Преддверие войны (СИ) - Птица Алексей - Страница 37

— С удовольствием воспользуюсь вашим предложением, господин майор.

Поликарпов крепко пожал мне руку и ушёл, не оглядываясь, а я встал обратно в строй студентов. На душе как-то сразу потеплело, а мир вокруг стал мягче. Чувство удовлетворённости своим поступком посетило меня, даря радостные эмоции. Что же, значит, не зря я сюда приехал.

Пришло воскресенье, но мы с Петром остались в лагере и никуда не поехали, просто не захотели. Да и куда? В Орёл слишком далеко, а мы уставшие, не до поездок, решили пока остаться здесь, поесть вкусного. Крестьяне с окрестных деревень и сёл навезли еды на продажу, у них мы и накупили домашних продуктов, устроив праздник живота и наевшись вволю.

А вот на следующей неделе можно и сходить куда-нибудь, прогуляться или даже съездить в те же Ливны, находящиеся от лагеря в пятидесяти километрах. Прогуляемся, на барышень городских посмотрим, а то уже забывать их стали.

Потратив небольшую сумму, мы с Петром оказались обладателями различной съедобной всячины. Полевой лагерь на время опустел, студенты разбрелись: кто-то поехал в город, кто-то отдыхал, как и мы, а кто-то отправился бродить по окрестностям. С какой целью — не знаю, может, грибы собирать либо девок крестьянских склонять к греху за деньги. У некоторых студентов подобное называлось «ходить в народ».

Вечером мы с Петром на ужин не пошли, а с разрешения командира отделения организовали небольшой костерок на краю площадки и начали поджаривать на нём картошку и кусочки копчёного сала и колбасок. Дразнящий запах поджариваемых копчёностей стал распространяться вокруг, выманивая на костерок всех окрестных обитателей палаток.

Вскоре к костру подтянулся почти весь наш взвод, и каждый, поняв, что можно спокойно посидеть и поговорить у костерка, нёс с собой еду. Не пришли лишь несколько человек со взвода, в том числе и студент Василий Амбросов.

— А Амбросов где? — спросил Пётр у одного из наших сослуживцев.

— В палатке сидит, никуда не выходит, горюет.

— Чего он горюет? Сам чуть человека не застрелил и сидит теперь, горюет, да повезло ему, если бы не Федя, уже в полицию отправили, хотя, наверное, и не посадили.

— Так это суд бы решил, сажать или нет, а так согласен. Я и не думал, что можно пулю остановить.

— Я не смог остановить, я её всего лишь задержал, но и этого хватило, — вмешался я в разговор.

— Главное, что всё получилось, остальное — неважно, — философски заметил наш товарищ и, сняв кусочек шипящего от огня сала с прутика, принялся его смачно жевать.

Все с ним молча согласились и принялись болтать о разном. Вскоре объявили вечернюю поверку, после которой все разошлись по палаткам. Амбросов так и не пришёл, и, собрав остаток еды, я отдал её его товарищу по палатке.

С понедельника мы опять полностью окунулись в военную учёбу и целыми днями шагали, бегали, разбирали и собирали оружие, изучали работу артиллерийских орудий и даже брали уроки вождения военных автомобилей, последнее, кстати, мне понравилось больше всего.

В один из дней к нам в полевой лагерь пригнали сразу три автомобиля: локомобиль старой модели, автомобиль с бензиновым двигателем и эфиромобиль, тоже одной из самых первых моделей, из тех, которые и списать жалко и ездить уже зазорно. Все три годились в качестве учебных машин для нашей оравы бестолковых в военном отношении студентов, да и не только в военном. Все первокурсники, молодые, активные, бесшабашные, так что, ломай — не хочу.

— Кто умеет ездить на автомобилях? — спросил, построив взвод, подпоручик Григорьев.

В ответ поднялись всего две руки.

— Плохо, будем учиться. Поручик Самойлов расскажет вам устройство и правила, и проведет несколько уроков вождения.

Поручик Самойлов, среднего роста, худощавый, с ехидным, как у старого лиса, лицом окинул всех деланно-суровым взглядом и возвестил.

— Учиться будете недолго, учить стану аккуратно, кто начнет тянуть свои ручонки без спроса, тот получит по ним вот этим жезлом! — и поручик предъявил всем короткую резиновую дубинку странной чёрно-белой расцветки в шашечку. — И не думайте на меня обижаться после этого или жаловаться на меня в суд, или, тем паче, приплетать дворянскую честь. Я сам потомственный дворянин, и у меня есть соответствующее разрешение бить по рукам людей, кто не понимает человеческого языка после предупреждения, ведь на кону стоит жизнь, и не только ваша. Я слышал о случае на стрельбище, так вот, запомните, автомобиль может оказаться гораздо опаснее ружья. Оружие стреляет одной пулей, а автомобиль может снести зараз несколько человек, а то и сам опрокинуться. Так что, делайте выводы, господа… Не себя, так технику угробите, потом не расплатитесь. Думаю, что все здесь взрослые люди и меня поняли, потому что предупреждать больше никого особо не собираюсь.

Все студенты выводы сделали, в ответ даже шёпота не прозвучало, слишком нагляден для многих оказался упомянутый пример, да и вообще, оно нам надо? Дальше началось вождение, точнее, показ, рассказ и тренировка старта. Когда до меня дошла очередь упражняться, то мне достался сначала локомобиль.

— Вот, смотри, это педаль газа, это тормоз, нажимаешь, переключаешь, крутишь руль. Всё просто! Заводить вот здесь, вот датчики давления пара и наличия воды, если одно или другое выходит в красный сектор, то котёл взрывается, а вместе с ним и автомобиль. Давай, трогай!

Тронуться я с первого раза не сумел, как и со второго, но хоть какие-то навыки приобрёл. С автомобилем и эфиромобилем всё повторилось с незначительными вариациями. Самым безопасным, по моему мнению, оказался автомобиль, он не требовал никакого контроля за своими системами, в том смысле, что они не собирались в случае чего взрываться или выходить из строя с явной угрозой для жизни своего владельца.

Бензиновый автомобиль тоже, конечно, опасный, но намного меньше, чем два других. Что касается эфиромобиля, то его эксплуатация оказалась весьма сложной, а сам эфир — таким же взрывоопасным, если не контролировать всего один датчик. Эфиромобиль не прощал неопытного вождения, и в случае неправильной эксплуатации и не вовремя проведённого технического обслуживания грозил выйти из подчинения, мгновенно увеличивая скорость, или наоборот, сбрасывая её до минимума.

— Ну что, студент, понял, какой сложный агрегат перед тобой? — спросил у меня поручик Самойлов.

— Понял, а можно прокатиться?

— Нет, сломаешь машину, сможешь лишь посмотреть, как им управлять, а сам, да и все остальные, за руль не сядут. Вот купишь себе подобный, и катайся, сколько хочешь.

— А сколько стоит?

— Новый?

— Любой.

— Новый стоит тысяч пять злотых, а старый можно и за тысячу купить, но с ним мороки… Зато все барышни твои, а уж крестьянские или рабочие девицы в очередь станут вставать, лишь бы прокатиться на нём. Если есть деньги, то бери кабриолет, в самый раз девиц катать. Что покраснел? Девицы, они такие, от восторга всё забывают, тут их и надо за, гм, жабры хватать. Ладно, вылезай, следующий!

Вторая неделя пребывания в лагере оказалась для нас ещё более напряжённой, чем первая. Сказался эффект перенапряжения, плюс занятий стало больше, и они оказались насыщеннее. Мы практически валились с ног от усталости, к тому же, наступила жара, и солнце буквально пекло нас сверху. Ладно я, выросший на юге, мне жара не впервой, но тем, кто жил на северо-западе или дальше, становилось плохо.

Каждый вечер обязательными являлись построения на плацу, вытоптанном нашими ногами во время строевых занятий до каменной твёрдости. Строили для проведения вечерней проверки, да и вообще по любому поводу. Проверяли нас несколько раз в день, но общая перекличка происходила утром и вечером, и если утром пекло ещё не успевало наступить, то вечером уже ждала удушающая жара.

Солнце, скрывшись за линией горизонта, перестало донимать нас своими прямыми лучами, но утих и ветер, поэтому стояла страшная духота. Пот стекал тонкими струйками по лицу и спине, отчего пояс на брюках и вся гимнастёрка покрывались мокрыми тёмными пятнами, а к утру окрашивали ткань солевыми разводами.