Холодный март 14-го (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 7

-Но, Макс!..

-Подожди, дослушай! Англосаксы же не просто так всё делают напоказ, нагло, цинично, а чтобы у нас глаза кровью налились, и мы поперли в лобовую! Это же оперативное искусство, ёшкино коромысло, заставить врага воевать там и тогда, где и когда тебе удобно. У злодеев в Киеве всё делалось демонстративно. Напоказ! Подписали с этим никчемным уголовником договор и на следующий день прилюдно спустили его в унитаз - это же спектакль с открытым финалом, где они смотрят нам нагло в глаза и спрашивают - и что вы нам сделаете?

-Ну, и что мы им сделаем?

-А мы уже делаем. И давно! Но только там, где нам удобнее, и где мы уверены в своих силах. Вот первый раз в Осетии дали им протрезветь…

-Так Тбилиси-то не взяли…

-А знаешь почему?

-Просвети.

-Потому что именно этого от нас и ждали!

-Как сейчас в Киеве?...

-И в Киеве - та же картина! Они ждали, что мы ломанёмся спасать Янука ажно до Карпат и потеряемся на этих просторах. У нас боеспособных войск - три дивизии, вот и посчитай, сколько это будет на шестьсот тысяч местных квадратных километров. По одному бойцу на двадцать квадратов! А у них всё готово для долгой партизанской войны… Они ж не просто так диверсантов со времен Ющенко тренировали. ​​Украина должна стать нашим Вьетнамом или вторым Афганом, третьей Чечней… У них эта идея на лбу написана. А мы не поддались на уговоры… Пока не поддались…

-А есть опасение, что поддадимся?

-Не на мою зарплату вопрос. На рожон не полезем, чтобы себя и тех, кто пойдет за нами, не погубить почём зря. Но ответим обязательно… В стиле генерала Плюмера: “Даже если тебя сожрали, у тебя есть два выхода... “

- Это кто такой?

-Один умный дядька. Сто лет назад, во время Первой мировой проблему германского катка он преодолел тактикой под названием «байт энд холд» - «кусай и держи». Вместо лобовых атак на подготовленные позиции немцев, превосходящих его числом, вместо генерального сражения с вводом всех резервов на одном направлении, Плюмер организовал на разных участках фронта несколько тактических «укусов-удержаний». А знаменитые Гинденбург и Людендорф бесцельно метались по линии фронта в полном неведении, где у лимонников будет направление главного удара... Распыляли и тратили в контратаках резервы, ежедневно получая десяток новых укусов и не понимая, где и когда произойдет генеральное сражение. Вот и наши вражины хрен что узнают… Откусим, удержим, переварим, опять укусим. Кусать будем больно, держать крепко… И совсем не там, где они готовились.

-А где?..

-Кто даст правильный ответ, тот получит десять лет! - засмеялся Макс и неожиданно резко обернулся назад.

-Привет, турист! Долго же ты отдыхал.

-Я давно в отключке?

-Прилично. Случайно тебя заметили. Уже не знали, куда и деть. На лавочке оставить - негуманно. В местную больницу везти - опасно, там осведомителей-правосеков с избытком. Да еще и ваш “Ягуар” на подступах нарисовался. А потом заметили, что на рюкзаке, который ты так бережно сжимаешь - крымский адрес, вот и взяли с собой в надежде, что нам по пути.

Я опустил глаза на рюкзачок и сфокусировал взгляд на прозрачном кармашке с лаконичной визиткой “Усадьба графини Монжене, Симферополь, Крым”. Кратко. Авантажно. Непонятно. Но хоть какая-то зацепка за “матрешку”. Если на ее рюкзаке налеплен конкретный адрес, значит и сама она может находиться где-то там.

-А остальные? - уставился я честными глазами на попутчиков.

-Какие остальные?

-Я один под окнами валялся?

-Да-а-а-а, - протянул в ответ Макс, - качественно тебя приложили. Совсем ничего не помнишь?

-А должен?

-Ну хотя бы то, что ты не под окнами валялся, а вполне комфортно на коврике в коридоре, и никого рядом с тобой не было - ни безутешной вдовы, ни фронтового друга. Только вот этот рюкзак. Ты его так крепко держал, что пальцы не разжать. Это его ты так усердно искал?

-Даже и не знаю, что сказать…

-Бывает, - философски протянул Макс и собирался ещё что-то добавить, но УАЗик в очередной раз тряхнуло. Оба моих попутчика выругались. Ник крепче схватился за руль, Макс - за металлическую конструкцию крыши, а я попробовал отрешиться и понять, что произошло и как мне быть дальше? Может, я стал частью какого-то медицинского эксперимента и моя бесценная тушка покоится сейчас где-то на больничной койке, пока сознание бродит среди воспоминаний. Я даже знаю термин - ретроградный гипноз, да только всё происходящее уже порядком вышло за пределы былого и неслось по какому-то неведомому мне маршруту, неузнаваемому и беспокойному.

Поднял голову, уселся поудобнее. Макс с Ником молчали, сосредоточенно глядя на серое, потрескавшееся дорожное полотно, помнящее еще советские асфальтоукладчики, а я решил произвести осмотр трофея. Положив на колени рюкзак потеряшки, запустил туда руку и вытащил содержимое… Да не может быть!..

Дорога серой выцветшей лентой тянулась вдаль, выглядела тихо и безмятежно, встречный поток почти отсутствовал. По обеим сторонам весенние поля и лесополосы, окрашенные в нежные зелёные оттенки, оживляли пейзаж, испускали свежие флюиды безмятежности. Природа потягивалась, проснувшись после зимы, как домашняя кошка, приковывала к себе взгляд, ворожила, ласкала глаз, очаровывала, а я сидел и тупо глядел на содержимое рюкзачка, состоящее всего из трех предметов - кокетливого, розового, чисто женского айпада с зарядкой, неполной пачки гривен с изображением Тараса Шевченко и моего паспорта… Нет, не российского, а того самого, украинского, хорошо узнаваемого по характерным замятостям, что был у меня на руках в 2014-м. Это была не копия, не подделка, а самый что ни на есть аутентичный документ десятилетней давности. Его наличие в рюкзаке пигалицы объяснить было абсолютно невозможно. Мистика… Колдовство…. Оставалось мучить планшет в надежде найти там разгадку к происходящему, а для этого требовалось угадать пароль входа.

Стандартный qwerty, 1234 и прочие наборы благоглупостей, устанавливаемых на гаджеты - “лишь бы было”, потерпели крах. Экран переливался веселеньким калейдоскопом под хохлому, а я ощущал себя голодным сеньором Робинзоном с жестяной банкой качественной тушенки при полном отсутствии стамески, топора, ножа или другого открывающего инструмента.

Под колесами стучали стыки бетонки. В закатных пологих лучах солнца деревья делились на две ярко окрашенные части. Теневая - почти черная, и солнечная - изумрудно-зеленая. Лепота! Сейчас бы бросить всё, впиться глазами в знакомый пейзаж и переполняться впечатлениями от природы, еще не совсем испорченной общением с человеком... На полях вокруг видны следы кротовьих походов, а с деревьев разливается птичья разноголосица. На закрытом посту полиции надпись "Продается, звонить 02". А я все продолжал ломать голову над возможными вариантами пароля, пока не плюнул и не бросил непокорный девайс рядом на сиденье. Не стоило искушать судьбу и превращать планшет в изящный «кирпич» с приглашением на экране повторить попытку ввода через …надцать минут.

Пора сменить род деятельности и, например, смотреть в окно, вспоминая знакомые места.

***

Дорога Харьков-Симферополь начала строиться в конце 40-х годов, как часть пути из Москвы в Крым. По воспоминаниям Светланы Аллилуевой, в 1946 году Сталин поехал туда на автомобиле и слегка разочаровался... Как ни старались местные начальники, но сделать существовавшие к тому времени грунтовки пригодными для нормальной езды они не могли.

Приказ генералиссимуса был короток: "Надо эту дорогу быстренько сделать. По ней советские люди будут ездить отдыхать на юг". В распоряжение строительства передали воинские части, подлежащие расформированию по демобилизации - ни много ни мало 120 тысяч человек. Их двинули с юга. Навстречу, с севера шли бригады кадровых дорожных строителей с приданными им многочисленными заключенными. Чтобы дело спорилось, на обоих фронтах работ к финишной черте ежедневно подкатывали бочку пива. Бригада, выполнившая норму первой, эту бочку осушала. Дальше - больше.