Дикари (СИ) - Лафф Кира - Страница 41

- Где Алиса… - позади меня раздаётся дрожащий голосок. Оборачиваюсь.

Лиза стоит в паре метров от нас. Личико бледное. Нервно теребит рукава куртки Арса, которая висит на ней как мешок.

- Я хочу знать, где моя сестра… - говорит, а сама взгляд опускает.

Внутри всё переворачивается. Мне хочется подбежать к ней, прижать к груди, зарыться носом в волосах и вдыхать их чудный аромат… Мне хочется закрыть её хрупкое тело своей широкой спиной и избавить её разом от всех волнений… Хочется присвоить её, забрать себе, подчинить и сделать своей. Навсегда…

Но, видя в её глазах всё то же затравленное выражение, с которым она смотрит на меня, Арса и этого недоноска, я понимаю, что не смогу воплотить свои тайные желания в жизнь.

Я больше не могу делать ей больно. Потому что боль этой девочки каким-то странным образом передаётся и мне… Я чувствую её шипы куда острее, чем трещину в ребре, чем синяки и ссадины по всему телу. Боль страшного раскаяния парализует душу. От неё не избавиться ни обезболивающими, ни словами, ни оправданиями... Потому что оправданий тому, что мы с ней сделали попросту нет. Мои бесполезные «прости» ей не помогут. Знаю это и поэтому молчу.

- Она в Москве! – тут же отзывается Гриша.

- Это мы и без тебя знаем, - Арс скептически складывает на груди руки. – Конкретнее!

- Сейчас… сейчас… - придурок выпрямляет спину и собирается с мыслями. – Алиса мне рассказала, что мать вела какие-то дела с… - он хмурится. – С этим, как его… депутатом одним…

У меня внутри что-то ёкает. Грудь сдавливает от неприятного предчувствия.

- Мать… - тихо переспрашивает Лиза. – Наша мама?

- Да-да, - быстро кивает Гриша. – Она её кинула и свалила, оставила разбираться с этим, как его…

- С кем? – хмуро переспрашиваю, замечая взволнованный взгляд Арса.

- С Громовым! Вот. Депутатом Громовым. Она была должна ему деньги, или вроде того, поэтому…

Гриша продолжает что-то сбивчиво объяснять нам, но у меня в ушах начинает шуметь. Распрямляюсь и поднимаю взгляд в небо. Картинка начинает вырисовываться… Отец. Как же я сразу не понял? Конечно же! Подстава с баблом и то видео… дело рук моего отца!

Однако, от этого открытия мне не становится легче. Перевожу ошарашенный взгляд на Лизу. Малышка, кажется, настолько взволнованна новостями о матери, что не замечает главного…

Депутат Громов никогда не оставляет свидетелей своих тёмных делишек живыми.

И это значит, что сейчас моя Лиза находится в очень большой опасности…

Лиза

Единственный незанятый номер в маленькой местной гостинице оказывается скромной комнаткой с небольшой двуспальной кроватью и душем.

Мы проходим внутрь, и словно погружаемся в прошлую эпоху. Дешёвая позолота на торшерах и ручках дверей местами потёрлась, обои в цветочек не скрывают неровность стен, а на тонких занавесках кое-где виднеются дыры словно прошлые постояльцы использовали их вместо пепельниц.

- Помойка, - выносит приговор Ник, и я внутренне с ним соглашаюсь.

Даже странно, когда это я успела стать такой разборчивой? Наверное, после шикарного дизайна номеров в загородном клубе «Дикарь» и стильного лофта в доме самих Дикарей, в мой вкус сдвинулся в сторону придирчивости. Да, к хорошему привыкаешь быстро… А вот отвыкать, спускаться с небес обратно в нищету, оказывается, весьма болезненно.

- И это их самый дорогой номер? – скептически хмыкает Арс. – Охренеть…

Молча иду в душ, пока Дикари включают квадратненький телевизор, падая на кровать.

Ноги гудят. Этот сумасшедший день выжал из меня все силы.

Последние два часа мы занимались нотариальным заверением права моей собственности на бабушкину квартиру. Когда все документы были подписаны, я попросила Ника и Арса отпустить Гришу. Мужчины были несогласны с моим решением, но я настояла. Я твёрдо решила, что насилия на сегодня достаточно…

Наверное, вернись мне бабушкина квартира неделю назад, я бы была вне себя от счастья, но сейчас почему-то я совсем ничего не чувствую… Жилплощадь, деньги, достаток и власть никогда не казались мне особенно привлекательными. В отличии от Алисы, я никогда не стремилась к обогащению, а предпочитала тихое семейное счастье… Думала, что только любовь и взаимопонимание с близкими смогут сделать меня по-настоящему счастливой… Но сегодня я разочаровалась и в этой иллюзии.

Алиса… как больно мне было слышать признания Григория о ней. Единственная сестра, что как две капли воды похожа на меня внешне, решила выбросить меня из своей жизни самым варварским способом. После всего, что было, после всех неопровержимых доказательств, что добыли Дикари, я уже не могу верить в лучшее и продолжать оправдывать её. Алиса предала меня. Жестоко наказала… Только я совершенно не представляю за что?!

Встаю под душ и подставляю лицо под горячие струи. Несмотря на заполняющие тесный санузел клубы пара, внутри всё равно как-то зябко. Вместо сердца – рваная рана, которая ноет от каждого воспоминания о детстве, юности и школьных годах за одной партой с сестрой.

Мне хочется выть вслух от горечи и чувства преданности единственным человеком, которому, как мне казалось, я могла доверять и у кого могла искать защиту… Но в итоге защиту я нашла совсем в другом месте. Там, где, наоборот, ожидала получить её меньше всего.

Дикари… Ещё одна головная боль. Сегодня впервые в жизни я почувствовала, что значит иметь рядом сильное мужское плечо. Мужчин, которых никогда не было в моей жизни… Тех, кто может защитить, позаботиться и решить все мои проблемы. Их помощь сегодня была просто неоценима! Вот только… я не могу не думать о причинах того, что сподвигло их помочь мне. От этого тоже становится горько. Ведь Ник и Арс делают всё это только из чувства вины. Ими движет жалость ко мне, несчастной, поруганной девушке, с которой они обращались как с последней шлюхой…

Глупо думать, что я вызываю в них какие-то иные чувства. Хотя, наверное, там ещё есть кое-что. Думаю, похоть никуда не исчезла, просто теперь эти двое пытаются её сдерживать. Но сколько ещё они смогут противостоять своей природе? Или… что ещё более страшно, смогу ли противостоять им я?

Ужасно это признавать, но сейчас, чувствуя себя ужасно истощённой морально и физически мне хочется одного – забытья в их сильных мужских объятиях.

Хочется ощутить что-то настолько эмоционально сильное, чтобы это чувство перекрыло ноющую боль в груди. Мне страшно быть пустой, ненужной, одинокой… К своему стыду, сейчас мне хочется, чтобы они меня наполнили. Мне хочется хоть какого-то утешения…

Хочется и одновременно очень страшно уступить этой слабости. Вдруг после этого мне станет ещё хуже? Ведь надеяться на то, что Дикари не бросят меня после того, как всё закончится более чем глупо… да и хочу ли я этого? Не знаю… Я уже ничего не знаю!

Выключаю воду и обматываюсь полотенцем.

Провожу рукой по запотевшему зеркалу. Вижу в отражении свой утомлённый взгляд и пылающие нездоровым румянцем щёки.

Тихо поворачиваю щеколду и выхожу в узкий коридор.

Из комнаты доносится тихий бубнёж телевизора.

Открываю дверь и вижу, что мои сумасшедшие Дикари… тихо спят по разным краям кровати.

Прохожу вперёд и смотрю на каждого из них. Душа разрывается от противоречивых чувств… Беру со стола пульт и выключаю допотопный телевизор. Щёлкаю выключателем света.

Всё к лучшему. Хорошо, что они отключились! Значит, я смогу пережить эту ночь, сохранив хотя бы остатки гордости!

Тихо, стараясь не нарушить их сон, забираюсь на кровать и ложусь между ними. Сердце бешено колотится в груди. В этой гробовой тишине, которая бывает только в небольших городах, и никогда не встречается в мегаполисах, я слышу мерное дыхание лежащих по бокам от меня мужчин.

Закрываю глаза, пытаясь расслабиться, но тут моей левой ладони внезапно касается палец Ника. Он медленно двигает ладонью по покрывалу и вскоре накрывает мою руку, слегка пожимая её.