Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! (СИ) - "Котус" - Страница 16

Поскольку на парадном костюме уже были проверчены дырочки для винтиков крепления миниатюр наград, которые так просто не спрячешь, проделал третью, разместив награды по ранжиру, и в таком виде, спрятав конверт во внутренний карман, отправился отдавать ответный подарочек. Благо, моя должность в лаборатории уже создала мне репутацию знатока химии, особенно всяких заковыристых соединений, а участие в научной работе Пескарского её закрепило, так что такие вот документы мог выдавать, практически не рискуя вызвать подозрения. Например, Прокречетов даже ухом не повёл, услышав от меня об опасности пикратов, не говоря уж о том, чтобы спросить — откуда я это знаю. Кстати, сперва я, как бы продолжая уже «засвеченную» тему знакомства с пикриновой кислотой и её соединениями, хотел дать рецепт хлорпикрина, который в годы дедовой молодости использовался как учебное отравляющее вещество, но дед отговорил, вспомнив, что изначально оно было боевым, и потом ещё долго использовалось в составе тактических смесей[2], так что решили не связываться. «Черёмухой» тоже можно надышаться до непоправимых последствий, но сделать это гораздо сложнее.

Князя в его дворцовом кабинете не оказалось, он, как выяснилось, бывал здесь не так уж часто, только когда готовился ко встрече с Государем или работал по его поручению, так что оставил конверт секретарю Медведева с просьбой передать его превосходительству лично в руки. И с чувством избавления от долгов пошёл гулять по парку. Кстати, проверил в библиотеке по Табелю и сверился по «Дворцовому вестнику» — князь имел третий классный чин, так что именно превосходительство. Также выяснил, что у меня теперь седьмой класс, гвардии капитан уравнён в этом отношении с армейским подполковником. Хотя мне это не слишком важно, в повседневной жизни я всё равно «ваша милость», а не «высокоблагородие», на службу же в форме ходить не собираюсь, тем более — в форме другого ведомства. Хотя взлёт в чинах пугает своей скоростью, ведь ещё недавно, и я это помню, соседи в Могилёве выказывали уважение тому, что я в свои годы уже имею «аж» двенадцатый класс!

И ещё узнал, что тестя правильно было бы титуловать «Ваше высокородие»! Этот титул существовал только для одного классного чина и применялся в основном в отношении армейских бригадиров, а как звание отменили, так и титулование вышло из обращения, как это называет дед, «явочным порядком». Нижние чины вообще на этот счёт не заморачивались: раз погоны генеральские, без просветов — то «превосходительство», если иное не оговорено начальством особо. Остальные же подтянулись, чтоб не выказать меньшее уважение, чем собственные подчинённые. Вот так и получилось, очередной раз, что по документам должно быть одно, а в жизни получается совсем другое.

Выходя из кабинета начальника СИБ почувствовал голод. А взглянув на часы — тихонько выругался про себя: увлёкшись работой над запиской не уследил за временем, в итоге пропустил обеденное время, пусть его интервал и был обозначен очень широко, но до ужина оставалось ещё прилично времени. Нет, я уверен, если бы обратился к слугам — они найдут, чем покормить, явно не впервой им это, но — не хотелось. Тем более, что там явно будет что-то из серии холодных закусок, а то и вовсе — закусь, я же настроился на нормальный обед. Раз так — пойду в город, точнее — в Село, не может быть, чтобы здесь, в этом конкретном посёлке, не нашлось приличного заведения, где удастся найти поздний обед! Либо ранний ужин, смотря как посмотреть.

Нашёл, как не найти. Даже на выбор, зашёл туда, где больше понравилась обстановка. И накормили вкусно. Но одно «но». Помните, жаловался на минские цены, что тамошние рестораторы совесть потеряли? Так вот — был категорически не прав, готов извиниться лично. По сравнению с Царским Селом в Минске кормят по вполне себе умеренным ценам. Может, стоило отойти подальше от дворца? Делать было всё равно нечего, так что проверил теорию. Не подтвердилось — на окраине поселения, в самой дальней от дворца точке, имея в виду точку питания, чай с выпечкой обошёлся в полтора раза дороже, чем моей знакомой в кафе на Нижнем Рынке столицы Великого княжества с видом на наш дворец. При том, что здесь никакого вида не было вообще, только на дом напротив. Ещё и под дождь попал на обратном пути, и все оставшиеся пятнадцать минут благодарил Машу за подаренный перед поездкой амулет слабенького воздушного щита, размещённый внутри шляпы, который спас от намокания. А вернувшись в номер — поблагодарил ещё и по мобилету.

Утром, под влиянием вечернего разговора с жёнами, не иначе, которые уверяли, что мне нужно больше гулять, отправился в парк и чуть было не поплатился за это! Налетевший внезапный шквал отломал здоровенный сук от дерева, который упал на дорожку в буквальном смысле передо мной, но острая щепка на изломе черкнула меня по лбу и щеке, едва не зацепив левый глаз. Прижав к ране платок, смог спасти костюм от попадания крови, но вот остановить её не получалось, лоб кровил, как будто там серьёзная рана, пришлось обращаться к дворцовому целителю. Благо, долго искать не пришлось — первый же слуга, увидевший мою окровавленную физиономию, пискнул что-то неразборчивое и мгновенно обеспечил перевязочный материал, а минут через пять прибежал и лекарь. До отъезда на вокзал меня успели подлечить, правда, на скорую руку. Царский целитель был вместе с семьёй Императора в столице — всё правильно, Осенний бал прошёл, и они переехали в Зимний дворец — так что лечил меня лучший из тех, кого удалось найти, да и времени до поезда оставалось немного. Поэтому на физиомордии остался шрам, который, по словам целителя, должен был полностью рассосаться без следа за два-три дня. Надеюсь, жён своих им не напугаю.

Кстати, свою скорость и точность реакции я несколько переоценил: костюм я почти спас — пара капель крови попали на внутреннюю сторону манжета, а вот рубашка пошла на выброс, точнее, на сожжение, вместе с платком, поскольку кровью своей разбрасываться не стоит. Но принять душ — простого умывания могло не хватить — и переодеться из парадного костюма в дорожный времени мне хватило, а рубашку из чемодана слуги отутюжили с фантастической скоростью.

При посадке в поезд проводник подозрительно посмотрел на мой шрам, но место посадки, дворцовые слуги, помогающие грузить багаж, и перстни на пальцах в сумме подозрительность уняли. А когда он увидел линейку наград на вывешенном в шкафчике праздничном костюме, а также знаки различия на парадном мундире, то и вовсе сделал какие-то неправильные выводы о происхождении шрама. В итоге я всю дорогу чувствовал себя отчасти самозванцем, но поскольку вслух никаких предположений не высказывалось, то и опровергнуть я их не мог.

К Смолевичам шрам стал едва различим, хоть и не исчез полностью, зараза такая. Однако, надеюсь, жён он в таком виде не испугает. Переоделся в праздничный костюм, который ради этого, собственно, и вешал в шкаф «отвисеться» и вышел на перрон уже в нём, а не в «дорожном» — вот, захотелось чуть-чуть похвастаться перед земляками. И лично встречавший меня с РДА и его водителем Старокомельский новый орден сразу же заметил и оценил:

— Поздравляю, Юрий Викентьевич! Это за миномёты?

— Да, Иван Антонович. Ещё премия и звание, так что я сейчас старше вас получаюсь, хоть погоны практически такие же.

— Это как же?

— Это инженер-капитан гвардии в запасе.

— Ого! Тем более поздравляю! Это дело стоит отметить, как погоны, так и орден — традиция!

— Отметим, обязательно отметим, но — без излишеств. — Тут я заметил, как к разговору прислушивается дружинник, не смея вмешаться в разговор начальства и стараясь не показать внимания. — И сами отметим, и дружине проставлюсь, с вашего разрешения. Мне думается, что для выдачи винной порции по Уставу повод достаточный.

— Более чем, ваше высокоблагородие, более чем!

— Иван Антонович, ну вот зачем⁈

— А мне самому приятно!

На этом и загрузились на заднее сиденье, пустив явно повеселевшего дружинника за руль.

[1] Исходил из наград, полученных Сергеем Мосиным за две его винтовки — однозарядную, что была безоговорочно признана лучшей в мире и тут же устарела и магазинную. Капитан артиллерии Мосин получил звание полковника гвардейской артиллерии, орден Святого Владимира 3-й степени (давал потомственное дворянство, как, собственно, и звание полковника) и премию в 30 000 рублей. Премия была урезано «особо вумными» чиновниками исходя из того, что он во время работы состоял на действительной службе, получил жалование и проводил работы н казённом оборудовании в рабочее время. Император слегка поправил дело, присвоим Мосину Большую Михайловскую премию, которая вообще-то вручалась за успехи в деле развития артиллерии. 30 000 рублей образца 1891 года нашего мира это по покупательной способности около 100 000 рублей империи РОС, «плюс-минус лапоть». Так что — ничего особо богатого Юре не перепало, всё в рамках традиции J