Кожедубов. Логистические трудности (СИ) - Деф Денис - Страница 24

— И ты не сдержался и свистнул ее, пока была возможность?

— Да, а что мне еще оставалось?! Но я не убивал! Я всего лишь хотел справедливости! — тут же запротестовал он.

— А кто тогда убил?! — спросил я его.

— Я не знаю! Но не мы! — чуть ли не плача кричал он.

— Почему книжка тогда у тебя была, а не у Федора? — спросил я его.

— Вы же видели, она зашифрована, — кивнув в сторону раскрытой книжки, сказал подмастерье, — я остался с Софьей и попытался отыскать шифр, но так и не смог, а потом вы схватили отца!

— И что ты хочешь? — спросил я его.

— Я вернул книгу, она была не у него, так что отпустите его! — сжав кулаки, сказал он с надеждой.

— Ты понимаешь, что сейчас сделал только хуже? — спросил я его.

— Как хуже?! — взвизгнув с совиными глазами, спросил подмастерье.

— Ну как, он убил, а ты украл то, что было надо, и находился в доме, чтобы найти ключ, где гарантии, что вы были не заодно?! — собрав логическую цепочку, которую, по-видимому, не удалось собрать ему, сказал я.

— А! Я? Он?! Не-е-ет!!! — парень закричал и, схватившись за сердце, повалился на пол, теряя сознание, когда в его голове сложились все детальки пазла.

Я подошел к парню и убедился, что он не откинулся. Вспомнив правила первой помощи, я повернул его голову набок и вызвал скорую. И пока ждал ангелов в синих робах на белоснежной карете, раздумывал о том, что мне делать дальше. Если поверить парню, то все найденные улики — это туфта, но, как я сказал, его признание только ухудшило положение волшебника. Либо всё это было очень грамотной и весьма проработанной подставой. В любом случае завтра дознаватели сделают свою работу, и волшебник либо сознается, либо нет.

Бригада медиков приехала не то чтобы быстро, но могла бы и побыстрее. Опросив меня, что произошло, доктор с выпученными глазами всё записал и, попрощавшись, вышел следом. Я мог его понять, всё же не каждый день подозреваемого в убийстве увозят от детектива с сердечным приступом. Погрузив бесчувственного подмастерья на каталку, доктора выдали квиток с адресом, куда его увозят.

Закрыв за врачами дверь, я отправился ужинать. Очередной имперский ужин крутился в микроволновке, а я ждал ответа от капитана. Вскоре пришла эсэмэска с коротким сообщением о том, что отменить дознание не получится, так как оно уже идет. Так что все разговоры точно откладываются на завтра. Когда я закончил ужинать и пил кофе, смотря вечерние новости, мне пришло сообщение от Саши. Он интересовался, не появилось ли новых деталей в деле, и хвалился личными достижениями на отдыхе. Прочитав километровое сообщение, я просто выключил телефон, плюхнувшись на диван, оставив друга без ответа. Крутя в голове события за день еще раз, я незаметно для себя уснул.

Проснувшись утром в разбитом состоянии и быстро приведя себя в порядок, я отправился в участок, где уже должно было быть готовым дознание Гнусова. Махнув дежурному на проходной пропуском и не останавливаясь, практически влетая в участок. Подходя к отделу, я сначала услышал, а потом и увидел Петра Федоровича в своем кабинете, который о чем-то спорил с Изыскановым.

— Кожедубов! — взревел Петр Федорович, увидев, как я осторожно, стараясь не привлекать внимания, крадусь к своему столу мимо его двери.

— Да! — взвизгнул я, выпрямляясь по струнке после того, как меня заметили.

— Через десять минут в мой кабинет! — рассержено взревел он, крича мне и вызывая леденящий холод в поясничном отделе, после чего вернулся к своему спору с капитаном на повышенных тонах.

Видимо, за ночь случилось что-то серьезное. Было ли это что-то по моей вине, я не понимал, но голос капитана говорил, что он слишком сердитый. Подождав десять минут с чувством агонии, вызываемой по старой памяти, я на слегка шатающихся ногах вошел в кабинет, где сидел разъярённый Петр Федорович и агрессивно постукивал пальцами по крышке стола.

— Что с тобой? — осмотрев меня, спросил Петр Федорович.

— Да вот пришел, вызывали же, — замялся я на входе. — Да и новые обстоятельства…

— Садись, — указал он на стул перед собой. — Гнусов этот не раскололся, слишком сильный волшебник, — зло проговорил он, когда я сел на указанный стул.

— Возможно, он правда не виновен, — начал я неуверенно.

Глаза капитана метали молнии, того и гляди, спалили бы невзначай. Я начал приходить к выводу, что магический дар был больше проклятием, чем радостью. Каждый обладатель дара практически не контролировал свои эмоции и заводился с пол-оборота.

— Как не виновен? Улики, свидетели — все против него! — стукнув кулаком по столу, отрезая любые попытки изменить положение вещей, сказал он.

— Так новые обстоятельства же появились.

Кажется, он только сейчас вспомнил мое сообщение вчерашним вечером, и его взор прояснился.

— Так! Что там у тебя, давай сюда, — сказал он, зло сверкнув глазами.

— Вот, — я достал записную книжку и передал ему в руки.

— «Ъпэы Япощыщмув цилуэ ьпчпфшуху ь экшхкчу у ьпыопвхкчу», — прочитал он, открыв книжку. — Что за тарабарщина, Кожедубов, ты что, издеваешься? — еще больше завелся и так заведенный начальник.

— Это дневник Важнова, он зашифрован, — пояснил я.

— Вот как, — моментально успокоившись и принимая привычное мне серьезно-задумчивое выражение лица, сказал он. — И как он к тебе попал? — возвращая мне дневник, спросил он. — То есть я помню, но давай подробнее.

— Вчера ко мне пришел сын Гнусова, который по совместительству оказался подмастерьем Важнова. Падая в обморок, пацан убеждал, что отец не причем и вообще не хотел ничего такого. Он лишь просто послал его шпионить за волшебником. — объяснил я ситуацию.

— Маловато будет, — задумчиво почесал подбородок он. — Прокуров уже облизывает пороги Изысканова, требуя передать Гнусова под суд. Такое резонансное дело в карьере этих упырей слишком лакомый кусочек! — снова заводясь, начал он.

— И все же ты должен его отдать! — завопил снова вошедший в кабинет Изысканов.

— У нас новые улики, так что хрен вам! — заорал ему в ответ Петр Федорович.

— Какие? — удивленно спросил он.

— Вон у пацана дневник волшебника появился. Сынишка его стащил у мертвого, говорит, не убивали они. — Петр Федорович показал в мою сторону, где я вжался в кресло и старался максимально не отсвечивать. Все же по старому опыту, когда ругалось начальство, простым работникам следовало помалкивать и забиться куда-нибудь в угол, чтобы не попасть под горячую руку. Не хотелось так быстро закончить свою новую карьеру и, возможно, жизнь, если эти сверкающие в помещении молнии ударят слегка не туда. Да и проявлять характер, пока не зная всех раскладов, тоже не стоило, один раз это привело к печальному итогу, мордобою и угону. Не самые плохие воспоминания, но все же.

— Дневник! — взревел Изысканов, увидев у меня книжицу в руках. «Утёьхкшщм шщьуэ ьпчпфшуху ь ъщыщьйвжуч ъйэквхщч», — прочитал он, открыв одну из страниц. — Что за чепуху ты мне суешь! Я с чем к губернатору пойду?! — покраснев как рак, завелся полковник, заполняя помещение дымом, бросив мне в лицо книжку.

В какой-то момент, когда дым лизнул мой нос, я уловил тонкий аромат шашлыка.

— Что, мозги жиром заплыли, шифра не понял?! А еще полковника как-то получил! Вот иди отсюда и не мешай людям работать! Как все обстоятельства дела проясним, получишь своего убийцу на тарелке и с яблоков в заднице, а теперь вон! У нас тут важное совещание! — Махнув рукой, он создал поток ветра, который вытолкнул Изысканова и захлопнул дверь.

— А? Э? — смотрел я, хлопая глазами, пребывая в шоке.

— А? Да не переживай, я ему нужен больше, чем он мне, так что побесится и пойдет брюхо свое набивать в ресторане с кем-нибудь из своих дружков-товарищей. — Отмахнувшись, пояснил он. — Как ты понял, пока отдавать Гнусова я не намерен. Может, он и волшебник, который ловко сопротивляется, но все же мне тоже кажется, что что-то тут слишком гладко. Так что у тебя есть пара дней, чтобы доказать его невиновность, а там либо он расколется, либо прокурор добьется, и Изысканов подпишет приказ без моего согласия. Так что работай, Артемка, работай. — Улыбнувшись, закончил он.