Дикари (СИ) - Лафф Кира - Страница 29

Арс подхватывает меня на руки, словно пушинку. Накрывает сверху пледом и несёт куда-то вверх по лестнице.

Боже… если он сейчас решит со мной поразвлечься, то мне лучше снова отключиться. Провалиться в сон и ничего не чувствовать, ни о чём не думать. В таком состоянии я просто не выдержу повторения того, что случилось в том ангаре…

Оказавшись на втором этаже, Арс заносит меня в спальню.

Я вижу большую двухместную кровать. Закрываю глаза, понимая, что сопротивляться бесполезно.

Мужчина кладёт меня на прохладные простыни и укрывает сверху пледом.

Сам садится рядом и дотрагивается до моей спины, ведёт ладонью всё ниже и ниже... Вся напрягаюсь в ожидании того, что он сделает со мной дальше…

Глава 34

Ник

Закрываю дверь за Анатоличем и прислоняюсь спиной к прохладной стене. Мысли мои сейчас только о Лизе. Больной шлюшке, за которую я по какой-то неведомой причине опять заплатил. Отвалил двадцать штукарей, ещё и лекарств накупил. Не понимаю, какого хрена так о неё переживаю!

Это злит. И лишает привычного комфорта. Знаю, что ей моё внимание и забота до одного места. На оценит. Не изменится. Ни ради меня, ни ради Арса, ни даже не ради себя самой.

Когда Арс в раздевалке напомнил мне о матери, в голову снова полезли тараканы. Жирные такие, грязные. Стал вспоминать своё детство, отношения отца с матерью… Тошно теперь, хоть на стену лезь!

Мать моя в молодости была эскортницей. Дорогой шалавой, простыми словами. На пути её попался мужик при деньгах, и она сразу смекнула, как можно заставить его платить за свою жизнь. Забеременела мной. Отец её, конечно, замуж не позвал, но денег отвалил. Купил дом ей, тачку. На отпуск отстёгивал. Короче, всем обеспечивал, лишь бы она ремесло своё оставила и с ребёнком занималась.

Но, как выяснилось, блядь – это не профессия. Блядь – это состояние души. Мамашка моя долго дома не скучала. Часто меня одного оставляла. И по ночам, и когда болел… Хоть бы няню наняла, нет же. Она типа всё «сама». Мать-героиня. Чтобы с отца побольше бабок стрясти. Однако долго она прикрывать свои потрахушки направо и налево не смогла. Когда мне было пять лет, отец обо всём узнал. Помню тот жуткий вечер. Зима, вьюга за окном. Я прячусь у себя в спальне, а на первом этаже взрослые орут друг на друга, посуду бьют. Оба пьяные, дикие.

Я дверь приоткрыл, вышел к лестнице. А мать с отцом дерутся. Он ей двинул хорошенько. Лицом о стену приложил, она в слёзы. А я испугался за мамку и прибежал.

Плакал, просил его её не трогать.

Помню отец тогда посмотрел на меня холодно так и сказал: «сукин ты сын».

А потом ушёл.

На следующий день и мать собрала свои шмотки и тоже свалила.

Я босой по снегу за ней бежал до ограды, а она в тачку прыгнула к какому-то мужику, и уехала. Больше я её не видел. Зато тот урок на всю жизнь запомнил: ни бабло, ни семья, ни ребёнок из шалавы приличную бабу не сделают.

Подхожу к бару и плещу себе вискаря. Хочется забыться, вернуться в привычную жизнь. Я не попадусь на крючок, как мой отец когда-то. После матери я поклялся себе, что больше ни одной шлюхе не дам себя обмануть. Поэтому и Лизе, актрисе этой недоделанной, тоже ничего не светит. Путь даже не надеется меня разжалобить!

Стараюсь вообще не думать о той, что сейчас на втором этаже лежит в лихорадке. Ну что я, как щенок к ней попрусь? Одного питомца ей уже, итак, хватает!

Арс, сука, будто слепой! Не видит что ли, что она из себя представляет? Обчистила нас, обвела вокруг пальца, а теперь ещё дома у нас устроилась. Ни трахнуть её, ни поразвлечься. Сплошные проблемы!

Если бы не бабки, что эта сучка у нас увела, выкинул бы её на улицу – пусть сама разбирается с последствиями своих действий! Вот как она до того леса добралась, а? Там километров пятьдесят ехать! Явно же не на своих двоих она туда дотопала! И что она в этом лесу делала? Небось нашла себе других клиентов, а они её отвезли подальше, выебали в щель и бросили под дождём! Дура блин!

Глотаю жгущую дёсны жидкость и делаю глубокий вдох, чувствуя, как колет в рёбрах. Может, и правда, трещина? И какого хрена я в больницу не поехал? Не хотел, ведь, её оставлять. Хотел сперва убедиться, что нормально всё с ней будет. Пиздец. Дожил. Здоровье шлюхи выше своего ставлю…

Телефон в кармане вибрирует.

Достаю и смотрю на экран. Отец звонит. Ну а ему-то какого хрена надо?

Кладу телефон на стойку и смотрю на него.

Папаша всегда недоволен был, что я в боях участвую. По юности, конечно, поощрял мои боксёрские тренировки, но потом, когда я начал на этом деньги поднимать, он взбеленился. Говорит, я ему репутацию порчу. А я думаю, не пошёл бы он на хуй со своим мнением?

Игнорирую звонок. Не хочу сейчас от него выслушивать.

Встаю и прохожу по комнате.

Чего Арс там так долго? Не трахать же он её вздумал? Или, всё-таки…

Быстро поднимаюсь по лестнице.

Распахиваю дверь и так и застываю на пороге.

Голый по пояс Арс прижимает к себе обнажённую шлюшку. Укрылись пледом, усталые.

Она прижалась к нему, улеглась на груди. Оба спят. Идиллия у них, сука!

А у меня пальцы в кулаках хрустят.

Неужели, он всё-таки её поимел, пока она без сознания была?!

Глава 35

Арс

Склоняюсь над девчонкой, а руки сами тянутся провести по изгибам её тела. Дотрагиваюсь до спины, веду пальцами вниз до талии, а потом, перед очередным подъёмом этой плавной линии, я замираю.

Малышке не до моих прикосновений. Я не должен трогать её. Не сейчас…

Чувствую, как её тело под моей ладонью постепенно расслабляется. Дыхание выравнивается, но зато усиливается озноб.

- Тебе снова холодно? – тихо спрашиваю, поднимая плед выше.

Она молча кивает, стуча зубами.

С того самого момента, как я увидел её, лежащую в грязи под ледяным дождём, внутри что-то перещёлкнуло. В груди сдавило от беспокойства – до сих пор не отпускает. Она выглядела такой потерянной, одинокой… Запутавшаяся девочка, совсем одна в этом холодном и неприветливом мире.

Я и раньше видел таких. Девчонок из детского дома, которые просто хотели лучше жизни. После выпуска многие из них, к сожалению, находили себя в той же профессии, что и Лиза. Продавали единственное, чем наградила их судьба. Когда у тебя нет ни семьи, ни денег, ни близких людей, приходится выбираться из дерьма, в которое тебя окунула жизнь так, как можешь… И осуждать тут не за что.

Сейчас, глядя на съёжившуюся под пледом фигурку, мне хочется сказать Лизе об этом. О том, что я не осуждаю её. Принимаю такой, какая есть. Неважно, со сколькими мужчинами она была до меня. Я тоже по бабам таскался, так что не мне её судить. Наверное, если бы мы встретились при других обстоятельствах… Если бы я просто увидел её где-то в клубе, угостил коктейлем… или если она не стала бы у меня воровать, то… всё могло бы сложиться иначе.

- Лиза… - выражение чувств всегда давалось мне с большим трудом. – Слушай… я хочу, чтобы ты знала. Я не осуждаю тебя. За то, чем ты занимаешься, понимаешь?

Она нервно вздрагивает под моей рукой и медленно поворачивается.

- Не нужно, Арс, - голосок хриплый, вялый. – Я не хочу это слышать. Я буду вашей шлюхой… - закашливается. – Отработаю всё, что должна, - говорит так гордо, что у меня сердце лезвием пронзает. – А потом я уеду. И вы меня больше никогда не увидите.

Из глаз Пташки стекает одинокая слезинка. Ловлю её пальцем и стираю.

- Только не плачь.

Она ничего не отвечает и отворачивается.

Теперь дрожит ещё сильнее.

Сбрасываю с себя рубашку и приподнимаю край пледа. На малышке всё ещё та футболка, в которую я переодел её. Только теперь она вся влажная от её пота.