Стажер магического сыска 3 (СИ) - Гладкая Юлия Борисовна - Страница 44

— Рад знакомству, — признался Буянов, пытаясь представить, что ощущает Анна, и шагнул дальше.

— Не трогайте меня, — тут же заявил господин в пенсне. — Моя аура плохо сочетается с вашей.

— Почем вам знать? — удивился Глеб.

— Да уж, поверьте, знаю, — поморщился господин.

Анна, не глядя на отца, подошла к магу:

— Давайте я, — предложила она, протягивая руку. — Вы видели господина Савельева после аукциона или, может, посылали ему письмо?

— Нет, — коротко ответил тот, слегка касаясь пальцами руки Воронцовой.

Глаза Анны на миг расширились, будто ее стукнуло током. Она шумно вдохнула и отшатнулась.

— Да, спасибо, я вам верю, — с трудом произнесла она.

Оставшиеся трое собравшихся ответили так же отрицательно, и в эмоциях никого из них не скользнуло и намека на ложь.

— Что ж, господа, извините, что побеспокоили, и благодарим за сотрудничество, — обратилась к коллекционерам Анна.

— А что с Михаилом Игоревичем? Что с ним? — не удержалась от вопроса женщина.

— Это мы и пытаемся выяснить, — признался Глеб, после чего они с Анной покинули клуб.

Выйдя на улицу, Воронцова прислонилась к стене, точно отдыхая. Глеб заметил, что Анна непривычно бледна, зато глаза подозрительно блестят.

— Отчего вы не сказали, что ваш отец — член этого клуба? — обратился он к ней, не зная, как поддержать беседу.

— Вы думаете, я знала? — Анна дернула плечом. — Последний раз я видела его лет пять назад, если не больше, и тоже случайно. Или, Глеб Яковлевич, вы не заметили, сколь холодны наши отношения?

— Ну, это сложно не заметить, — признался Глеб. — Я в общих чертах знаю, что у вас вышла размолвка, но вот вы встретились и даже не поздоровались.

— Так лучше, — отрезала Анна. — И вообще, мы не о моем отце прибыли поговорить, а о Савельеве. Итак, опросив всех членов клуба, мы все там, где и прежде, — а именно на старте. Поскольку ничего нового не узнали. Собрания не было, письма никто из собравшихся не посылал. Тогда кто это сделал? — она покосилась на Буянова.

— Ну, мы все еще можем задать этот вопрос отсутствующему Марку Витальевичу, — предложил Глеб. — Вдруг он по возрасту пригласил и забыл?

— Я бы и вдову опросила, — призналась Воронцова.

— Зачем? — Буянов, достав сигарету, закурил и, глядя, как легкие облака дыма плывут по воздуху, добавил: — Она даже не из этой компании.

— Сударыня, которая никогда ничего не покупает, и вдруг включается в торги за статуэтку, вызывает ряд вопросов.

— Тогда и Ольгу Валентиновну стоит допросить, — предложил Глеб, усмехаясь.

— А вы правы, — неожиданно согласилась Анна. — Мы не можем делать исключения ни для кого. Мне кажется, за историей этого артефакта скрывается особая история, которая и стала причиной исчезновения ее нового хозяина.

— То, что она старая и ее сделал колдун, вам мало? — Глеб снова затянулся.

— Скажем так, недостаточно, — пояснила Анна. — А вот и дворник. Идемте, спросим его, не приезжал ли вчера Савельев. Возможно, это что-то прояснит.

Дворник, здоровенный детина, глаз которого почти не было видно из-под кустистых бровей, и с такой длинной смоляно-черной бородой, что и на десять мужчин бы хватило, угрюмо покосился на подошедших Буянова и Воронцову.

— Не знаю я ничего, господа полицейские, — сказал он вместо приветствия и снова начал лениво расчищать сугроб.

Проку бороться со снегом, который валил вот уже который день не переставая, от его ленивых движений было не больше, чем от попыток вычерпать океан чайной ложкой. На работе дворник явно не перетруждался.

— И вам не хворать. Только с чего вы решили, что мы из полиции? — спросил Глеб. — Откуда вам знать?

— Оттудова, — многозначительно буркнул дворник и опять принялся лениво тыкать лопатой в снег.

— Как вас зовут? — спросила Воронцова.

— По имени-отчеству меня зовут обычно, — сквозь зубы ответил дворник.

Он воткнул лопату в снег, скрестил руки поверх черенка, отвернулся.

Глеб подавил в себе непрофессиональное желание взять его за шиворот и как следует встряхнуть. Вот знает же, что не простые зеваки пришли доставать не пойми с чем, но все равно хамит. Он сердито выдохнул сквозь сжатые зубы.

— Слушай, голубчик, — сказал Буянов. — Ты если говоришь, что мы из полиции, так, наверное и проблем с нами иметь не хочешь, да? Или тебя так работа достала, что в сладких снах грезится поваляться на нарах в кутузке, день-другой, казенные щи похлебать?

Воронцова вспыхнула, сердито повернулась к Глебу, чтобы осадить, но всё-таки промолчала, решив высказать своё отношение к таким резким заявлением тет-а-тет.

— Угрожаете, стало быть? — дворник хмыкнул, будто только того и ждал. — Эвон, не привыкать мне. Я десять лет на каторге свое отбегал. Угрожали и пострашнее вашего. Ничего, пуганные мы.

— Не знала, что в дворники берут после тюрьмы, — сказала Воронцова, искренне удивленная такой биографией. — Вы же, считай, что помощники городовых. За порядком следить должны.

— Считай, не считай, — проворчал дворник, — а улицы мести кто-то должен.

Он щелкнул криво обстриженным ногтем по медной бляхе на груди.

— Вы что ли, мамзель, за меня будете метлою махать день-денской? Хотите, так берите, я не против. Нет? То-то же. Ходите тут теперь, честному человеку угрожаете.

— А я тебе и не угрожаю, уважаемый, — внезапно зашел с другой стороны Глеб. — Так, интересуюсь. Спросить уже что ли нельзя? Да и не из полиции мы. Тут ошибочка у тебя.

— Как же, не из полиции, — дворник сердито покосился на него. — На лицах у вас написано всё. Я-то знаю. Я вашего брата за версту чую. Ты меня баснями своими не проведешь.

— Точно тебе говорю. Уволились мы.

— Да ладно заливать-то, — мужик фыркнул. — Уволились, как же. Ищи дурака. Да хоть и бы так, всё едино. Полицейским был, полицейским и остался. Уволился он, пфф.

— Ага, — Глеб ему подмигнул. — Уволился. Не задалась карьера. Одного начальника пришлось на каторгу отправить, второго я лично своими руками прикончил. Вот на этом-то и всё. Пришлось отправляться на вольные хлеба.

Дворник хмыкнул, поправил треух.

— Иди ты, заливать-то будешь. Прикончил начальника полиции, да на свободе бегаешь? Врешь, да не краснеешь. Нашел дурака?

— А ты чего, братец, газет не читаешь? — ухмыльнувшись спросил Глеб. — Про Князева-то не слышал про такого, нет?

— Читал, твоё благородие, — сказал дворник. — Не дурак, чай, грамоте-то обучен. Котелок у меня варит получше многих. Читал я, что прикончили его. А уж да за что, поди разбери на самом деле. Я не дурак, я мозгой шевелю.

Он постучал себя пальцем по лбу.

— Ну, вот, — тут же подхватил Глеб. — Раз читал, что начальника полиции Князева на погост отправили, так разрешите представиться — это я с ним и покончил. Вот те крест.

Дворник уважительно присвистнул, сдвинул треух на затылок, с любопытством глянул на Глеба сверху-вниз.

— Ну ты лихой, паря, коли не шутишь, — сказал он. — И как тебя за такие подвиги-то к тачке не приковали, лет на десять. Это там они, в газетенках своих писали, негодяй, дескать, был Князев. А это ж всё равно выкрутиться надо было… Чтоб с такого дела, да сухим из воды, умудриться надо. Ну ты ловкач, ох, ловкач.

Глеб только цокнул языком и пожал плечами.

— То дела былые, — сказал он. — За пять минут и не перескажешь. Ты мне, лучше, вот что скажи. Как звать-то тебя?

— Фрол Прокопьевич.

Дворник достал из кармана овчинного тулупа папиросу, закурил, с любопытством глядя на Глеба.

— Ты, друг, часом, с Савельевым Михаилом Игоревичем-то не знаком? — спросил Буянов.

Фрол покривился, сплюнул.

— Не знаю я никого, — буркнул он. — Идите, лучше, у кого другого поспрашивайте. А у меня выспрашивать нечего. Нашли трепача? Ничего я не знаю и знать не хочу. Докладывать не обязан.

— Да ты не подумай чего, — сказал Глеб. — Пропал человек, жена волнуется, места себе не находит. Обещались помочь, вернуть в родной дом. А то, может, загулял-забылся, закрутило-завертело. Пора бы и домой, на теплые перины, пока женщина несчастная с ума не сошла от горя.