Чудесные куклы барышни-попаданки (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 12

— Даже если ты еще сто раз спросишь, помню я или нет, память не вернется. Просто расскажи, — попросила я. И, вспомнив о том, что домовых надо угощать, предложила: — Может, хочешь чего? Молока, например?

— Молоко Мурке наливают, она делится. И хлебушка хватает. — Луша горько вздохнула. — Конфет хочу. Шоколадных. Ты раньше угощала, как батюшка гостинец присылал.

— Сейчас конфет… нет. Но я привезу, обещаю.

— Ты и вернуться обещала, — фыркнула она. — А вона как вышло.

Она говорила чисто, но простые обиходные слова в речи проскакивали. И, как выяснилось, Марьяна и к этому была причастна.

Луша рассказала, что дом, в котором она жила с мужем, сгорел при пожаре. Муж-домовой угорел, спасая хозяйское добро. В скитах домовых не привечают, и уж точно не приглашают в дом, а без этого ни один из них не может переступить порог. Домаха, оставшись одна, бродила по окрестным деревням, да нигде не могла найти приют.

— Тебе лет одиннадцать было, когда мы в лесу встретились. Ты землянику собирала, с подругами.

— У меня были подруги? — невольно перебила ее я.

— При скитах всегда дети живут. Сироты. И те, кого на обучение отправляют. Ты тогда в сторону от других отошла, я и решилась у тебя хлебца попросить. А ты пирожком угостила.

Марьяна не только накормила домаху, но и пригласила ее в теткин дом, на постоянное местожительство. И имя дала — Лукерья. Луша. Они дружили, Марьяна учила Лушу грамоте и правильной речи, а тетка и не знала, что у нее поселилась домаха.

— А дочка? Я родила ребенка? Когда?

Это волновало меня сильнее остального.

— Так странно, что ты этого не помнишь, — пожаловалась Луша. — Ты уехала к батюшке, и вернулась опять. Живота заметно не было. И мужа… не было.

— Осуждаешь? — поинтересовалась я.

— То ваши обычаи, не мои, — возразила Луша. — Ты ребеночка оставить хотела. А тетка твердила, что ты опозоришь не только себя, но и отца, и ее тоже. Но ты настаивала. После тебя обманули, что ребеночек родился мертвым. А я правду рассказала. О том, что дочка твоя жива. И пообещала присмотреть за ней. А ты обещала за ней вернуться. С тех пор уж год прошел.

— Год? — переспросила я. — Но как…

— Так ты не сразу после родов уехала. Сил набиралась, да жрицей стать хотела. Потом батюшка твой заболел, ты уехала. И вот…

Луша развела руками.

Интересно, и кто же постарался лишить памяти настоящую Марьяну?

— Так она тут? Дочка тут?

— Да где ж ей еще быть… Говорю ж, при скитах всегда сироты живут. Или подкидыши.

Значит, у Марьяны есть ребенок. Из-за этого определенно придется пересмотреть дальнейшие планы. И желание отказаться от чужого наследства уже не казалось мне правильным.

Глава двенадцатая, в которой Владислава отстраняют от дела

Влад

Ворота были распахнуты. Возле них, на улице, стояла подвода, наполовину заполненная тюками и сундуками. Между ней и домом сновали юркие мужички: в дом шли порожние, а оттуда возвращались с вещами.

Заливался лаем Тузик, рыча и натягивая толстую цепь. Подле конуры, на скамеечке, сидел дед Кузьмич. Он попыхивал папироской и злобно поглядывал на грузчиков.

— А… — начал было Влад, позабыв поздороваться.

Дед Кузьмич отрицательно качнул головой и показал в сторону дома. Мол, туда иди, там разбирайся.

В доме Влад обошел несколько комнат, прежде чем нашел Таню. И везде — беспорядок, разбросанные вещи, незнакомые люди.

— Владислав Николаевич! — взвизгнула Таня, обрадовавшись ему.

И чуть ли ни на шею кинулась.

— Что происходит? Я ничего не понимаю! — жаловалась она. — Пришли какие-то люди, показали бумаги. Дом продан! И освободить его нужно до вечера. Как⁈ Куда нам идти? Где барышня⁈ Это какая-то ошибка!

Владу с трудом удалось остановить поток справедливого возмущения.

— Я к вам с хорошей новостью, — сказал он. — Марьяна Ильинична нашлась. Она жива и здорова. Сейчас она в скиту у тети.

Он внимательно наблюдал за реакцией Тани, потому что и она могла быть причастна к похищению хозяйки дома, но Таня запрыгала от радости и даже захлопала в ладоши.

— Я так рада! Так рада, что барышня нашлась! — воскликнула она. И тут же, спохватившись, добавила: — Но у нас новая беда! Вы поможете? Я уверена, это мошенники!

Увы, Влад был иного мнения. Он собирался узнать у Тани, кто занимался юридическими делами Богдановых, но надобность в этом отпала. В доме находились представители и заинтересованной, и ответственной сторон.

Разговор с ними получился презабавным, потому как выяснилось, что он, Владислав Николаевич Юрьевский, подписал бумаги о передаче всего имущества своей жены, Марьяны Ильиничны Юрьевской, в девичестве Богдановой, некоему Флору Ивановичу Пастушкову. Документы заверены нотариально, подписи сомнению не подлежат.

— Вы оформляли бумаги? — спросил Влад у нотариуса.

— Никак нет, — ответил он. И называл фамилию. — А я лишь слежу за исполнением со стороны, так сказать, Марьяны Ильиничны. И то из уважения к ее покойному отцу. Явился по просьбе Татьяны, чтобы, так сказать, удостовериться в законности сделки.

Отчего-то Влад не сомневался, что того, кто оформлял подложные документы, уже не найти. И… подложные ли? Скорее всего, Влад лично ставил подписи. А что под действием зелья, так это доказать надо.

— А вы, собственно, кто? Почему интересуетесь делами Богдановых? — спросил нотариус в свою очередь. — Вы из полиции? Татьяна говорит, что Марьяна Ильинична пропала, что ее ищут…

В том, что он и есть тот самый муж, что подписывал бумаги в не твердом уме и не здравой памяти, Влад признаться не мог. Сначала необходимо сообщить о происходящем батюшке, испросить позволения. И только потом…

Влад хотел бы наплевать на условности. Ему претила мысль о том, что девушка пострадала из-за него. И пусть не он лично… Но ведь замешан! И оказался настолько беспомощен и беспечен, что позволил кому-то так с собой обойтись. Он обязан помочь Марьяне Ильиничне. Это дело чести!

Однако батюшка недвусмысленно предупредил, что огласка нежелательна. И, значит, придется докладывать ему обо всем, а потом уже действовать.

Нотариусу Влад сказал, что нашел Марьяну Ильиничну в скиту у тетки. И быстро раскланялся. Еще у Тани спросил, куда повезут вещи.

— Не знаю! — чуть ни плача ответила она. — Если все имущество продано, то и некуда.

Влад дал ей адрес матушки, велел ехать туда и там ждать Марьяну Ильиничну. У матушки двор большой, сараи просторные. Есть куда подводы разгрузить. А там видно будет.

Для матушки Влад черкнул пару строк. Мол, прими, позволь разместить, вечером все объясню. И отдал записку Тане. Хорошо бы лично предупредить, но визит к батюшке лучше не откладывать.

— Развелся? — поинтересовался батюшка, едва взглянув на сына.

На сей раз они беседовали на пасеке. Батюшка утверждал, что разведение пчел благотворно влияет на нервную систему, а она у него так расшатана, что выбор невелик: или он потратит час драгоценного времени, отложив государственные дела, или сопьется. По молодости Влад полагал, что батюшка так шутит, однако сейчас уже не был столь в этом уверен.

Ульи стояли в парке, прилегающем к палатам. Вокруг благоухали цветы, покачивая пышными головками. Жужжали пчелы. Влад рассказывал о том, что узнал, боязливо посматривая на толстых полосатых медовиц. Шляпа с сеткой, закрывающей лицо и шею, казались ему слабой защитой.

Выслушав Влада, батюшка вздохнул. Снял крышку с улья, заглянул внутрь, вернул крышку на место — и снова вздохнул.

— Разводись, — велел он. — Остальное — не твое дело.

— Затронута моя честь, — возразил Влад. — Марьяна Ильинична попытается доказать незаконность сделки, совершенной от моего имени. Огласки не избежать.

— Не избежать, — согласился батюшка. — Но расследование не тебе вести. Черное ведовство, знаешь ли, не для… — Он взглянул на Влада и продолжил: — Не для вчерашних выпускников. Ты не сыскарь. И в профессии опыта у тебя, уж прости, маловато. Так что твое дело — развестись. И точка.