"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33 (СИ) - Соловьев Роман - Страница 156

Английская дипломатия на протяжении двух столетий прибегала к оружию тайной войны. В Неаполе агентом Британской Секретной службы была Эмма Гамильтон, супруга английского посла, любовница адмирала Нельсона и родственница моей Элизабет. Английский посол Уитворт был причастен к подготовке заговора против российского императора Павла I, прекратившего войну против Франции. Впоследствии император Павел, как известно, все же был убит.

Силами английской разведки было совершено несколько покушений на Наполеона, который почти до 1810 года дружил с Россией. Англичанам даже удалось перехватить тайный Тильзитский трактат, заключенный между Наполеоном и Александром I.

Английские министры и послы часто вербовали послов других стран, иногда даже подкупали почтмейстеров для получения доступа к письмам. Золото было всегда нервом тайной войны.

Начиная с 17 века борьба с Францией за колониальное и торговое преобладание не только сосредоточила внимание британской разведки на «исконном враге», но и побуждала смотреть на каждого француза как на потенциального шпиона. Граф Ноттингем писал об этом открыто еще в конце 17 века. Копии этих документов хранились в наших архивах. Англичане очень серьезно относились к истории.

Томас окликнул меня:

— Джеймс, опять ты витаешь в облаках… Послушай, вот твой приятель пишет книги. А сам ты как относишься к литературе?

— Неожиданный вопрос… книги люблю, но времени на чтение совершенно нет…

— Тебе нравятся романы Вальтера Скотта?

— Честно признаюсь, читал только «Айвенго».

— Замечательный роман! Один из лучших, написанный на английском языке. Однако мое мнение — романы Вальтера Скотта грешат некоторым многословием. Это дебри, через которые порой трудно добраться до сути произведения.

— Томас, так тем и прекрасен роман. Когда наслаждаешься каждым словом, каждой фигурой речи, неспешно следя за ходом повествования.

— Здесь я с тобой не соглашусь. «Луки и секиры!» — так кричали саксонцы, когда их теснила арабская конница. И сразу чувствуется, что именно так они и должны были кричать! Краткость, выразительность и простота определяют истинный дух нации. Все высокопарное приводит в уныние английских солдат. Нам по душе сдержанность. Немцы идут в бой, распевая псалмы Лютера. Французы приходят в восторг от песен о славе и отечестве. Наши матросы в Африке тащили на себе тяжелые орудия и распевали: «Вот еще кусочек сахара для птички…» Наш полк вступал в бой с туземцами под припев: ' И еще чуть-чуть…'

— Томас, я даже не догадывался, что ты такой романтик.

— Настоящие романтики — это русские. Мне недавно рассказывали удивительную историю. Пока русские солдаты проламывали брешь в крепости на Дунае — они все время с увлечением распевали песни. Представляешь, со стен крепости стреляют, бросают камни. А они, как ни в чем не бывало, распевают и проламывают брешь, пока несколько солдат, оставшихся в живых, не утвердились победоносно наверху стены… Мне недавно кое-что объяснял один умник из отдела аналитики. Простой монотонный звук в бою заменяет звук тамтама, раздававшийся в битве дикарей, и, гипнотизируя солдат, призывал на подвиг…Знаешь, Джеймс, русские — достойные противники. И давай больше не будем называть их

варварами…

— Хорошо,– кивнул я.

Мы вернулись в каюту. Вскоре Томас уснул, но мне вовсе не спалось. Все эти месяцы я тщательно изучал менталитет англичан, в особенности военную стратегию на морях. Британские адмиралы утверждали, что неприятельским десантным армиям нужно навязать бой на море до того, как они «набьют свои желудки нашими кентскими каплунами». Убеждение в превосходстве Королевского флота на море было твердым и непоколебимым. Да, англичане действительно опережают нас в модернизации вооружения, технологиях, воинской дисциплине и тактике ведения боя. Но я точно знал, что в любой крепости имеются и уязвимые места…

Валахия, 26 мая 1854 г.

Вечерело. Казачий разъезд неторопливо скакал по степи. Ротмистр Вахрушев вдыхал полной грудью ветер с Дунайских берегов, невольно вспоминая родную степь и жгучий запах полыни, заволжские затоны и плёсы.

— Ротмистр! — окликнул хорунжий Степан Дыгайло и показал на заросли у сопок.– Башибузуки!

— Вперед! — крикнул Вахрушев, на ходу оголяя боевую шашку.

Башибузуков было всего четверо. Они собрались возле повозки, которую пытались загнать в заросли. Заметив казаков, лиходеи не стали испытывать судьбу и пришпорив коней, сразу дали деру.

На повозке, среди вороха сена и мешков, лежали двое связанных в нижнем белье: коренастый блондин и худощавый брюнет со свежей ссадиной на щеке. Оба изрядно потрепанные и избитые.

Блондин оживился, когда дозорные подъехали и кивнул Вахрушеву:

— Ротмистр, я фельдъегерь Васильев. У меня срочное донесение к полковнику Казицкому от фельдмаршала Паскевича.

— Донесение при вас?

— Уничтожил, как только увидел этих басурман. Передам устно.

Парней развязали. На повозке в мешках нашлась их одежда и сапоги. Оружие башибузуки прихватили с собой.

— Налетели как черти! — нахмурился фельдъегерь.– Будто из под земли вылезли!

— Полк Казицкого за рекой, в пятнадцати верстах,– показал ротмистр.– Но у моста турки. Вам придется ехать в обход.

— В обход долго. Донесение нужно передать к утру, кровь из носу…– проскрипел зубами фельдъегерь.– У вас много казаков? Может атакуем турков у моста?

Вахрушев призадумался и окликнул молодого носатого казака:

— Прошка, скачи к Елагину. Пусть всех поднимает!

Через четверть часа Вахрушев смотрел с холма в трофейную подзорную трубу. Турецкие солдаты построили у моста настоящие укрепления. Три небольшие пушки тщательно забросали и замаскировали ветками. За неделю они разбили здесь настоящий форпост.

— Ротмистр, сколько их?– нетерпеливо спросил фельдъегерь

— Около сотни…– вздохнул Вахрушев и кивнул в сторону. По степи мчались тридцать всадников.

— Маловато у вас людей…– пробурчал фельдъегерь.

— Пока немного выждем. Начнем после полуночи! — кивнул Вахрушев.– Сами не лезьте, как освободим мост — сразу скачите к полковнику Казицкому!

В полночь ротмистр отправил в турецкий лагерь лазутчиков-пластунов. Четверых караульных незаметно зарезали и спрятали тела в кустах. Но один из турецких командиров все же проснулся и поднял тревогу, выстрелив в воздух. Турки сразу забегали и засуетились. Повсюду слышались басурманские крики и беспорядочная стрельба. Но было уже поздно. Казачья конница смертным вихрем ворвалась в лагерь, сметая все на своем пути. Вахрушев лично зарубил двоих. Турки попытались открыть стрельбу из укрытий, но вскоре и там их достали. Многие бросились к лодкам и попытались переплыть через речку. К мосту никто из турецких солдат не побежал, слишком открытое место.

Звон шашек, выстрелы и крики раненых пронзили ночную тишину у речного лагеря. Однако все это продолжалось недолго. Тридцать турецких солдат сдались в плен, побросав оружие. Девять сбежали на лодках. Трупы остальных беспорядочно лежали по территории лагеря. Казаки потеряли шестерых при атаке, еще восьмерых ранили. Вахрушев слегка подвернул ногу, когда падал с подстреленной лошади.

В пылу боя фельдъегерь и его подручный успешно пересекли мост на лошадях и отправились к полковнику Казицкому, передать срочное донесение.

Связанные пленные сидели у каменой стены, зыркали черными глазами и тихо переговаривались. Среди них было много раненых. Турки не могли поверить, что на лагерь напал совсем небольшой казачий отряд.

Когда начало рассветать, ротмистр приказал пленным вырыть большую яму в ста саженях от лагеря, куда снесли и предали земле погибших турецких солдат.

Казаков похоронили на холме и по православному обычаю каждому погибшему поставили крест.

Пушки очистили от веток и тщательно пересчитали боезапас. У турок оказалось много новеньких английских винтовок. Похоже они ждали подкрепление.