Уинстон Черчилль - Костюченко Ирина - Страница 9

— Мой меч — карандаш, — с достоинством отметил Черчилль.

— А щит — имя папаши. Я не дикарь. Много читаю. Сам понемногу пишу… Хочу создать книгу об этой войне, — смущенно признался Юрий.

— Если мне вернут блокнот с моими записями, я смогу написать матери, брату и некоторым друзьям отца, — слегка наклонив голову и пристально глядя в глаза Юрию, сказал Уинстон.

Да, они прекрасно поняли друг друга. Славянин погрыз ноготь.

— Я напишу, что вы спасли меня, хотя могли не делать этого. Вы необычный человек, вам учиться нужно. Тогда и книга может интересной выйти, — пояснил Черчилль.

— Deal, — сказал Юрий. — По-нашему, «згода».

— Zgo-da, — повторил Уинстон. — Может, вы и отвезти письма хотите? Собственноручно?

— Пишите. Там разберемся, — ответил Юрий.

А далее — был лагерь.

«Наверное, это Юрий уже доставил мои письма. Теперь известно, что я жив. Хотя сейчас, после побега из лагеря — я в этом не уверен», — думал Черчилль в полусне, лежа в незнакомом погребе.

Сквозь прищуренные глаза он увидел свет наверху и фигуру, спускавшуюся по лестнице. «Так вот как выглядят ангелы», — мелькнула у него мысль.

«Ангел» оказался упитанным рыжеватым бородачом. У него был невыносимый южноафриканский акцент, но говорил он по-английски:

— Эй! Добрый человек! Вы кто?

— Вы британец! Слава Богу! Несколько дней назад я бежал из лагеря буров в Претории. Где я? — спросил Черчилль.

— На моей ферме, где же еще? Вы проникли в мой погреб — догадываюсь, почему. Вы ранены? — поинтересовался спаситель.

— Не так ранен, как я устал. Очень, — выдохнул беглец.

— А как вы здесь оказались, если были в Претории? — удивился мужчина.

— Мы решили бежать втроем. Я перелез через стену, а они… Ждал их два дня. В кустах. С собой — лишь немного воды. Видел, как меня искали. Потом, когда я убедился, что товарищей не будет, а охота за мной прекратилась — прыгнул в товарный вагон, проходивший мимо. Поехал наугад. Когда поезд остановился — я соскочил и шел, держась подальше от людей. Несколько ночей брел по каким-то болотам, днем прятался. Ничего не ел. Сегодня утром увидел вашу ферму, попил из колодца и решил, что должен хоть что-то съесть и отдохнуть… Дальше вы знаете. Извините, но у меня нет сил. Можете меня сдать, — равнодушно сказал Черчилль.

Фермер посветил свечой ему в лицо — так, что Уинстон зажмурил глаза.

— Подождите, ведь вы… Черчилль, сын министра? — удивился фермер.

Уинстон покраснел. Что он должен сделать, чтобы наконец стать собой, чтобы его не воспринимали только как тень отца? Но вслух сказал:

— Да, Уинстон Черчилль. А откуда вы, собственно?..

Фермер вытащил из кармана газету. На первой полосе был его, Черчилля, снимок — самоуверенное лицо блестящего офицера и успешного военного корреспондента.

«Живой или мертвый! Вознаграждение! 25 фунтов» — в глазах Уинстона мелькнула молния. «За мою голову дают больше, чем за его ферму! Я покойник» — решил он, но осторожно поинтересовался:

— А чья это территория? Я думал, здесь еще буры, а вы вроде бы англичанин…

— Это территория буров. Но не бросать же мне ферму, если война! Я стараюсь не конфликтовать с ними, а жить себе тихо-мирно. А вам — почему бы не помочь? — ответил фермер.

— Что вы хотите сделать? — напрягся Черчилль.

— У нас разные фермеры живут. Кстати, как у вас с португальским? Не учили где-то в Оксфорде? — грубовато пошутил фермер.

— Я закончил Сандхерст. Это заведение, где готовят офицеров. Зачем мне португальский? — пожал плечами Уинстон.

— Ближайший сосед справа — бур. А слева — португалец. Сейчас мы пойдем в дом, вы помоетесь, поедите и ляжете спать. А я поеду и поговорю с португальцем. Возможно, с его документами мне удастся вас переправить на территорию португальской колонии. На самом деле это близко, вы немного не дошли. А Португалия — наш давний союзник, не так ли? — подмигнул фермер.

— Спасибо. А как вас зовут? — спросил Черчилль.

— Джон… А вы — Уинстон. Знаю, о чем вы думаете. Если я здесь — я за буров. А за вашу голову назначена награда. Но… своих я не сдаю. На самом деле здесь я единственный англичанин, поэтому вам очень повезло, что вы влезли именно в мой погреб. Вы не представляете, насколько повезло! Для остальных — вы враг, потому что англичанин. Для меня — вы только человек, нуждающийся в помощи, — пояснил Джон.

— Спасибо вам! — воскликнул Черчилль.

— Если решите когда-то отблагодарить — замечательно. А пока наденьте мою куртку, шляпу и выходите отсюда. Идти можете? — спросил фермер, протягивая руку.

— Кажется, да. Но пока что единственное, чем я могу вас отблагодарить — это вот, — сказал Черчилль и полез рукой под одежду. — Возьмите, для вашего мальчика. Я прихватил ее в библиотеке лагеря. Так стыдно, что я ее не вернул, поэтому…

Уинстон протянул небольшую книгу. На переплете отмечалось: «Милль „О свободе“». Фермер улыбнулся в усы и взял книгу.

Черчилль действительно был спасен. Вскоре его переправили на территорию португальской колонии, а впоследствии — к британцам. Они восторженно приветствовали своего соотечественника. Да и сам он не забыл написать ряд материалов о своих приключениях. Поскольку в течение двух месяцев британцы проигрывали в этой войне, плен и побег нашего героя стали единственной победой и историей со счастливым концом на фоне общего поражения.

Имя Уинстона Черчилля сразу стало популярным — его знали уже не как «сына того самого министра» и даже не как «то ли офицера, то ли корреспондента». О нем заговорили как о герое. Когда Уинстон вернулся в Англию, эта известность позволила ему блестяще провести избирательную кампанию и попасть в парламент — впервые.

Юрий Будяк действительно доставил письма Черчилля. Благодаря этому случайному знакомству украинец некоторое время учился в Англии, а затем стал писателем. Не самым известным — но все-таки стал.

— Уинстон…

Молчание.

— Уинстон!

Ни звука.

— Уинстон!!! Хватит делать вид, что спишь!

— Я плохо себя чувствую, — по ту сторону дверей послышался недовольный голос. — На обеде… Что-то не так было с устрицами…

— Расскажи это кому-то другому — может, кто и поверит! Ты же говорил, что простудился!

За закрытыми дверями настойчиво кашляли.

— Я твой дядя, поэтому скажу откровенно: для политика твоего уровня ты врешь слишком неубедительно. Когда-то это уничтожит твою карьеру! — и, осознав, что острота не сработала, мужчина дернул старинную ручку. — Да открой же, когда с тобой разговаривает герцог Мальборо!

Дверь распахнулась, и дядя увидел племянника. Уинстон Черчилль, две недели как министр торговли и промышленности Великобритании, был в халате и тапочках. Он старательно притворился больным, но здоровый румянец изобличал его полностью.

— Послушай, — начал дядя. — Она…

— Я знаю все, что вы хотите мне сказать. А вдруг она тоже посмеется надо мной? — сказал самый молодой министр правительства Дэвида Асквита Его Величества Эдуарда VII.

— Как кто? Как та актриса, в которую ты был влюблен лет десять назад? Мейбл, не так ли? — насмешливо спросил дядя.

— Не помню, — еще больше смутился Уинстон.

— Или может та девушка, которая должна была унаследовать нефтяной бизнес своего отца? — добавил герцог.