Наследник пепла. Книга IV (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 30

Теперь я тоже полыхнул. Только без помощи амулета и не во все стороны, как Ада в саду. Всё случилось иначе. По коже побежали искры, сначала по одному волоску, потом по всем. Потом поверх кожи прошла огненная волна от сердца во все стороны. При этом защита одним махом слизала все воздействия.

Ощущение того, что в мою голову пытаются проникнуть, разом исчезло.

А вот у слепого менталиста из носа пошла кровь.

— Ну и чего? Как защита? — поинтересовался у него Креслав, протягивая носовой платок.

— Не пробил, — хрипло проговорил менталист, вытирая лицо. — Мог бы доломать, если бы не такое мощное сопротивление. Но техника вашего внука напрочь снесла всё внешнее воздействие. Однако, — продолжил он, сделав паузу, — на основании этого опыта нельзя судить о качестве защиты в целом. Да, сейчас она очень хороша. Но насколько её хватит в реальности? То, что я сейчас сделал, было площадным конструктом, и воздействие производилось на расстоянии.

Он отдал платок обратно деду.

— Дело в том, что ментальное влияние может быть не только боевым. Оно может быть мягким. Ловким. Особенно если против вас работает кто-то из тонких магов. Они могут подобраться к вам в обычной жизни.

— Объясни толком, — сказал ему Креслав, и я кивнул деду, потому что тоже не понял, о чём говорит менталист.

— Например, ваш внук идёт в какое-нибудь увеселительное заведение. Подходит к нему девушка, делает массаж. Нежными, чувственными пальчиками скользит по маслу, наминая спину, по плечам, голове… Усыпляет бдительность, расслабляет. А потом кто-то ещё прикоснётся к его телу и вскроет мозги на раз-два.

— И как от этого защититься? — спросил я.

— Тренировки, — пожал он плечами. — Плюс — вам нужно научиться определять воздействие.

— В смысле, определять воздействие? — уточнил я.

— Вы должны точно определять, кто и с какой целью к вам прикоснулся. Не просто чувствовать касание, а чётко определять его источник и воздействие.

— А такое вообще возможно? — спросил Креслав.

— Давайте попробуем один пример, — сказал менталист. — В доме были ещё люди, верно? Я слышал голоса.

Позвали моего отца и брата. Мне завязали глаза, сняли рубаху.

Через секунду я почувствовал на своей спине сразу четыре руки. И тут же понял, о каком подвохе говорил слепой бородач.

Дело в том, что ударить огнём сейчас я не мог. Даже зная, что одна рука чужая. Но три-то остальные принадлежали моим близким. Если я сейчас применю магию, пострадают они. Хотя… они же тоже огневики. Но это было слишком просто.

Итак, четыре руки. Четыре руки. Я с закрытыми глазами представил каждую — лежащую на моей спине. Четыре руки, и только одна чужая.

«Ищи, Витя, ищи», — приказал сам себе.

Максимум концентрации, и я почувствовал фокус чужой силы, направленный на меня. Магия, пользуясь моим замешательством, осторожно пыталась пробраться внутрь меня. Сначала лёгкий укол, будто иглой в затылок. А затем эта игла превратилась в сверло, которым начали медленно, но уверенно пробивать основание черепа, стремясь добраться до самого сознания.

Но ударить нельзя. Нельзя ударить. Что лучше всего получалось у меня сегодня? Огненная кожа!

Я снова активировал защиту. Позволил пламени охватить всё тело — словно надел непробиваемый панцирь. И сразу все ладони исчезли со спины. Прекратилось и ментальное воздействие, сверло будто выдернули из головы.

— Хорошая защита, хорошая, — резюмировал менталист. — Не наша, не клана Молчащих. Скорее всего, какая-то родовая техника. Только немного усовершенствованная. Лично я такую не знаю, но даже её можно попытаться взломать. Скажем так, если бы здесь был не один человек, а трое, тогда треугольник защиты можно было бы разрушить. Если четверо, то можно было бы взломать его с перпендикулярным воздействием. Тогда Виктору действительно стало бы плохо.

Он вздохнул и развёл руками.

— Но в одиночку сложно. Очень сложно. И могу сказать определённо: у парня прекрасно развита магическая защита. Она старательно компенсирует возможные слабости и адаптируется.

Креслав явно обрадовался таким словам, но взгляд его оставался напряжённым, почти непроницаемым. Такой же был у отца, смесь гордости и тревоги.

После проверки менталист объявил, что испытание окончено, других тестов не будет. Я поблагодарил его, кивнул деду и пошёл к себе.

Но чуть позже, проходя мимо отцовского кабинета, случайно стал свидетелем скандала, эхо которого доносилась даже сквозь массивную дубовую дверь.

— Ты что ж это наделал, морда ты рыжая? — рычал дед. — Ты что же, поставил своим детям ментальную защиту, а жене — нет? Да как ты мог? Она тебя так любит, а ты зажал родовую технику!

— Я⁈ — возмутился отец. — Вы сами внукам чего-то наставили, а Гориславе зажали, видимо, потому что она мужа «не того» выбрала!

— Так, спокойно, — сказал я, заходя в кабинет. — А то сейчас ещё подерётесь, как пьяные за таверной. А на самом деле никто никому ничего не ставил.

На мне скрестились два прожигающих взгляда.

— Я нахожусь под кровной клятвой, поэтому многое не могу рассказать. Но скажу одно, эта защита — произведение искусства, созданное моим другом. Повторить такое вряд ли кто сможет, даже он сам. Поэтому, дорогие мои родные, давайте прекращайте ругань. Лучше подумайте, что амулет, который дед мне недавно предлагал, можно отдать матери. И всем станет спокойнее — и ей, и нам.

— Так, Виктор, — строго проговорил дед, бросив быстрый взгляд на отца, видимо, тому не пришлось по вкусу, что я их осадил. — Я надеюсь, твоя защита не дело рук австро-венгра? — добавил он с ноткой подозрения.

— Да что ж ты меня постоянно в измене подозреваешь? — развёл я руками. — Мой друг — русский, из родовичей. И вообще, я чего пришёл-то? Там, кажется, подали к столу. Идите, а то все слюной уже истекли, а вас всё нет и нет.

Креслав кивнул, бросил последний взгляд на отца и вышел.

Я развернулся и пошёл за ним, но выйти не успел — отец внезапно окликнул меня:

— Вить, подожди. Один вопрос есть.

Я закрыл дверь и обернулся. А отец проговорил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Вопрос отца рано или поздно должен был прозвучать, и я к нему даже готовился. Потому абсолютно спокойно не повёлся на провокацию.

— Хочу, отец. Боги свидетели, очень хочу. Необходимость поговорить назрела давно, но возможности нет. Вы с Димкой каждый месяц проходите проверку на артефакте правды, как военная аристократия. Если вас хоть где-то зацепит не тем вопросом, то мы всей семьёй не просто на Стене в качестве каторжников останемся, а на эшафот пойдём.

— Креслав не зря беспокоится? Ты спутался с иностранцами? — Борис фон Аден нахмурился. — Так и знал, что не стоило тебя отпускать учиться в столицу.

— И ты туда же, — только покачал я головой. — Я — не предатель, на мне клятва, как и на вас с братом.

— Тогда что? Это как-то связано с ритуалом в исконных землях тохаров?

— В том числе, — не стал кривить я душой. — Я там узнал столько всего, что у меня мир перевернулся.

— Я заметил. Ты стал гораздо взрослее, и я сейчас не про мускулатуру или силу магии. Я про другое.

— Причин много, отец. И я очень хотел бы обсудить с тобой всё… Но это будет возможно, только если у тебя будет ментальная защита. А с этим пока туго. Не будь у вас проверок, можно было бы обойтись амулетом как у матери. Но перед проверкой с вас снимают все амулеты.

— Откуда ты знаешь такие подробности? Нам запрещено поднимать подобные темы.

Кажется, сейчас отец по-настоящему напрягся. Не испугался, но ощутил холодок тревоги у себя на затылке.

— Помнишь, что я вам рассказал после ритуала с источником? Весь тот бред, который я на вас вывалил в гостиной?

Отец заторможено кивнул.

— Мне тогда привиделось, что я прожил другу жизнь на Стене… под клятвой, как и вы, только не в качестве военного, а в качестве каторжника, потеряв всю семью, и напоследок зажарив несколько легионов демонов. В памяти все перемешалось, но многие знания и умения из того сна у меня остались и пригодились в Коктау. Я не знаю как к этому относиться, но знаю, что сделаю всё, чтобы моя семья выжила.