Холодный март 14-го (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 27

-Здоровеньки булы, шановни панове! - раздалось со стороны дома басовито-снисходительное.

На крыльце в свете уличного фонаря материализовался дородный колоритный детинушка среднего роста и возраста, вполне подходящий по вокальным данным на роль запевалы “Батька наш Бандера”. Каштановые волосы с яркой проседью на висках прикрывала кепка-полицайка с высокой тульей. Козырек головного убора скрывал брови. Под ним в тени чернели глазные впадины, над седыми усами блестел мясистый нос. Лицо представляло собой почти правильное подобие окружности. Всю эту геометрию подпирал снизу полумесяц двойного подбородка, уходящий в растаманку, а она, в свою очередь, практически лежала плашмя на впечатляющем пузе. При виде этой емкости, почему-то сразу вспомнился анекдот: “Запомни, сынок: живот не от пива, а для пива”.

-Проходьте до будинку (Проходите в здание), - пророкотал обладатель столь выдающихся форм, призывно махнув рукой, и скрылся за дверью, к которой сразу же охотно потянулись западенские “туристы”, чувствующие себя неуютно и зябко в незнакомой местности под открытым небом.

К американцам, стоявшим под навесом хозпостройки, в ту же секунду метнулся другой персонаж - худой, сутулый, прячущий лицо за поднятым воротником армейского бушлата. Он что-то сказал вполголоса обступившим его “скалолазам”, открыл дверь и шустро, как ящерица, юркнул в здание. За ним, без лишних разговоров, подтянулись представители “империи добра”. Автобус, недовольно фыркнув, сдал назад и скрылся на улице за воротами. Площадка опустела.

“Мальчики налево, девочки направо”, - пробормотал я, стараясь определиться, куда мне следует направиться. Правильнее было бы - за мужиком в растаманке, но гораздо интереснее - к янки. В любом случае майданутые во всей этой истории - подтанцовка. То, что должно произойти, связано с Джо и его командой. И это “что” становится всё более горячим, краеугольным, тревожным.

Сердце трепыхнулось и замерло, словно его отключили от источника энергии. Легкие будто парализовало - ни вдохнуть, ни выдохнуть, а во рту появился противный железный привкус. Состояние такое, будто штакетником шарахнули по загривку. Зато в голове прояснилось, распогодилось, и пазлы сложились в логичную, непротиворечивую картинку. Всё это должно случиться позже, когда в небе над Донбассом будет сбит рейс MH17. Обвинят в этом ополчение, русских всем хором назовут террористами. Напрочь отрежут возможность международного признания независимости мятежных регионов… И такая перспектива вдруг замаячила в Крыму. Наверно, это как раз то, о чем говорила Не-Доля: “...Если другие желания не учитывать, равновесие мироздания нарушится, тварный мир погрузится в хаос, и тогда плохо будет всем…” Получается, что моя возможность вмешаться в прошлое компенсируется чужой возможностью масштабно и с выдумкой нагадить в этом прошлом.

Пока не состоялся референдум 16 марта, пока не провернулись бюрократические шестерёнки в Кремле, Крым - это такой же украинский регион, как Донбасс или Слобожанщина. И в самый трепетный момент всеобщей неопределенности, когда монетка стоит на ребре, и никто не знает судьбу полуострова, под видеокамеры и фотоаппараты иностранных корреспондентов военную часть ПВО захватывает горстка якобы пророссийских активистов, после чего, на фоне триколоров и вместе с пробками от шампанского, в небо взмывают зенитные ракеты, снося гражданский авиалайнер. Шок. Трепет. Мировая общественность в ярости. Русская весна дискредитирована сразу и окончательно. Пророссийские активисты на территории Украины сразу станут токсичными и нерукопожатными. Крым будет открыт для зачистки от “пророссийских террористов”, а заодно и от черноморского флота РФ. Два удовольствия в одном флаконе…

Первое, что мне захотелось сделать, когда осознал всю глубину задницы, в которую погружалась вместе со мной новая версия истории, - схватить что-нибудь тяжелое и шарахнуть по мерцающим рядам светодиодов. Остановило понимание, что это - не выход. Починят, заменят, да и вряд ли это единственный пульт управления. Наверняка есть ЗаКП… Второй вопрос - что должно случиться с группой поддержки? Куда сценаристы собираются деть псевдороссийских активистов после того, как акция состоится? Ведь не дай Бог их отловят настоящие крымчане - всё тайное сразу станет явным… Допустить этого организаторам теракта нельзя, а значит, все “туристы” обречены, и надо понять, каким образом авторы сценария всех нас собираются утилизировать. Какой же финальный аккорд придумали яйцеголовые мыслители из ЦРУ и Пентагона?

Хреново, что ответы на все эти вопросы необходимы сейчас. Ходики тикают. Делать что-то надо немедленно.

Переваривая эти тревожные вопросы, я тихонько выскользнул из помещения и двинулся обратно к выходу. Смысла оставаться и ждать у моря погоды не видел. Если не знаешь, что предпринять, и на месте оставаться опасно - надо валить. Рассвет приближался неотвратимо, а вместе с ним час “Ч”, подтверждая простой и лаконичный постулат: ничто так не стимулирует бурную деятельность организма, как угроза жизни.

***

Первым под каток моей резко возросшей активности попал Сенченко, о чем-то секретничавший в фойе учебного корпуса с местным шарообразным главнюком. Интересно, они входят в состав ликвидаторов или ликвидируемых?

-Мне нужно осмотреть КПП и прилегающую территорию, - заявил я решительным тоном, не терпящим возражений, подойдя к ним вплотную.

-С чего это вдруг? - высокопоставленный пузан явно не привык к ультиматумам на своей территории.

-Пресс-конференция и, возможно, митинг, - коротко ответил я, глядя в его поросячьи глазки, - иначе придётся тащить эту неуправляемую публику на территорию, и тогда я лично не даю ни единого шанса, что журналюги не сунут свой нос во все подробности. Хорошо бы сразу определить место на входе или даже за забором, но тогда надо успеть его хоть как-то оборудовать.

-Це дело, - согласно кивнул Сенченко.

-Добре, я выделю сопровождающего, - хмуро согласился начальник части.

Он по-разбойничьи свистнул, привлекая внимание, рыкнул на подскочившего подчиненного, и через минуту рядом с нами появился совершенно серый, невнятный типчик - худой, рябой, сутулый, средней замызганности и потёртости, но зато с лейтенантскими погонами. А еще через пару минут мы бодро шли к выходу, размышляя каждый о своем, лейтенант - о несправедливой судьбе, заставляющей его покинуть теплое помещение и плестись куда-то с этим гражданским, а я - о вариантах нейтрализации захисника наиболее демократичным, но эффективным способом.

На КПП нас встретило образцово-показательное сонное царство, за КПП - тоже. Наряд блокированной, якобы военной части бессовестно давил на массу. То же самое, очевидно, делали и блокирующие - во всяком случае, никаких бодрствующих постов возле части выставлено не было. В некотором отдалении сонно тарахтели на холостых подержанные жигули-девятка, а еще дальше сиротливо притулился армейский УАЗик. Эта машина показалась мне чем-то знакомой.

-Бумага и карандаш есть? - обратился я к старшему наряда.

-Это ещё зачем?- забеспокоился сопровождающий.

-Измерять и записывать! - отмахнулся я от него, как от назойливой мухи.

-Да пожалуйста, - протянул мне пишущие принадлежности младший сержант, или как там звали в украинской армии служивых с двумя лычками…

-Годится, - коротко бросил я в ответ, критически оглядев потрепанный блокнот.

-А рулетка?

Таковой на КПП не оказалось. У лейтенанта - тоже.

-Прошу! - я молитвенно сложил руки на груди и, затаив дыхание, ждал решения - сам он пойдет или пошлёт подчиненных. Фу-у-ух, пошел сам. Слава Богу! У меня теперь есть несколько минут!

Я быстрым шагом направился к припаркованным машинам, одновременно торопливо чиркая слова в блокноте практически наугад. Из приоткрытого окна девятки доносился богатырский храп и несло сивушным перегаром. Крымские казаки к службе, особенно к общественной, относились просто и легко.