Спасите меня, Кацураги-сан! Том 15 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 23

А такое вполне может произойти. Травмы бывают разные. Они не ограничиваются ранами, переломами и другими повреждениями кожи с опорно-двигательной системой.

У него могли пострадать внутренние органы.

— У вас есть ещё одно свободное купе? — спросил проводницу я.

— Да, в этом вагоне только одно и осталось, — кивнула она.

— Переведите туда, пожалуйста, женщину с детьми. Пока я буду оказывать ему первую помощь, хотелось бы, чтобы других людей рядом не было, — уверенно произнёс я.

Проводница даже не стала задавать уточняющих вопросов насчёт того, точно ли я отношусь к числу медиков. Девушка сразу же позвала за собой родственников пострадавшего, после чего мы с ним остались наедине.

Я сразу же активировал «анализ» и начал изучать его тело. В этот момент мужчина заговорил:

— Очень тяжело дышать… Думаю, я себе лёгкие отбил.

Что ж, отлично. Говорить он может. Если я соберу анамнез, мне будет проще найти точку повреждения.

— Как произошла травма? — спросил я.

— Я заходил из коридора в своё купе… — прохрипел он. — А потом поезд резко тряхнуло. Я влетел внутрь и на всей скорости ударился грудью о столик.

Грудина! Чёрт меня подери, хуже этого перелома могла быть только травма в области основания черепа.

Изучив «анализом» грудную клетку пострадавшего мужчины, я обнаружил, что кость, к которой крепятся рёбра, переломилась. Боже, как же ему повезло! Не знаю, каким богам он молится, но они точно помогли сохранить его жизнь. Если бы травма пришлась на полтора сантиметра ниже, произошёл бы отрыв мечевидного отростка — нижнего конца грудины.

А эта часть кости очень острая. Плюс ко всему под ней находится печень. Отрыв, колотая рана печени, моментальная смерть. Сложно сказать, что убьёт его в первую очередь — болевой шок из-за повреждения капсулы печени, массивное кровотечение или сам факт разрушения одного из самых важных органов в человеческом организме.

Медлить было нельзя. Я не стал тратить время и одним ловким движением разорвал на нём рубашку, чтобы обнажить грудную клетку. А гематома, как оказалось, образовалась внушительная. Кожа и мягкие ткани отекли. Я не стал рисковать и проводить рукой по его груди, но был готов поклясться, что даже невооружённым глазом можно увидеть, как обломки грудины натягивают кожные покровы.

Я активировал антиноцицептивную систему организма больного. Ту, что отвечает за обезболивание. Мало кто знает, но у нас в теле есть что-то вроде собственного морфина. Иногда, когда человек испытывает сильную боль, организм самостоятельно её заглушает, чтобы больной не сошёл с ума.

Хотя самое опасное в данной ситуации — это не психические повреждения, а болевой шок. Шок, каким бы он ни был, всегда сопровождается резким падением артериального давления и высоким риском остановки кровообращения.

Признаков шока я пока что не обнаружил, но противоболевую систему на всякий случай активизировал. Ведь дальше мне предстоит сделать очень неприятную для пациента манипуляцию. Не буду дожидаться, пока он задохнётся. До города он может не доехать.

Вправлю обломки самостоятельно. Разумеется, не руками, а лекарской магией.

Вот только проводить репозицию при столь сложных переломах — это целое искусство. Для этого с помощью жизненной энергии нужно одни мышцы напрячь, а другие расслабить. Двигать кости так, будто связки и мышечные образования больного — это и есть мои руки.

Как только я приступил к лечению, больной застонал. Разумеется, одних только внутренних обезболивающих ему не хватало.

— Ничего, потерпите немного, я уже почти закончил, — делая вид, будто произвожу вправление вручную, произнёс я.

Однако пациент и так не наблюдал за моими действиями. Он зажмурил глаза, трясся и ворочался до тех пор, пока обломки не встали на место. Сразу после этого я ускорил остеосинтез и заставил грудину срастись.

Всё. Теперь он сможет полноценно дышать. Но от болевого синдрома избавится ещё не скоро. Как ни крути, а нервы были сильно потревожены. И во время травмы, и во время проведённого мной лечения.

— Доктор, что-то не так… — прошептал мужчина.

— Легче не стало? — поинтересовался я.

— Стало, но… Теперь я заметил другую проблему, — он прокашлялся, схватился за грудь, скривился, а затем добавил: — Очень жжёт лопатку, левую руку и грудь. Мне кажется, я ещё что-то сломал.

Быть того не может! Я проверил все его кости. Там повреждений точно быть не должно.

Стоп… Лопатка, левая рука, грудь?

Чёрт! Только этого не хватало!

Я заставил «анализ» углубиться, забрался внутрь грудной клетки и принялся осматривать сердце. Вот тут-то я и понял, что перелом грудины — не главная наша проблема.

Ушиб сердца. Довольно частое осложнение перелома грудины. Да и в целом это заболевание возникает почти при любой достаточно сильной травме грудной клетки. Просто в зависимости от степени тяжести это повреждение можно и не заметить.

Но в данном случае даже пациент выдал стандартный набор симптомов. Похоже, кровообращение в сердечной мышце изменилось. Сейчас он чувствует полноценную стенокардию. Хотя в целом симптомы напоминают настоящий инфаркт миокарда. Но на деле его там нет. Я уже проверил сердце и все близлежащие сосуды. Проблема не в самом кровообращении, а в том, что большинство окружающих тканей пережило удар, и теперь сердечная мышца не может возобновить свою работу.

Ладно, ситуация хоть и экстренная, но с таким я уже справлялся. Главное — вовремя восстановить обмен веществ в сердечной мышце — и тогда всё будет хорошо.

Потратив приличное количество лекарской энергии, именно это я и сделал.

Повезло, что проводница додумалась вовремя позвать врача. Если бы сотрудники поезда решили потянуть до ближайшего города, скорее всего пациент пострадал бы от серьёзной аритмии или некроза клеток сердца.

После того как опасность гибели пострадавшего миновала, я вернулся на своё место. К этому моменту поезд уже тронулся, и мы проехали четверть пути до Токио.

Пострадавшая семья была вынуждена высадиться раньше. Я и сам на этом настаивал. Да, я оказал этому мужчине помощь, но всё же ему стоит понаблюдаться в ближайшей больнице. Организм — система капризная. Может и через несколько дней выдать рецидив заболевания.

В итоге мой поезд прибыл в Токио, опоздав на сорок минут. По пути домой я сначала связался с родителями, а после — с Сайкой. Хоть Такидзава Рокуто и убедил меня, что якудза не станет лезть в чужие районы, я всё равно регулярно интересовался, не произошло ли у них что-то из ряда вон выходящее.

Несмотря на то, что Золотая неделя ещё не закончилась, а Купер Уайт планирует выйти на работу уже завтра, я всё равно хочу присоединиться к своим коллегам. Уж слишком долго Рэйсэй и Дайго тянули всё на себе. Пора их немного расслабить. Всё-таки в нашей иерархии они — младшие лекари. Из-за превратностей судьбы нам с Купером пришлось возложить на них слишком большой объём работы.

Однако перед тем, как приготовиться ко сну, я всё-таки вновь достал свой новообретённый танто. В поезде с ним произошло что-то странное. Я пытался порезать палец, но в конце концов вонзил его гораздо глубже.

Возможно, у меня просто воображение разыгралось, но я прямо-таки почувствовал, как острое лезвие практически пересекло одну из моих фаланг.

Нужно провести ещё один эксперимент. Теперь в спокойной обстановке я могу нанести себе ещё одно незначительное ранение. По крайней мере я уже убедился, что травить и вызывать неостановимое кровотечение этот «нож» точно не может.

На этот раз я и приготовился рассечь себе ладонь. А чего мне мелочиться? Лекарскую магию никто не отменял!

Я собрался с духом и полоснул танто по своей ладони, стараясь не задеть особый квадрат под большим пальцем, где проходят важные пучки нервных волокон. И…

Ничего.

Я вновь почувствовал, как лезвие разрезало руку. Даже испытал боль. Но при этом на ладони не было даже царапины.

Меня посетила любопытная мысль. Сложно представить, в какой ситуации может пригодиться клинок, который не наносит увечий. И вариантов в этом случае у меня всего два.