Девочка на лето - Кеннеди Эль - Страница 19

Связь с Кэсси – это надвигающаяся катастрофа. Во-первых, мы соседи. Что, если мы переспим, и все пойдет наперекосяк? Мне все равно пришлось бы жить с ней по соседству до сентября, и неловкости было бы не избежать.

И все же факт в том, что Кэсси мне чертовски нравится. С ней интересно разговаривать, и я могу представить, как этим летом у нас завязывается настоящая дружба. Некоторым людям это может показаться скорее привилегией, нежели изъяном, но я знаю, насколько хрупкой может быть дружба между мужчиной и женщиной. После того как Купер и Хайди переспали пару лет назад, их дружба едва ли восстановилась до конца. Да, Алана была моей подругой, когда мы начали спать вместе, но, как сказала Мак, Алана – не Кэсси.

Я не уверен, сможет ли Кэсси вести себя непринужденно. Конечно, один разговор мог бы все это прояснить, но мои суждения основаны на предположении, что она честна сама с собой. По моему опыту, многие женщины говорят, будто готовы к сексу без обязательств. И возможно, поначалу они реально имеют это в виду. Может, они думают, что с ними все будет в порядке, если отношения будут строго физическими. Но чаще всего нити привязанности завязываются прежде, чем успеваешь моргнуть, и внезапно тебя уже обвиняют в том, что ты эгоистичный придурок. Это частое явление для моих более неразборчивых в связях друзей, но со мной это случилось лишь единожды.

На последнем году старшей школы я переспал с симпатичной девчонкой из комитета по выпуску ежегодников, не понимая, что она, во-первых, была девственницей, а во‑вторых, была влюблена в меня много лет. Линдси заверила, будто просто хотела перепихнуться перед отъездом в колледж. Следующее, что я помню, – все ее друзья кричат на меня в школьном коридоре, обвиняя в том, что я разбил ей сердце и разрушил ее жизнь. Я и по сей день чувствую себя чертовски ужасно из-за этой ситуации. Я никогда не хотел обидеть Линдси, но я ведь ясно дал понять, что не хочу отношений.

Что ж, я все еще не хочу отношений, и мне реально не хочется причинять боль Кэсси.

Иногда наличие хорошего друга в твоей жизни приносит больше пользы, чем несколько ночей горячего, потного секса.

Вот только у Кэсси другие идеи. Когда я возвращаюсь, она стоит у воды, спиной к огню. Она слышит мои шаги и поворачивается, мягкая улыбка изгибает ее губы.

Господи, какая же она красивая. Она распустила свой конский хвост, и пряди медного цвета свободно рассыпались по плечам и снова показались мне ярко-оранжевыми в свете костра.

– Привет, – говорит она.

– Привет. Извини за это.

– Ничего страшного.

– Итак… – Я подхожу ближе, но сохраняю дистанцию в несколько футов.

Она замечает это, поскольку ее взгляд опускается на зияющее пространство между нами.

– Итак… – передразнивает она. Затем прикусывает нижнюю губу и мгновение изучает меня.

Черт возьми. Не знаю, что лучше: упомянуть о поцелуе и дать ей понять, что этого больше не повторится, или просто притвориться, будто его никогда и не было. Я засовываю руки в карманы, неловко переминаясь с ноги на ногу. Все еще пытаюсь решить, что сказать, но Кэсси опережает меня.

– Ну что, мутить будешь? – выпаливает она, глядя на воду.

Я моргаю.

– Прости, что? – Снова моргаю. – Ты хочешь, чтобы я мутил воду?

При этих словах она разражается смехом.

– Нет! С чего бы мне хотеть, чтобы ты мутил воду?

Я усмехаюсь.

– Не знаю! Это безумная просьба. Поэтому и уточнил.

Все еще хихикая, она разъясняет:

– Я спросила, не хочешь ли ты замутить со мной? Устроить летнюю интрижку.

Дерьмо.

Она произнесла это.

А ее подруга Джой решила, что у Кэсси никогда не хватит смелости попросить меня.

Мне даже жаль, что она набралась смелости. Ведь я собираюсь предстать полным мудаком, сказав «нет» перепихону через десять минут после того, как начал к ней приставать. Если это не остудит пыл любой женщины, то я не знаю, что сможет.

– Э‑э… Кэсс. – Я провожу рукой по лбу, затем по волосам. Тяну время. Но также и продлеваю агонию, а это еще хуже. Поэтому выдыхаю и говорю:

– Слушай, на самом деле я подумал, что… ну, что я отчасти рад, что нас прервали.

– Оу. – Она мгновенно отводит взгляд, но не раньше, чем я замечаю вспышку боли.

– Хорошо, что нас прервали до того, как все зашло дальше, понимаешь? Ты мне нравишься, и думаю, ты просто потрясающая, но я не уверен, что это хорошая идея. Именно в сексуальном плане. – Господи, это просто пытка. – Будет лучше, если наши отношения останутся платоническими.

– Ладно. – Мгновение она изучает меня, выражение ее лица непроницаемо. – Могу я спросить почему?

Я неуверенно пожимаю плечами.

– Мне просто не кажется, что это хорошая идея, особенно учитывая, что ты живешь по соседству. Этим летом я буду занят на двух работах, понимаешь? У меня не будет много свободного времени, чтобы проводить его с тобой, и, даже если мы договоримся не строить никаких ожиданий, на самом деле так никогда не выходит. Такого рода договоренности всегда приводят к конфликту, и, честно говоря, ты мне слишком нравишься, чтобы портить нашу дружбу, которая…

– Хорошо, я поняла, – перебивает она. – Все круто.

– Ты уверена? – Я все еще не могу понять выражение ее лица.

– Да, все в порядке. В этом городе полно подходящих кандидатур для интрижки, верно?

– Верно, – говорю я, кивая с облегчением. – И ты чертовски горячая. У тебя не возникнет проблем с поиском. Я могу помочь тебе найти потенциальных кандидатов, если хочешь.

«Серьезно?!» – кричит скептический голос в моей голове.

Я бы хотел, чтобы можно было отменять слова так, как некоторые платформы позволяют отменять отправку сообщений, но нет. Я сказал то, что сказал, и этого уже не вернуть.

Господи. Я, по сути, отправил ее во френдзону, а теперь предлагаю стать ее вторым пилотом? Вгоняю нож поглубже. Я гребаный мудак.

Очевидно, она согласна, поскольку недоверчиво смотрит на меня, а после издает саркастический смешок.

– Эм, ну… Не знаю насчет этого. – Закатив глаза, она отходит от кромки воды. – Пошли, дружище, вернемся на вечеринку. Отчаянно хочу еще выпить.

На первом курсе колледжа меня мучил повторяющийся тревожный сон. Эта дрянь терроризировала мой спящий мозг по крайней мере раз в неделю, и всегда происходило одно и то же. Я смотрю на маленький чемодан, за ним целая стена стопок буклетов с ответами на тесты. Те тонкие тетради с линовкой, которые раздают преподаватели, когда вы пишете экзамены. Моя задача? Мне нужно сложить тетради в чемодан. Все. Я должна проследить, чтобы они все влезли, любой ценой. Крайне важно, чтобы они влезли.

И каким-то образом, каким-то чудом, мне удается запихнуть все буклеты в чемодан. Тогда тревога рассеивается, подсознание вздыхает с облегчением, и я думаю: «Слава богу, я сделала это».

Все готово, верно?

Нет. Затем я тащу чемодан в свой лекционный зал английской литературы, где мне нужно провести презентацию по книге Бронте. Не той, что написана Шарлоттой или Эмили, а Энн. Менее известной Бронте. Я не читала эту книгу… и все же меня беспокоит не это? Пойди пойми. Несмотря ни на что, я довожу презентацию до совершенства.

Все готово, верно?

Нет, теперь я должна передать чемодан своему профессору. Я поднимаю его и подношу к мужчине, и, как только добираюсь до центра комнаты, туго набитый футляр распахивается, и его содержимое высыпается наружу. Только вот по какой-то необъяснимой причине все буклеты пропали.

Вместо них – мои фотографии в обнаженном виде.

Теперь весь пол лекционного зала усыпан снимками размером восемь на десять с моими голыми сиськами, задницей и женскими прелестями. Море обнаженной натуры.

А потом я просыпаюсь.

Не знаю, что это говорит о моей психике – или о том, что я смотрела по телевизору, когда мне это приснилось в первый раз, – но кошмар засел в моем подсознании, как ржавый гвоздь. Он приходил каждую неделю, как часы, и я каждый раз просыпалась, чувствуя жгучее унижение и мощный прилив неуверенности.