Берендей - Денисова Ольга - Страница 28

Леонид остановился, тяжело дыша. Пусть его бежит дальше. Он найдет способ, как достать берендея. Не сейчас. Сейчас он слишком устал. И хочет есть.

Услышав скрип снега, Берендей замер и перестал дышать. Ему казалось, что сердце бьется так, что его слышно и за окном. Он медленно и осторожно начал вставать, чтобы не скрипнули старые половицы, чтобы не единого звука не издал плотный матрас.

Окно, задернутое тюлевой занавеской, заиндевело, но Берендею показалось, что он сквозь тюль и морозный узор видит движущуюся тень.

Он долго отодвигал занавеску, а потом, встав боком к стене, начал приоткрывать форточку. Он боялся, что теплый воздух, вырвавшись на мороз, выдаст его. Но видимо его противник не был столь искушен в распознавании запахов и температур. Сам же Берендей сразу почуял запах бера.

Берендей увидел Заклятого в первый раз. Это был огромный зверь, не меньше метра сорока в холке. Тело его, длиной примерно два с половиной метра, лоснилось от жира, шерсть блестела – он был здоров и сыт. Зверь шел и осматривался по сторонам, почти не поворачивая опущенной тяжелой головы. И двигался он в сторону вырытой сегодня могилы.

Берендей бесшумно прошел в комнату отца, снял со стены двустволку Михалыча и вернулся к открытой форточке.

«Вот и вся охота», – подумал он и вскинул ружье.

Заклятый добрался до могилы и остановился на черном холмике посреди белого снега. Берендей прицелился. Бер стоял к нему боком, расстояние между ними составляло не более двадцати метров: можно было не сомневаться, что он убьет зверя с одного выстрела. Берендей бил белку в глаз метров с тридцати.

Заклятый тяжелой лапой зачерпнул смерзшуюся землю и откинул назад черные комья. Потом еще и еще.

– Ну, – одними губами шепнул Берендей, – ну же!

Палец, лежащий на курке, никогда не дрожавший, отказывался ему подчиняться.

Заклятый срыл холмик над могилой и начал копать в глубь. Его движения были плавными и неторопливыми. Медведей считают неуклюжими только те, кто никогда их не видел. Зверь двигался с непередаваемой грацией. Его тело показалось Берендею совершенным творением природы. От движения толстых лап на боках двигалась шкура, то разглаживаясь, то собираясь мягкими большими складками. А под ней перекатывались мышцы. В каждом его движении проглядывала сила. Сила, которую не выставляют напоказ, а тщательно прячут под слоем жира. И эта сила давала зверю уверенность в себе и гордость. И одновременно с этим Берендей отчетливо видел человека. Высокого и широкоплечего. Не было никаких сомнений в том, что перед ним берендей, такой же как он сам. Только Заклятый.

«Ну же! – в отчаянье подумал он, – он убил твою собаку! Он замучил твою кошку! Он роет их могилу, чтобы сожрать их мертвые тела!»

Он медлил. Заклятый замер на секунду, словно почувствовал опасность, осмотрелся, но не тщательно. Так осматривается лев – нет ли дураков, желающих отобрать его добычу?

«Я выстрелю и сразу позвоню Юльке», – подстегнул себя Берендей.

Рука не желала нажимать курок. Он не мог убить бера. Он не мог убить берендея.

«Если он доберется до Черныша, я выстрелю», – понял он отчетливо. И как только понял это, сразу крикнул:

– Эй!

Зверь замер, услышав его крик. И замер не от испуга. Его неподвижность говорила сама за себя: «Кто посмел тревожить меня над моей добычей? Сейчас я развернусь, и вы увидите всю силу моего гнева!» И, выждав секунду, поднялся, разворачиваясь к Берендею грудью.

Он был почти в два раза выше Берендея. Не меньше, а скорей больше, трех метров. Он был как гора, как сказочное чудище, как океанская волна... И ничего, кроме восхищения, Берендей не испытал. Ни страха, ни ненависти. Сердце стукнуло и, казалось, встало.

И бер взревел. Его рык раскатился по лесу, оттолкнулся от него и вернулся глухим эхом, похожим на рокот тяжелых камней, влекомых лавиной.

– Уходи! – крикнул Берендей, – Уходи! Или я убью тебя!

Бер заревел снова, но уже недовольно, разочарованно. Опустился на четыре лапы и медленно пошел в лес. Забор, вставший на его пути, он снес грудью, не утруждая себя тем, чтобы проломить его лапой. Впрочем, забор был хлипкий, он только создавал видимость огороженного участка.

Берендей смотрел зверю в след, машинально держа его на прицеле. Пока бер не скрылся в лесу.

Звери не убивают себе подобных. Это бывает очень редко и, как правило, случайно. Ну, разве что самки, в борьбе за благополучие своих детенышей. Звери не убивают себе подобных. Убийство себе подобных – человеческое свойство, да и то доступное не каждому. Значит, в нем победил инстинкт зверя.

Берендей опустился на стул возле кровати и поставил ружье на пол, тяжело опираясь на ствол. И постепенно стал осознавать, что он сделал. Он не позвонит Юльке. Может быть, никогда. Он предал память Черныша. Он не отомстил за смерть мальчика Ивана. Он, возможно, будет виноват в чьей-то еще смерти, если Заклятый будет и дальше убивать. А он будет убивать и дальше.

Может быть, если бы он был в лесу, один на один со зверем?.. Если бы вопрос стоял – или ты или он? Что ж... Завтра это предстоит проверить.

Берендей включил свет и посмотрел на часы на стене. Было всего десять минут второго.

Юлька не могла спать. Не могла есть. Не могла готовиться к экзамену, но по инерции сдала его на четыре, лишь благодаря тому, что успела запомнить в семестре. Оставался еще один, последний – зоология беспозвоночных. Восьмого числа.

Четвертого, после экзамена, ее потащили в кафе, отметить успешную сдачу. Юлька не хотела, но Людмила помахала у нее перед носом распечатанной фотографией Егора, и сказала, что отдаст ее, только если Юлька с ними пойдет.

– А откуда она у тебя? – спросила Юлька.

– Так в Новый год всех щелкали, ты что, не помнишь?

– Нет. Я же ничего не помню. Почти.

Людмила расхохоталась. В кафе она вытащила пачку фотографий, все радостно рассматривали их и время от времени смеялись.

Юльке было не до смеха. Она хотела остаться одна, забиться к себе в комнату и там думать про Егора.

– А что это Юлик у нас такой печальный? – спросил Андрей и показал ей палец.

Юлька пожала плечами.

– У... Она не смеется, даже если ей палец показать...

Это был постоянный повод для шуток над ней. Все знали, что Юлька будет смеяться, даже если ей показать палец. А она не могла сдержаться, и каждый раз, как не крепилась, все равно начинала хохотать.

– Оставь ее в покое, она влюблена, – заявила Людмила.

Юлька обиделась, покраснела и вскочила с места:

– Людка! Как тебе не стыдно!

– А чего стыдиться-то? – философски заметил Андрей, – мы тут все твои друзья, а скрывать правду от друзей очень не хорошо.

– А я ничего и не скрываю, – Юлька краснела все больше и почему-то приняла слова Андрея всерьез, – просто есть вещи, о которых мне бы говорить не хотелось.

– Юль, да не сердись на него, – Виталик взял ее за руку и потянул вниз, – садись, рассказывай.

Света тут же глянула на него с неодобрением.

– Ничего я рассказывать вам не собираюсь! – Юлька села обратно на стул.

– Да ладно, – примирительно сказала Людмила, – чего ты ломаешься? В Егора она влюблена, который с нами в Новый год был.

– Чего? – Андрей посмотрел на Юльку косо, как на ненормальную, – ты что, с ума сошла?

– Ни в кого я не влюблена! – крикнула Юлька и уткнулась в вазочку с мороженым.

И не видела, как по лицу Светы прошла еле заметная судорога.

– Нет, Людмила, ты нам все подробно расскажи. Что-то мне это не нравится, – Андрей изобразил на лице беспокойство.

– А тебе-то что? – спросила Людмила.

– Ну да, друг пропадает, а мне и дела до этого быть не должно? Нет, тут все не так просто.

– А почему это я пропадаю? – возмутилась Юлька, – чем это тебе так не понравилось, что мне кто-то понравился?

– Ага! – торжествующе улыбнулся Виталик, – значит, все же влюблена!