Мой опасный император (СИ) - Гончарова Татьяна Викторовна - Страница 20

Я замерла, не двигаясь. Хотя так хотелось потереться о него, наклонить голову, подставляя шею под жгучие мужские губы. Хотела его до тьмы в глазах. Но нет. Я кремень, хоть и напряжена до предела. Моя воля тверда… почти как каменное желание императора. Хвост вытянут в струнку. И сама я неподвижна.

— Встретить совершенно белую крылатку, без чёрных полосок, невообразимая редкость, — прозвучало над моим виском, — считается, что их не существует. Счастливчик тот, кто не только встретил, но и смог поймать. И выжить при этом.

Он понизил голос до вкрадчивого шёпота:

— Исключительно красива. Крайне опасна. Смертельно ядовита.

Его руки снова на моих плечах. Резко разворачивают меня к нему. Взгляд глаза в глаза.

— Безмерно желанна, — его длинный выдох.

Горячее дыхание обжигает мой висок. Он чуть отстраняется.

Тону в его глазах. Бездна на их дне. Космос желания.

Его губы приближаются к моим чрезвычайно медленно. Неотвратимо. Мои… дрогнули, приоткрываясь навстречу.

И всё же справляюсь с собой. Его губы встречают мой упрямо сжатый рот. Взгляд перед собой. Не смотреть! Не смотреть ему в глаза.

Роргард отстранился. Усмехнулся нахальной мальчишеской ухмылкой.

— У белой крылатки есть ещё одна особенность, Мирей. При приближении более опасного хищника, они не сразу бросаются в бой. Крылатки замирают, Мирей.

Я приподнимаю брови, и император добивает:

— Мёртвыми притворяются, Мирей. Мёртвыми!

Глава 25. Стена

До меня доходит. Рыбка, значит. Крылатка белая. Это он-то более опасный хищник?

Я смотрю на него, предвкушающего мою реакцию… и вдруг начинаю совершенно неприлично хохотать.

Рыбка Мирей! С плавниками колючими! Это ж надо так было обозвать!

Просто закатываюсь в истеричном смехе, ошеломив, похоже, его беложаберное величество до полного пересыхания.

Впрочем, Роргард довольно быстро тоже начинает смеяться. Низко, с хрипотцой. Чем дальше, тем больше.

Мы ухохатываемся, как ненормальные, едва успокоившись и посмотрев друг на друга, тут же снова прыская от смеха. Передержали в себе эмоции похоже.

Отпускаю себя, и даю себе всласть просмеяться. Нужно выплеснуть напряжение. Император, похоже, тоже давненько не веселился, потому что отдаётся веселью самозабвенно, на всю катушку.

Мне нравится его смех. Мне нравится его улыбка. Космос бездонный, как же он весь мне нравится, от глаз его бесстыжих до кончика наглого шелковистого хвоста.

— Ты прекрасна, Мирей, — наконец, произносит император. — Спасибо тебе. Давно я так не смеялся.

— И я, — признаюсь я и осторожно улыбаюсь. — Пожалуйста.

Повисла пауза. Смотрим друг на друга. По-новому.

По крайней мере он не пытается меня лапать и целовать. Просто мягко поглаживает пальцами мои ключицы. Задумчиво рассматривает, словно в первый раз увидел.

— Так страстно отвечала на мои поцелуи, — обволакивает своим роскошным голосом Роргард, — что сейчас не так?

Перевожу дыхание. Похоже, он правда не понимает. Но вырываться больше не спешу.

— Ого, — кривлю губы в ехидной усмешке, — меня спрашивать начинают.

— Я разве не спрашивал? — приподнимает бровь он.

— Нет, ты как дикий набрасывался! — возмущаюсь я и тыкаю его пальцем в грудь.

Зря начала прикасаться к нему — он тут же этим пользуется — обнимает своей широкой ладонью мою маленькую кисть, поднимает её к своим губам и целует мой палец, довольно сверкнув глазами.

— Ты себя в зеркале видела? — усмехается он, пресекая мою попытку вырвать руку.

Я краснею. Видела я себя в зеркале. Рядом с ним. С бугром на штанах, ага.

— Я видела в зеркале тебя! — шиплю я взбешённо, — ты дикий совсем! Дикарь! Как есть! Хоть и император!

— Я не так давно император, — усмехается он, — а мужчина с рождения. И рядом с тобой член штаны в клочья рвёт. Самая желанная и красивая самочка, что видел в жизни.

Мурашки бегут от его слов, поднимая гребень вверх. И шипы довольно выстреливают на хвосте. Нравится ему, предателю…

— Ты орс, — упрямо возражаю я. — А я рихт.

— Белый рихт, — улыбается он. — И я слышал у рихтов гораздо более активные любовные игрища обычно. Ммм?

Тут мне и возразить нечего. Остается только возмущенно фыркнуть и попытаться отодвинуться. Не дает…

Кладёт мою руку себе на шею. Придавливает властной ладонью мою поясницу, вжимая в своё идеальное рельефное тело. Идеальное для меня… Удивительно как мы совпали всеми выступами, словно две половинки одного целого.

Но он орс! Закрываю глаза, тяжело и часто дышу с присвистом. Так сложно сдерживать свои внутренние желания…

— Самая красивая белая самочка рихта, которых не бывает, — его губы приближаются к моим губам. — Безгранично желанная.

— Ты орс, — обречённо выдыхаю я, но отчего-то приподнимаю к нему лицо.

— Да, орс, — его губы касаются моих, — безгранично желающий тебя.

Он снова целует мои неподвижные губы. Одним стремительным движением распускает мои волосы, зарывается в них пальцами, ласкает чувствительное место у шеи. Сжимает крепкой рукой ягодицу, прижимая к себе, к своему каменному паху.

— Мирееей… — его выдох на губах становится точкой невозврата.

Да и в бездну! Чувствуя, как взрываются внутренние ограничения, рушатся стены, открываю губы и… прикасаюсь руками к его поясу.

Император замирает неподвижно, а я… скольжу руками вверх, по мощному телу, обвиваю руками шею, и трогаю его губы языком.

Космос бескрайний…

Сдавленный рык перевозбуждённого самца становится самой сладкой музыкой для моей ошалевшей от радости самки.

Император снова удивляет. Думала, сорвётся, будет груб и несдержан, но нет… ничего подобного.

Его губы овладевают моими настойчиво и осторожно. Его руки нащупывают застёжку моего бронекостюма на спине и медленно тянут вниз, выпуская наружу возбужденный гребень.

Отрываюсь от его губ. Смотрю в глаза. Отпускает меня. Стоит рядом. Жарко смотрит сияющим взглядом. Император осторожно тянет ткань с моих плеч.

Позволяю себя раздевать. Стою неподвижно, разглядывая его сосредоточенное лицо. Взгляд совершенно одуревший и восхищённый, но при этом настороженный и предельно внимательный. Не отпускает, словно боится, что передумаю в последний момент.

Последними на пол падают мои трусики. Переступаю их, шагнув к нему. Мой освобождённый хвост торжествующе изгибается и нетерпеливо бьет по стене. Император заворожённо прослеживает этот удар, хищно усмехается и начинает раздеваться сам, не сводя с меня пристального взгляда.

Мне нравится, как он смотрит на меня. Скользит взглядом по груди, талии, бёдрам, задерживаясь на точке между ног и снова вверх, по талии и груди, к губам и глазам.

Раздевается он тоже красиво. Резко, быстро. Одежда покидает его тело просто молниеносно.

Стою и любуюсь им. Бугристыми руками, совершенным рельефом закалённого в реальных боях хищника. Его хвост нетерпеливо выщёлкивает что-то за спиной, мой отвечает. Не сдерживаю его шальной радости от общения со своим белым сообщником.

А я смотрю и смотрю на идеального самца, наслаждаясь его жадным взглядом, чувствуя, как от этого желание захлёстывает до небес.

Император обнажается полностью. Выпрямляется во всём своём внушительном великолепии. Что за самец! Моя самка внутри уже бьётся в экстазе!

Подшагивает ко мне, берёт мои руки за запястья. Ласкающим медленным движением поднимает их себе на шею. Наклоняется и накрывает губами мои губы.

Отвечаю на поцелуй. Медленный. Изучающий. Неторопливый. До одури чувственный.

Роргард довольно урчит мне в губы. Подхватывает меня широкими ладонями под ягодицы, впиваясь пальцами.

Таким естественным гармоничным движением поднимает на себя, трётся каменным навершием вздыбленного члена о мои мокрые половые губы, и… наконец-то насаживает меня на себя.

Из моего горла рвётся протяжный стон, но его заглушает торжествующий рык императора.