Барин-Шабарин 6 (СИ) - Старый Денис - Страница 4

Какие-то стихи моего друга хороши, какие-то не очень. Но навык стихосложения у Хвостовского растёт. Кто знает, может быть, я чуть подтолкнул будущего Пушкина к творчеству и росту? Кстати, он всё-таки женился на Прасковье. Не смутился мезальянсом, как и весьма бурным прошлым девушки, всё больше превращающейся в великосветскую даму. Насколько я знал, с ней уже на протяжении трёх лет работают разные учителя и не без успеха. Хотя я все же избегаю сидеть за одном столом с Параской.

Для себя же я решил: буду и дальше двигаться по карьерной лестнице. В Екатеринославской губернии, ставшей мне родной, становится тесно несмотря на то, что она сейчас самая большая из всех губерний европейской части России.

Пришло осознание, что ту энергию, которая всё ещё никак не иссякает, нужно направлять на правое дело — строительство будущего нашего Отечества. Даже некоторые кадры в Екатеринославской губернии уже имеются. Можно привлекать свою команду для обустройства ещё какого-нибудь региона необъятной Родины. Опыта также уже хватает.

Что же касается Екатеринославской губернии, то здесь, на мой взгляд, дела настолько налажены, что можно быть спокойным: угаснуть мои начинания не должны. Логистика, насколько возможно в этом времени, отлажена. Производства развиваются.

Есть надежда, что конструкторские бюро начнут в итоге выдавать нечто абсолютно новое и прогрессивное в области станкостроения, оружейного дела, сельскохозяйственного инвентаря. Мои знания в этих направлениях либо иссякли, либо такие, которые ещё долго невозможно будет воплотить в жизнь. Ну не получится в этом времени производить автоматы Калашникова. А вот над трёхлинейкой мы уже задумываемся.

— Итак, первый лот, — вещал Миловидов. — Дамская сумочка из крокодиловой кожи, любезно предоставленная на аукцион фабрикой «Две Лизы». Начальная стоимость двести рублей.

— Тысяча рублей! — прокричал мой тесть Алексей Алексеев.

Да, после того, как прямо у него в усадьбе выкрали моего сына, тесть будет стараться всячески мне угодить. Тем более, что меня уже называют «губернским господином». И власть моя в регионе только укрепляется, вот и с последней операцией я вошел в сговор с Третьим Отделением, которое не должно более чинить мне препятствий и интриговать против меня.

А ведь я ещё даже не закреплён в статусе губернатора! Да мне это сейчас и не особо нужно. Я жду, что мне пришлют какого-нибудь деятельного человека, чтобы была помощь в управлении губернией. Я-то всё-таки на фронт отправлюсь. И пришлют человека уже тогда, как я буду на войне. Но тут останется мой корпус помощников. Справятся. Нет, так за мной пришлют.

— Две тысячи за кракадилу! — прокричал мой крёстный Картамонов.

Матвей Иванович, как и многие другие помещики Екатеринославской губернии, прибыл в указанное время и явно хотел потратить немало денег. Благо, что его поместье, особенно в кооперации с моими землями, развивается и приносит существенную прибыль. Ну и также присутствие крёстного нужно было, чтобы он принял полк ландмилиции, правда, сразу же его передал. По здоровью Матвей Иванович уже не вытянет даже службу в милиции.

И всё-таки сумочку из крокодиловой кожи купил Алексеев почти за четыре тысячи рублей. И на кой-ляд она ему сдалась? Хотел бы вложиться в Фонд, мог бы сделать это и напрямую.

Мы с Лизой сидели на стульях почти в центре общего зала ресторана. У меня даже складывалось впечатление, будто я какой-то удельный князь со своей женой. В сравнении с императорской фамилией я себе такого не позволял. А… нет, всё же позволил. Но могу же я немного пофантазировать?

Я взял Лизу за руку и посмотрел в её глубокие глаза, словно окунулся с головой в прорубь. Нужно было прожить уже вторую жизнь, чтобы именно здесь найти ту единственную. А ведь наши отношения начинались отнюдь не по любви. Хотя я всегда хотел Лизу как женщину, но только сейчас могу точно сказать: я её люблю.

Более часа длился аукцион, а в моей голове работал калькулятор, несмотря на то, что я периодически отвлекался то на жену, то на визиты в отдельный обеденный кабинет, чтобы там чуть ли не украдкой выпить.

Недавно мы выскребли из Фонда Благочиния всё до последней копейки. Если посчитать только по количеству телег, которые отправляются вместе со мной на фронт, то это больше четырёхсот пятидесяти полностью гружёных подвод. И на данный момент Екатеринославская губерния выдохлась, все, что было собрано, отдала. Но пока мы в строю, пока я на фронте, есть расчёт, что ещё будут в дальнейшем собираться новые и новые обозы.

— Господин Шабарин, не желаете ли выпить славной екатеринославской водки? — заговорщицки шепнул мне на ухо полковник Нижегородский.

— Всенепременно, — так же тихо и украдкой ответил я. — Сам же ее и произвожу, к вашему сведению.

Полковник одобрительно закивал.

— Я всё слышу, господа, — шепнула Елизавета. — Будьте, пожалуйста, умеренны в питии.

— Да мы же понемножку. Мы же по чуть-чуть! — улыбнулся я, поцеловал руку супруги и, под песню «А на том берегу», мы спрятались с полковником.

А нет. Заприметив, что мы с Нижегородским отправились в кабинет, туда потянулись и другие мужчины. Какой-то сегодня особый день. За все время, что я живу вторую жизни такого душевного распития алкоголя еще не было.

— Алексей Петрович! А как же без меня? Крестник, уважаешь старика — выпей со мной! — бурча на ходу, быстро засеменил за нами и Картамонов.

— Ещё раз, господин Шабарин, хотел бы выразить вам превеликую благодарность за то, что помогли моему полку. Время нынче непростое, и то, что вы делаете — великое дело, — с рюмкой водки в руке сказал Нижегородский.

— Будет вам, Пётр Евграфович. Одно дело делаем! — ответил я и следом за полковником махнул рюмку водки в себя.

Нашему примеру последовали и остальные выпиваки.

Новгородский пехотный полк прибыл в Екатеринослав две недели назад, аккурат после того, как мы до конца раскрутили дело с английским шпионом. И был этот полк не в самом благовидном виде. Элементарно — у солдат была потрёпанная обувь, старые мундиры, даже оружия не хватало. Со всем этим я решил помочь.

Оказывается, что даже сейчас на Тульском оружейном заводе вполне можно купить гладкоствольные ружья, пусть и не в большом количестве. Я до конца так и не понял, почему есть полки, необеспеченные всем необходимым, если даже на заводах есть на продажу ружья. Головотяпство, не иначе.

Так что в полк было пошито на фабрике в Екатеринославе четыреста мундиров, закуплено для них пятьсот пар сапог и столько же валенок. И всё это за счёт Фонда Благочиния было передано в полк. А ещё полк получил шесть десятков новейших штуцеров луганской выделки с пулями Менье к ним. Немного, но с учётом старого оружия, как бы не эпохи Наполеона, которое было на вооружении полка, и такие подарки значительно усилят Новгородский пехотный полк. Для таких моментов я и жил последние пять лет — иметь возможность усилить русскую армию.

Вдруг веселье закончилось. Миловидов прервал своё исполнение очередной песни.

— Что случилось? — сказал я и вышел из обеденного кабинета.

В центре общего зала ресторана стояли десять человек. Они были явно с дороги: грязные, с усталым, но всё равно решительным видом.

— Прошу простить, господа, дамы! — громко говорил один из военных, чьё появление в ресторане, да ещё в таком неопрятном виде, удивило собравшихся. — Мне нужен полковник Нижегородский.

— Вас, Пётр Евграфович, требуют, — озвучил очевидное Алексеев.

— Ротмистр, представьтесь, — потребовал Нижегородский.

Он вышел к прибывшим офицерам. Полковник всем своим видом показывал, кто здесь хозяин. Впрочем, поведение прибывших выглядело вызывающим.

— Ротмистр Конопатский, — представился офицер, не уточняя, к какому воинскому подразделению принадлежит. — Полковник Новгородского пехотного полка?

— Я, полковник! — сказал Нижегородский, горделиво осматривая всех присутствующих, которые наблюдали за разговором.

— Вам пакет. Не имею времени, потому, господин полковник, прошу вас, извините, но проследуйте в место, где вы можете в моём присутствии прочитать донесение.