовище.
Дариат присел и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы унять сердцебиение. Чувствительные клетки на перроне показали ему, как багровая от ярости Бонни Левин прыгает с платформы и палит из своего верного «Ли-Энфильда» в черноту туннеля, страшно ругаясь. Остальные охотники держались от нее подальше. Дариат заметил, что Бонни одной ногой оперлась на магнитный направляющий рельс.
— Поджарь ее!— приказал он. — Сейчас же!
— О нет. Так намного веселее. Я смогу выяснить, бывают ли у покойников инфаркты.
— Ты полный ублюдок.
— Верно. И чтобы доказать это, я открою тебе маленькую тайну Анастасии. То единственное, чего она тебе не открыла.
Дариат мгновенно насторожился.
— Снова ложь.
— На этот раз — нет. Только не говори, будто тебе неинтересно. Я тебя знаю, Дариат. До последней мелочи. И всегда знал. Я знаю, что она для тебя значит, кем она была для тебя. Силы твоих воспоминаний хватило, чтобы тридцать лет поддерживать в тебе жажду мести. Это почти сверхчеловеческое достижение, Дариат. И я питаю к нему глубочайшее уважение. Но оно делает тебя уязвимым. Потому что ты хочешь знать — верно? Я получил, или видел, или слышал что-то такое, чего не знаешь ты. Последняя капля Анастасии Ригель, которой ты лишен. Ты не сможешь жить дальше, зная это.
— Скоро я спрошу у нее сам. Ее душа ждет меня в бездне. Когда я разделаюсь с тобой, я уйду к ней, и мы снова будем вместе.
— Скоро будет слишком поздно.
— Ты невероятен, ты это знаешь?
— Хорошо. Я отвезу тебя туда.
— Как хочешь.
Дариат вытолкнул тревогу в подсознание, всем своим видом демонстрируя беззаботность. Но под защитной броней бравады и самоуверенности трепетало его полудетское «я» — то «я», что боготворило Анастасию. Появился единственный шанс, малейшая возможность, что созданный им образ искажен, неточен, и сомнение вгрызалось в сердце Дариата, подтачивая стержень упорства, поддерживавший его так долго.
Анастасия ничего не стала бы от него скрывать. Или нет? Она любила его — она сказала так сама. Это были последние ее слова, последнее ее письмо.
Рубра вывел вагон метро на станцию в вестибюле звездоскреба и отворил двери.
— Тебя ждут на тридцать втором этаже.
Дариат опасливо выглянул на перрон. Мозг его ощущал присутствие одержимых в лагере снаружи, но ни один из них не заметил его появления. Он торопливо пробежал через станцию и незамеченным нырнул в один из целого ряда лифтов, выходивших в центр зала.
Лифт привез его на тридцать второй этаж. Обычный жилой отсек — двадцать четыре механические двери в квартиры и три сфинктера — на лестницы. Одна из дверей неслышно открылась, пропуская Дариата в темный коридор.
- Предыдущая
- 58/143
- Следующая
