Стальной наследник. Том 1 (СИ) - "Amazerak" - Страница 17

— И сколько нам заплатят?

— Тысяч сорок дали бы, но, видите, этот — пупырчатый, его шкура бесполезна, поэтому больше тридцати не получим.

— Хорошо, везём на базу пятого отделения, — согласился я, довольный тем, что заодно узнаю, куда добычу сдаём. — Только как его грузить? Машина сюда подъедет, или нам придётся тушу до дороги тащить? Тяжёлый он, думается.

— Машина-то подъедет, куда денется? А чтобы погрузить, хитрость есть небольшая. Сами сейчас всё увидите, ваша светлость.

Сокол вызвал по рации грузовик, и вскоре «шестьдесят шестой» показался в поле, пробираясь по траве на своих здоровых колёсах. Он подъехал близко, насколько мог, водитель выскочил из кабины, забрал из кузова ремни и подбежал к нам. Дружинники же надели резиновые перчатки и противогазы.

Я обратил внимание на два камня с белыми прожилками, которые тихо засветились, когда их подсунули под ремни.

— Видите, ваша светлость, эти изменённые камни, — сказал Сокол. — Они создают поле пониженной гравитации. Вес раза в три уменьшают. А триста кило легче дотащить, чем тонну, согласитесь. Нам часто приходится тяжёлые туши ворочать, вот и приспособили.

Волочить до грузовика огромного лося было делом непростым даже с изменёнными камнями. Работали вшестером. Метров пятьдесят протащили сквозь кусты, а там уже водитель подцепил добычу с помощью манипулятора и загрузил. Справившись с тушей, мы тоже забрались в кузов и доехали до вышки. Там нас ждал «лимузин», куда пересели я, Ерофей и Надя, и дальше двинулись прежним порядком.

Я задумался о ценах на ООС. Тридцать тысяч — не такие большие деньги. У нас дружинники десять-пятнадцать зарабатывают, а ведь помимо жалования им надо обеспечить питание, оружие, патроны, оборудование, машины и прочее по мелочи. Теперь понятно, почему выручка такая мизерная.

— Не мало — тридцать тысяч? — спросил я. — Всё-таки тварь очень уж крупная. Думается, за неё можно и побольше выручить, нет?

— Верно говорите, ваша светлость, чертовски мало! — возмутился Ерофей. — Поэтому-то мы еле сводим концы с концами. Тушу эту по частям продадут тысяч за пятьсот. Мясо — гнильё, пойдёт разве что на корм мутантам, которых для экспериментов разводят, а вот кости — на вес золота. А нам — тридцать тысяч всего, хотя на нас главная работа лежит, основные риски. Но против пятого отделения не попрёшь. Тут одно из двух: либо с великим родами сотрудничать, либо с пятым отделением. Но у великих родов базы и фабрики далеко отсюда: под Москвой, под Нижним. Возить туда дорого. А «пятка» скупает дёшево.

— А рода куда девают изменёнку? Разве не в пятое отделение?

— Великие рода сами реализуют всю изменёнку. Добывают, перерабатывают, продают, куда захотят. Так повелось ещё с тех пор, как Юсуповы стали императорами. Никто великие рода тронуть не смеет. Бывает, и в «пятку» сдают что-то, но только по спецконтрактам. Цены там на порядок отличаются в лучшую сторону.

— Погоди, так ведь Орловы поместьем управляли. Почему мы по спецконтракту не сдаём?

— Так ведь поместье вам принадлежит. А у вас лицензию отняли. Какую-то необычную добычу Орловы, конечно, себе забирали,а всё остальное на базу приходилось везти.

— Понятно, — проговорил я, но Ерофея было уже не остановить.

— А я скажу, почему пятое отделение такие порядки установило. Потому что они все независимые поместья хотят себе забрать. Ведь что получается? Если доходы у помещика не растут, то и жалование дружине не растёт. Соответственно, бойцы уходят. Зачем за десять тысяч ишачить, когда, вон, наёмники в армии по двадцать получают? В итоге бесноватое зверьё ловить некому скоро станет. А раз помещики не будут справляться, пятое отделение военных отправит, и лавочку эту прикроют. К тому всё и идёт, понимаете? Это же неиссякаемая золотая жила! В пятидесятых, когда землю возле аномальных областей покупать разрешили, воля вольная началась, а в последние годы гайки всё туже закручивают. Цены на всё растут, но только не на изменёнку. Мы за сколько сдавали её десять лет назад, за столько и сейчас сдаём. Справедливо это, что скажете?

Ерофея словно прорвало. Он говорил и говорил, говорил и говорил, возмущаясь порядками. А я сидел и думал, что со стороны пятого отделения действительно было бы разумно ликвидировать мелких помещиков и забрать их земли. Так проще границу удерживать и изменёнку контролировать.

— Одно радует, ваша светлость, — немного успокоился Ерофей, — что теперь вы с нами. Вот получите назад лицензию, и дела сразу в гору пойдут. И сломанные камеры поменяем, и ловушек понаставим на каждой тропе, и людей наберём побольше.

А за окном тем временем проносились леса и поля. Бараново осталось за спиной. Чернов уверенно вёл «лимузин» к базе пятого отделения. Посёлок Климовское, где она находилась, располагался недалеко от Ярославля, но в сам город нам заезжать не пришлось.

Два пыльных зелёных внедорожника обогнали нас и остановились, преградив путь. Из них высыпали люди в полувоенной форме.

— Вот тебе на! Приехали, называется, — буркнул Ерофей, беря в руки карабин.

— Это кто такие? — спросил я.

— Не знаю, но сейчас выясним, — воевода опустил стекло, высунулся из машины и грозно рявкнул: — Кто такие? Чего на дороге встали?

Заговорил мужчина с острой, нечёсаной бородой. Его лохматую шевелюру прикрывала чёрная выцветшая кепка, во рту не хватало зубов, из-за чего человек шепелявил. На левой щеке и шее бугрились четыре шрама, словно от чьих-то могучих когтей. В руках незнакомец держал карабин, как и его спутники.

— Дружина его сиятельства господина Светлова, — наглым тоном объявил человек со шрамами. — Его сиятельство предупреждал вас, чтобы компенсацию платили? Предупреждал. Добровольно не хотите — сами будем изымать. На рынок собрались? Что в грузовике?

— Не твоё собачье дело. С дороги уйди, или я тебе сам прогоню, — гаркнул на него Сокол.

— Поднимешь руку на княжеских слуг? Ну-ну. На каторгу захотел, Сокол? Давай показывай, что в кузове.

Нас пытались обокрасть — нагло, посреди бела дня. Нравы у местных дворян или охотников напоминали воровские обычаи. Но мне мириться с подобным не с руки. Подонки поплатятся, если не уйдут с дороги.

Я выскочил из машины и быстрым шагом направился к бородатому.

— Это что такое⁈ Как ты посмел преградить дорогу и угрожать светлейшему князю? Ты кто такой? — набросился я на шепелявого дружинника, не давая тому опомниться.

— А ты… вы… кто? — выдавил он.

— Светлейший князь Прозоровский. Прочь с дороги, иначе я тебя по земле размажу. Угрожать князю вздумал? Да ты знаешь, что за это тебе будет? Знаешь? — я подошёл вплотную и кричал прямо в лицо опешившего мужика. — Назови себя!

— Прошу прощения, ваше сиятель… светлость, — подавленный моим напором дружинник весь сжался и неуклюже поклонился. — Не хотел угрожать… Не думал, что вы…

— А надо думать! Тебе голова на что? Чтобы есть? Как ты смеешь преграждать дорогу светлейшему князю⁈ Назови себя, я сказал!

— Иван Воблин, ваша светлость… Боюсь, вы не знаете всей ситуации…

— Что не знаю? Что я не знаю⁈

— Ваша светлость, ваши люди убили случайно или намеренно дружинника его благородия господина Светлова. Господин Светлов желает получить компенсацию, — отрапортовал скороговоркой дружинник.

— А каким боком ты, морда собачья, имеешь право у меня что-то требовать? Если у господина Светлова есть претензии, так пусть он ко мне лично обратится. Тебе понятно? Понятно, спрашиваю?

— Понял, ваша светлость.

— А теперь свалил с дороги, пока цел!

— Да, ваша светлость, мы сейчас же уезжаем, — Воблин повернулся к своим. — Дружина, по машинам!

Дождавшись, пока люди Светлова рассядутся по местам, я вернулся в микроавтобус:

— Можно продолжать путь, — я наблюдал в окно, как внедорожники разворачивались, освобождая проезд.

— Эк вы их припугнули, — довольно усмехнулся Сокол. — Давно бы надо, а то ишь, повадились. Обокрасть нас пытались, представляете? Вначале налёт разбойничий устроили, теперь грабёж собрались учинить. Придурки чёртовы.