Берендей - Денисова Ольга - Страница 41

Михалыч смутился вдруг.

– Я эту сказку наизусть помню, дед часто нам ее говорил. Щас рассказываю – и словно голос деда слышу. А ведь почти семьдесят лет прошло...

Берендей постелил Михалычу у отца, а сам пошел к себе. Зажег лампу над кроватью и лег, глядя в потолок. Он собрался погасить свет, как вдруг заметил, что на его столе лежит книга. Берендей точно помнил, что никакой книги на столе не оставлял. Он потянулся и взял ее в руки. Это была совсем небольшая книга. Обложка из кожи, но без теснения и без названия на ней. Простенькая такая обложка. Он открыл книгу. Оказалось, что это скорей не книга, а тетрадь. Только в те времена в тетрадях писали не менее тщательно, чем в книгах. Берендей пробежал глазами несколько строк. Написали ее примерно во времена Ивана Грозного. Его далекий предок оставлял наставления потомкам, как положено на первых пяти страницах объясняя, зачем и для кого это написано. Берендей просмотрел их по диагонали, пока не наткнулся на слова: «И если доведется вам встретить заклятого берендея...»

Он встал и оделся – читать лежа он не любил. Значит, ему не привиделось, значит, отец действительно приходил... Иначе откуда взялась эта тетрадь? Наверняка, она была в библиотеке, но Берендей запросто мог не обратить на нее никакого внимания.

Он внимательно начал читать ее сначала. Несмотря на витиеватый слог, рассказ в тетради был кратким и информативным.

Заклинает человека берендей, который не только хочет отомстить ему одному, но и всему роду человеческому. Для заклятия надо произнести лишь одно слово: «Заклинаю». Но заклятие произойдет, если берендей при этом действительно хочет мести, а не просто рассержен или подавлен. Его ненависти должно «хватить» на превращение человека в медведя. Чем больше его желание отомстить именно людям, а не конкретному человеку, тем крупнее получится заклятый в медвежьем обличии, и тем труднее будет людям убить его. Известен случай, когда заклятый оказался неуязвим для удара рогатины, настолько крепкой была его шкура – лезвие соскальзывало и не могло ее проткнуть. Этого заклятого убили ударом рогатины в глаз, и только через год после того, как на него началась охота.

Если заклятие удалось, берендей умирает. Он вкладывает в заклятие всю жизненную силу, и, едва превращение произойдет, падает замертво. При заклятии берендей использует не только свою силу, которую отдает до капли, но и силу рода, отнимая от каждого берендея понемногу. Именно поэтому другой берендей по крови не может убить заклятого. Заклятый имеет над ними власть, и преодолеть эту власть никому из берендеев еще не удавалось.

«Что ж, – подумал Берендей, – значит, я буду первым».

Но и сам заклятый находится во власти берендеев. Его притягивает территория другого берендея, он стремиться к ней и не может ее покинуть, если находит. Если он хотя бы один раз увидит берендея, то захочет занять его место во всем – поселиться в его доме, владеть его вещами, перенимать его привычки. Происходит это потому, что заклятый понимает свое отличие от берендея по крови, и старается стать таким же, как берендей. Убив берендея, он занимает его место окончательно, но это не приносит ему желаемого результата. Люди, познав его кровожадность, рано или поздно все равно его убивают.

Очень редки случаи, когда берендей прогонял заклятого со своих мест. Берендей должен либо уйти и искать себе новое пристанище, либо погибнуть. Но способы обороны от заклятого все же есть. Нужно получить кровь заклятого и добавить к ней крови берендея, и из их смеси сделать оберег. Чем больше крови пролилось, тем надежней этот оберег будет действовать. Оберег дает возможность берендею, застав заклятого в человеческом обличье, не дать ему возможности обернуться, но только ненадолго. Надо только сжать его в кулаке и сказать «На час», и заклятый не сможет в течение часа превращаться в бера.

Оберег следует делать осторожно – если кровь заклятого попадет в кровь берендея, даже через маленькую ранку, берендей становится его побратимом.

Если кровь берендея и заклятого перемешалась в бою, когда оба они находились в облике беров, тогда заклятый теряет власть над берендеем, а берендей напротив, приобретает эту власть. Потому что кровь берендея сильней в беровом обличие. Берендей может заставить заклятого оборачиваться по своему усмотрению, и на любое время. Надо только сказать: «Обернись» – и заклятый станет медведем, или «Оборотись», и он снова превратиться человека. А после этого обязательно нужно добавить: «На час», или «На день», или «На месяц». И заклятый не сможет поменять свой облик, пока не истечет названный срок. Но обычно берендей превращает заклятого в человека и убивает его, поскольку заклятый уже не имеет власти над ним.

Если же кровь их перемешается, когда они оба были людьми, напротив, заклятый приобретает власть над берендеем, а берендей ее теряет. Поскольку человеческая кровь в заклятом сильней. После этого заклятый может уйти с участка берендея по своей воле, но может и остаться.

Берендей дочитал тетрадь до конца. Он не понял только, что означает стать побратимом Заклятого. А этот вопрос его сильно волновал, потому что он вовсе не был уверен в том, что их кровь не смешалась во время охоты. Во всяком случае, рукава его ватника были насквозь пропитаны кровью Заклятого. А попала она в его рану или нет, он определить не мог.

Зато получить драгоценный оберег для него не составит труда – пропитанный кровью свитер заботливая Галина Павловна уложила в полиэтиленовый мешок и дала Берендею с собой. Вот только он не помнил, куда его забросил, когда приехал домой.

Берендей приоткрыл дверь и выглянул в комнату отца. Михалыч громко храпел, и Берендей прошел мимо него на цыпочках. В кухне пакета со свитером не было. Берендей отлично помнил, как он выглядел – белый с красными полосками. Он выглянул в сени, но и там пакета не нашел. На крыльце его не было тоже.

«Неужели я его в машине оставил?» – удивился Берендей. Тогда следовало немедленно ехать в больницу, разыскивать водителя Мишу и смотреть его машину. Слишком дорогой ценой досталась ему кровь Заклятого, чтобы повторить этот подвиг.

Берендей вернулся в кухню, поискал пакет повнимательней. И нашел. Пакет благополучно лежал на буфете, вместе с остальными. Пустой и аккуратно сложенный.

«Неужели, Михалыч его постирал?» – эта мысль ужаснула его. Одно дело потерять, потерянное можно найти. Но если Михалыч его выстирал, то надежды не остается вообще. Берендей кинулся в комнату отца и растолкал Михалыча.

– Михалыч! Михалыч! Проснись!

– Что, медведь? – Михалыч подскочил.

– Да нет, – рассмеялся Берендей.

– А... Мне медведь снился. А че тогда орешь?

– Ты мой свитер не брал, коричневый, в крови который?

– Который посередь кухни на полу валялся? В мешке?

– Да.

– В сени я убрал, в корзину с грязным бельем.

Берендей вздохнул с облегчением.

– А че?

– Да нет. Ничего. Спи.

Берендей прикрыл к нему дверь, чтобы не мешать, и зажег свет на кухне. Свитер и вправду валялся в корзине с грязным бельем. Он был толстый, грубоватый, связанный из темно-коричневых ниток. Кровь засохла, и определить, где она есть, а где ее нет, можно было только на ощупь.

Правый рукав пропитался кровью весь. Сверху донизу. И как определить, где на нем смешалась их кровь? И смешалась ли вообще? Берендей принюхался. Обоняние у него было много лучше, чем у людей, но не настолько чуткое, как в обличье бера. Пахло кровью. Обернуться зимой, да еще и с Михалычем в соседней комнате, ради того, чтобы понюхать свитер? Можно было вырезать большой кусок, а лучше взять весь рукав. Но носить это на груди представлялось несерьезным. И потом, опять же, не было гарантии, что кровь их все же смешалась.

Берендей вздохнул. «Только спасая свою жизнь», – говорил отец. А разве он не спасает свою жизнь? Он вышел на крыльцо, прихватив с собой свитер и замок, и надежно запер дверь снаружи. Если Михалыч проснется, он не сможет выйти во двор. А если он что-то увидит в темном окне, то наверняка подумает, что обманулся.