Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6 (СИ) - Волков Тим - Страница 29

Я вздохнул, глядя в окно, где неоновые вывески Токио мигали, как далёкие звёзды. Она была права, конечно. Юто говорил то же самое — про намерение, про связь, про баланс. Но для меня это всё ещё звучало как загадка, которую я не мог разгадать. Я вспомнил его тэмпуру сегодня, как гости из Киото замолкли, пробуя её, как их лица смягчились, будто они нашли что-то потерянное. Моя тэмпура была хорошей, но не трогала так. И это сводило с ума.

— Он делает что-то, чего я не понимаю, — сказал я, постукивая пальцами по столу. — Не просто готовит. Он… вкладывает себя в еду. Его боль, его историю, его поиск этого чёртова баланса. Я пытаюсь, Наоми, правда. Но мои руки — это просто руки, а его — как будто продолжение его души. Если бы я мог научиться хоть крупице этого, я бы стал не просто бизнесменом, а кем-то большим.

Наоми кивнула, её улыбка стала серьёзнее, но в ней была теплота. Она взяла стакан с саке, покрутила его в руках, но не отпила.

— Ты уже больше, чем бизнесмен, Кенджи, — сказала она тихо. — Ты спас Юто, дал ему шанс, вернул его к жизни. Может, тебе не нужно быть им. Может, твоя сила в том, чтобы видеть его дар и давать ему место, где он может сиять?

Её слова задели, но я покачал головой, чувствуя, как идея, зревшая весь вечер, вырывается наружу.

— Это не всё, — сказал я, голос стал твёрже, глаза загорелись. — Представь, Наоми, если мы сможем передать его умения другим. Не мне, я, может, и не способен. Но если мы обучим хотя бы трёх поваров — трёх, которые поймут, как он чувствует ингредиенты, как он находит баланс, — «Спруту» не будет равных. Мы не просто будем лучшим рестораном Токио. Мы изменим правила игры. Каждый зал, каждый филиал станет местом, где люди будут чувствовать то, что чувствовали сегодня гости из Киото. Это будет революция.

Наоми прищурилась, её губы дрогнули в улыбке, но теперь в ней была искра азарта, как будто моя идея зажгла что-то в ней.

— Революция, говоришь? — сказала она, отставляя стакан. — Это амбициозно, даже для тебя. Но как ты собираешься обучить поваров тому, чего сам не понимаешь? Юто не просто повар, Кенджи. Он… он как художник, который не объясняет, как рисует.

Я откинулся на стуле, чувствуя, как усталость отступает под напором этой мысли. Она была права — Юто был загадкой, но я видел, как он работает с другими поварами, как терпеливо поправляет их движения, как говорит о «характере» овощей. Он мог учить, если дать ему время и доверие.

— Мы дадим ему команду, — сказал я, голос стал увереннее. — Выберем лучших, самых открытых. Пусть он учит их не просто резать или мешать, а чувствовать. Я видел, как он сегодня говорил с молодым поваром, Хиро, про редьку. Тот смотрел на него, как на бога. Если Юто сможет передать им хотя бы половину своего подхода, мы создадим что-то, чего нет ни у кого. «Жемчужина» — только начало.

Наоми молчала, глядя на меня, её глаза блестели, как будто она видела будущее, которое я рисовал. Потом она рассмеялась, тихо, но искренне, и подняла стакан с саке.

— Ты невыносим, Кенджи Мураками, — сказала она, чокаясь со мной. — Но если кто и может это провернуть, то это ты. За баланс, что ли?

Я ухмыльнулся, поднимая свой стакан.

— За баланс, — сказал я, и мы выпили, чувствуя, что эта ночь была не просто концом дня, а началом чего-то большего. Где-то внизу Юто, наверное, всё ещё возился на кухне, нарезая лотос или пробуя новый соус, и я знал, что его дар — это не только его, но и наш шанс переписать правила.

Ночь в Токио была холодной, и переулок за старым складом в районе Сибаура пах сыростью и ржавчиной. Такео Кобаяси стоял под тусклым фонарём, его чёрное пальто сливалось с тенями, а глаза, острые, как лезвие, следили за фигурой, приближавшейся через морось. Акира, молодой повар, которого он выбрал для своей игры, шёл быстро, оглядываясь, его кроссовки шлёпали по лужам. Кобаяси заметил, как пальцы Акиры нервно теребили край куртки — признак жадности, слабости, которую он искал. Мужчина улыбнулся уголком рта, зная, что эта встреча станет первым шагом к разрушению Юто и «Жемчужины».

Акира остановился в паре метров, его дыхание вырывалось облачками пара. Он был худощавым, с короткими волосами и взглядом, в котором смешивались амбиции и тревога. Кобаяси молчал, давая ему почувствовать вес момента, затем медленно вытащил из внутреннего кармана пальто толстый конверт, набитый йенами. Он слегка покачал его в руке, и шуршание купюр разрезало тишину.

— Акира-кун, — сказал Кобаяси, его голос был гладким, как шёлк, но с холодной сталью под ним. — Ты хорошо устроился в «Жемчужине». Отлично справляешься.

— Я стараюсь, — пожал растеряно тот плечами, не зная что сказать еще. — Вы даете мне деньги… Зачем? Я не совсем…

— С тобой работает один парень. Новенький. Юто Хаяси, говорят, гений. Но я вижу в тебе потенциал, которого он не замечает. Я хочу с тобой поработать. Это… — он протянул конверт, — первый шаг.

Глаза Акиры расширились, его взгляд прилип к конверту, как муха к мёду. Он сглотнул, его пальцы дрогнули, будто уже ощущали вес денег. Кобаяси заметил это и подавил желание усмехнуться — жадность была такой предсказуемой.

— Что… что я должен делать? — спросил Акира, его голос был тихим, но в нём звучала алчность, прорывавшаяся сквозь осторожность. Он шагнул ближе, не отрывая глаз от конверта. — но учтите, ничего противозаконного…

— Не бойся.

Кобаяси улыбнулся шире, его зубы блеснули в свете фонаря. Он наклонился чуть ближе, голос стал ниже, почти заговорщический.

— Ничего сложного, — сказал он. — Ты уже в кухне, рядом с Юто. Наблюдай за ним. Учись. А потом… делай так, чтобы его блюда были чуть менее совершенными. Пересоленный соус, подгоревшая рыба, неправильно нарезанный имбирь. Мелкие ошибки, которые никто не свяжет с тобой. И, может, шепни поварам, что Юто слишком давит, теряет связь с реальностью. Я хочу, чтобы «Жемчужина» пошатнулась, Акира. А ты будешь вознаграждён. — Он помахал конвертом. — Это только начало.

Акира смотрел на деньги, его глаза горели, как у человека, увидевшего выход из долгов или шанс на новую жизнь. Он протянул руку, но замер, бросив взгляд на Кобаяси, как будто искал подвох. Но жадность победила. Он кивнул, быстро, почти рывком.

— Я согласен, — сказал он, голос дрожал от нетерпения. — Всё, что вы хотите. Я сделаю. Юто… он не так уж и велик, как все думают. Я справлюсь.

Кобаяси протянул конверт, позволяя Акире выхватить его. Повар сжал его в руках, его пальцы впились в бумагу, как будто боялись, что деньги исчезнут. Кобаяси наблюдал за ним, его улыбка стала шире, почти хищной, но глаза остались холодными, как лёд. Он знал, что Акира — идеальный инструмент: амбициозный, но слабый, готовый предать за пачку йен.

— Хорошо, — сказал Кобаяси, отступая в тень. — Я свяжусь с тобой скоро. Не разочаруй меня, Акира-кун. И помни: Юто — не твоя цель. Его баланс — вот что мы сломаем.

Прошёл месяц с тех пор, как Юто стал шеф-поваром «Жемчужины», и ресторан превратился в легенду Токио. Его блюда — рамен с трюфельным мисо, тэмпура из корня лотоса с юдзу и мятой, сашими с соусом из ферментированного шисо — заставляли гостей затаивать дыхание, а зал был забит каждый вечер. Я видел, как Юто оживал: его глаза, всё ещё хранившие тень прошлого, теперь горели, когда он нарезал имбирь или пробовал новый соус.

Утро началось с новости, которая взбудоражила весь «Спрут». Наоми ворвалась в мой кабинет, её планшет чуть не выпал из рук, а голос дрожал от возбуждения.

— Кенджи, ты не поверишь, — сказала она, ткнув экран мне под нос. — «Золотая Вилка» едет в Токио. Они хотят посетить «Спрут». Это огромно!

«Золотая Вилка» — международная ассоциация ресторанных критиков, чей гид, публикуемый раз в два года, был библией гастрономического мира. Их оценки могли вознести ресторан до небес или стереть его с карты. Один их визит стоил больше, чем все отзывы местных критиков вместе взятые. Я почувствовал, как пульс ускорился, но внешне остался спокойным, откинувшись на стуле.