Лестрейд. Рыжий… Честный… Инспектор (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 6

— Он самый. Мистер Лестрейд, прошу любить и жаловать! — представил меня Беллинг.

Я вежливо опустил подбородок.

— Мы подобрали вам самую лучшую комнату… Она находится на втором этаже… Я позову служанку, и она вам всё покажет… — заговорила мадам.

— Благодарю… Скажите, а служанка тоже входит в пансион?

— Простите, я вас не понимаю… — заморгала мадам.

— Всё вы прекрасно понимаете. Думаете было сложно сообразить, что ваш постоялый двор на самом деле обычный бордель, который не сильно-то маскируется, — спокойно произнёс я.

Беллинг наступил мне на ногу.

— Беллинг, не надо плющить мою обувь. Боюсь, ты ещё не до конца отмыл свои башмаки, — огрызнулся я.

— Господа, право слово, вы очень и очень сильно ошибаетесь… Да, у меня снимают комнаты незамужние девушки… Их несколько, но все они работают, а двери этого дома запираются каждый день в одиннадцать часов вечера… — поспешно и совсем не убедительно стала оправдываться мадам Беркли.

— Все двери или только парадный вход? — усмехнулся я и переключился на сопровождающего:

— Беллинг, скажи, кто тебе рекомендовал это место? Только честно…

— Мне… Мне его посоветовали на вокзале… — выдавил тот.

— Ясно… Ладно, так и быть: поскольку за всё заплачено, я поживу здесь эти две недели, но… мадам Беркли… если хоть одна из постоялиц двора сунется ко мне… Клянусь всеми святыми, я сделаю всё, чтобы от вашего двора камня на камне не осталось! Надеюсь, мы поняли друг друга…

— П-поняли, — кивнула мадам.

В её взгляде смешались разные чувства: от ненависти и страха до… до любопытства.

Видимо, она не читала свежих газет. В них было как минимум три моих фотографии. Правда, довольно старых и некачественных.

К тому же тот Лестрейд носил величавые усы и роскошные баки, а я принял волевое решение усовершенствовать его «лук», подогнав к канонам моего времени.

— Беллинг…

— Простите, мистер Лестрейд… Я… Мне пора… Надо ехать на вокзал… Мой поезд скоро уходит…

— Хорошо, Беллинг. Вас проводить?

— Упаси бог!

— Тогда до свидания! Счастливо добраться до Лидса. Большой привет шефу-констеблю! Как-нибудь выберусь в ваши края и обязательно вас навещу!

— Только не это! — смущённо произнёс он.

В Лидсе меня, похоже, совсем не любили.

— Будут какие-то особые пожелания, мистер Лестрейд? — поинтересовалась владелица постоялого двора и по совместительству публичного дома, под крышей которого Беллинг нашёл мне приют аж на целых две недели.

— Даже страшно представить — какой смысл вы лично вкладываете в эту фразу, но пожелания — да, будут, — кивнул я. — Мистеру Лестрейду жуть как хочется помыться… Что может предложить ваше заведение?

— Я распоряжусь, и горничная нагреет для вас воды…

— Хоть так, — вздохнул я.

В Бедламе время от времени нам устраивали омовения в тёплых ваннах, не часто… раз в две-три недели… Сейчас я бы отдал всё на свете за нормальную русскую парную… А, хрен с ним — согласен даже на турецкий хамам!

Однако придётся довольствоваться тазиком с водой.

— Покажите мне комнату…

— Конечно. Ступайте за мной, мистер.

Мы поднялись на второй этаж.

В принципе, тут было приятней, чем на третьем с его протекающей крышей.

Мадам распахнула тонкую дверь.

— Пожалуйста.

Я вошёл и огляделся.

М-да, если это лучший номер, страшно представить, как выглядит худший.

Кровать с балдахином, никогда прежде не знавшим стирки… Платяной шкаф, осевший на одну ножку. Я толкнул его плечом, он пошатнулся, но всё-таки устоял.

— Прямо как ветеран наполеоновских войн! — восхитился я. — Умираю, но не сдаюсь.

Поскольку комната комплектовалась по принципу «три в одном», то есть и спальня, и гостиная, и кабинет: тут нашлось место и письменному столу, и продавленному креслу и умывальнику в углу.

На полу лежал выцветший ковёр с весёленькой расцветкой.

Пахло сыростью, гарью, табаком, спиртным и чем-то ещё, неуловимо сладковатым. Скорее всего, каким-то дешёвым парфюмом, но я не удержался от шутки.

— Как давно тут кого-то убивали? — поинтересовался я. — Душили, резали или просто пристрелили, чтобы не мучился?

Хозяйка побагровела.

— Мистер Лестрейд!

— Мадам Беркли, только не стройте из себя девочку… Такие места всегда связаны с криминалом, и мы оба это прекрасно знаем!

Вместо ответа, она гордо развернулась и ушла, хлопнув дверью так, что вся мебель в комнате подпрыгнула. И я вместе с ней.

Я подошёл к кровати, раздвинул шторы балдахина… Бельё вроде относительно свежее и чистое. Есть слабая надежда, что его поменяли после предыдущего постояльца.

В комнату без стука ввалилась дородная женщина в чёрном как сажа платье и относительно белом переднике. На голове у неё громоздился чепец, больше похожий на гнездо журавлей.

В руках у неё был тазик с водой.

Весил он немало, однако горничная держала его с такой лёгкостью, что стало ясно: эта не только коня на скаку остановит, но ещё и взвалит его на спину и попрёт вместе с всадником.

— Ваша вода, мистер.

К воде прилагался ещё склизкий обмылок и губка.

— Благодарю вас.

Поскольку с наличными у меня было не очень, чаевых от меня она не дождалась.

Процесс мытья не занял у меня много времени и доставил ещё меньше удовольствия.

В платяном шкафе нашлось толстое льняное полотенце и прожжённый в нескольких местах халат. Вытеревшись досуха, я надел его и замер…

Второй раз в жизни я решительно не знал, что мне делать.

Первый был в день, когда меня проводили на пенсию. Точно так же я тогда стоял и не понимал, как буду жить дальше.

Дети выросли, у них были свои интересы и заботы… А у меня больше не стало моей любимой работы, которой я отдал столько лет.

Чувство было такое, словно кто-то выдернул у меня из-под ног ковёр…

Потом оно, конечно, наладилось. Я нашёл другие увлечения, дети регулярно подкидывали мне своих детей, я с удовольствием с ними возился… И всё равно, мне не хватало тех бессонных ночей на дежурстве, отсутствия выходных и бешеной гонки, когда на кону была человеческая жизнь. Мозг требовал очередных загадок и головоломок, и ни один кроссворд на свете не мог мне этого заменить.

Неужели завтра у меня появится второй шанс⁈

Я опять окунусь в привычную атмосферу, займусь тем, ради чего, наверное, и появился на свет…

Да, я никогда не любил чопорную Англию, я знал, что эта страна — враг моей родины. Но коль судьба распорядилась именно так — я ведь могу помогать людям… Разве обычный лондонский обыватель виноват, что на Даунинг-стрит в кресле премьера сидит очередной урод⁈

К тому же кто знает, как ляжет карта… Вдруг я ещё пригожусь моей России? Неважно, царской пока или социалистической… Кое-какие мысли на сей счёт у меня уже возникли.

Дверь снова распахнулась без стука. Персонал с жильцами постоялого двора особо не церемонился.

— Ужин готов. Где желаете откушать: в столовой или принести сюда?

— Принесите сюда, пожалуйста, — определился я.

Никогда не был мизантропом, но пока что мне хотелось немного побыть в одиночестве, чтобы привести мысли в порядок.

От ужина я ожидал худшего, но он был вполне сносен. Овощи с подливой и редкими кусочками мяса (надеюсь, не кошачьего — я за любого мурзика или барсика просто бы поубивал!), что-то вроде ватрушки и горячий чай. Его аромат чем-то напоминал заваренный веник, но приходилось пить и похуже.

Когда горничная пришла забирать грязную посуду, я попросил её, чтобы меня завтра разбудили часов в шесть утра.

В той жизни просыпался безо всякого будильника, но я ещё до конца не привык к этому телу и не знал, что от него ждать.

Например, ближе к ночи заныла правая нога, и я даже знал почему.

Совсем ещё юный Лестрейд удрал от пьяницы отца и забитой матери в армию, чтобы поступить на службу во 2-й Йоркширский пехотный полк. В 1871-м году участвовал в подавлении мятежа в западной Индии (полк был расквартирован возле Агры), там дослужился до первого офицерского звания — энсина (что-то вроде прапорщика в русской армии).