Это сделал Сайман - По Павел - Страница 9

Во всяком случае, комната именно об этом и говорила.

Про нее можно было сказать, что она… безликая. Стены до середины была выкрашены в цвет берлинской лазури, бело-бирюзово-синие вертикальные полосы разной ширины, словно ледяное сердцебиение, уходили под потолок и тянулись по нему, смыкаясь в центре комнаты широким прямоугольником светодиодного плафона. Идеально застеленная кровать, будто на ней никто никогда не лежал. В ложных нишах прятались шкафы. Филиппов открыл один из них – идеально разложенные вещи такой же бирюзово-серой гаммы. Никаких плакатов в любимыми кинозвездами, карт или исписанных стихами тетрадей. Даже книги на полке были обернуты в одинаковые обложки бирюзово-серого цвета. Помнится, в учебниках по юридической психиатрии, был раздел о последствиях окружения ребенка цветом в одной цветовой гамме: чаще всего это приводило к глубоким патологиями и латентной агрессии, которая выливалась в период пубертата или постпубертата в жестокие преступления, часто – обставленные театрально, на показ, еще чаще – серийные.

– А потом мы удивляемся, откуда у нас берутся маньяки, – за спиной появился Яблочкин и словно прочитал невеселые мысли Филиппова. – Мы уже здесь все осмотрели.

– Есть что-то интересное? – Филиппов прошел в середину комнаты, направился к столу, вытянул пару шкафчиков: просто, чтобы убедиться, что там внутри также все идеально организовано.

Яблочкин хмыкнул. Поманил за собой в ванную.

Тело Николая еще не убрали. Парень лежал на краю ванны, откинув голову и распахнув руки. Глаза мутно смотрели в потолок, на губах застыла кривая усмешка. Под рукой, на полу, лежал разбитый коммуникатор. Угол цифровой панели выглядывал из воды. Именно ее падение спровоцировало удар током.

– Тебе ничего странным не кажется? – Яблочкин стоял за спиной, сунув руки в карманы брюк.

Федот Валерьевич не сразу отвел взгляд от улыбки погибшего. Странно? Да тут можно энциклопедию странностей составлять. Филиппов покачал головой:

– Ты пальцы приготовил загибать?

– Не, я не о мелочах, – Егор выжидающе уставился на Филиппова, не выдержал паузы, объяснил: – Обрати внимание на пол.

Он был сухим без потеков и влажных межплиточных швов.

– Высох? – предположил следователь.

Яблочкин с сомнением покачал головой.

– Вода мыльная, он плескался в пенной ванне. Такая вода оставила бы на плиточном полу мутные разводы, согласись. А тут… – Он выразительно обвел взглядом помещение, оформленное в таких же, серо-голубых тонах с хромированной отделкой, и добавил: – Вкупе со всем остальным, включая застывшую улыбочку… Я бы так сказал, что он не умер от удара током.

Филиппов понимал, что друг прав. Если смерть наступила от удара током, она не была мгновенной. Тело содрогается от судорог, а при наполненной ванне, брызг должно быть так много, что они вряд ли бы высохли за те несколько часов, пока обнаружили тело и ехала полиция. Да и заполненность ванны должна быть иная.

– А что говорят криминалисты?

– А криминалисты говорят, что у парня признаки отравления… кровь и образцы тканей взяли на анализ, но, скажи, странненько это все…

Филиппов согласился:

– Странненько – это не то слово.

– Чтобы слова лучше подбирались, пошли к младшему Вишнякову заглянем, там, парни говорят, вообще картина маслом.

Филиппов кивнул:

– Да, только в комнату Анны сперва загляну.

Там его ждал еще больший сюрприз: комната выглядела нежилой. Аккуратно, как для фотосъемки в престижный глянцевый журнал, расставленные флакончики духов, размещенные на вешалках наряды висели на одинаковом расстоянии друг от друга, на идеально разглаженном покрывале не значилось ни единой морщинки, словно его только что заправила горничная.

Следователь, работавший в комнате, оглянулся на вошедших, улыбнулся:

– Прикольно, да? – Он встал и подбоченился, оглядывая фронт проделанной работы: – Абсолютно стерильная комната, ни потожировых следов, ни волос, ни ногтей, ни частичек кожных покровов.

Филиппов посмотрел на мигающую зеленым платформу робота-уборщика, кивнул на нее:

– Найди этого парня, у него в контейнере может быть что-то интересное.

Криминалист рассмеялся:

– Уже! Нет ничего в контейнере, он после саночистки.

Яблочкин и Филиппов переглянулись – еще одна случайность или кто-то тщательно скрывает следы?

Федот обошел комнату, заглянул в шкаф – его интересовали личные вещи Анны: если комната выглядела нежилой из-за тщательной уборки и патологической аккуратности хозяйки, то наряды-то не могли оказаться сплошь новыми. Распахнув дверцы, он провел рукой по рукавам платьев. Шелк приятно струился под пальцами, приятно холодил кожу. Анна любила элегантную одежду, в ее гардеробе не обнаружилось ничего вычурного или вызывающего. Строгие костюмы из полушерстяной ткани, кашемировые джемперы, тонкие сатиновые рубашки – все было выдержано в мягкой голубой гамме. От вещей шел горьковато-дымный аромат, густой и тягучий. Обычно такими духами пользуются брюнетки и дамы в возрасте. Анна была миловидной блондинкой, еще и творческой личностью. Но духи носила тяжелые.

Федот прошел к туалетному столику, безошибочно выделив нужный флакончик: темно-оранжевые духи заполняли его меньше, чем на треть. Чтобы убедиться в своей правоте, он наклонился и, не касаясь флакончика, принюхался – да, это был именно тот аромат.

– Вон те вещи посмотрите, – он кивнул криминалистам на вещи, на которых еще чувствовался запах любимых духов Вишняковой, – на них должны обнаружиться следы… А что, чемодана или сумки не обнаружили?

Криминалисты отрицательно качнули головами.

– Все вещи распакованы.

– Странно, – Филиппов перевел взгляд на Василия.

Тот нахмурился, предположил:

– Успела распаковать или никуда не собиралась?

– А чемодана все равно нет… Не в пакете же она собиралась везти наряды для загородной поездки…

Еще раз окинув взглядом комнату, он направился к выходу – дело выглядело все более странным.

Они спустились на первый этаж, пройдя по служебной лестнице – та обнаружилась в дальнем конце коридора, у кладовой с выстиранным и отглаженным бельем и бытовой химией. Внизу их поджидала группа во главе с младшим следователем Иваном Дмитриевичем Сухим. Судмедэксперт выглянул из морозильной камеры, позвал к себе:

– Вам на это стоит взглянуть.

Федот Валерьевич и Яблочкин направились к нему.

Тело Александра оказалось у двери. Голова направлена к створкам, руки вытянуты вперед в попытке разомкнуть запертые двери. Пальцы сбиты, под ногтями скопилась кровь. Парень был одет в обычную рубашку белого цвета и джинсы. На рубашке у воротника, по плечам и рукавам были видны красно-бурые пятна. В затылочной области головы темные волосы погибшего слиплись, на коже просматривалась рана.

Филиппов нахмурился.

– Откуда, по вашему мнению, могла появиться рана? – он скользнул взглядом по окружавшим Александра Вишневского предметам. Короба, куски мяса. В углу обозначился три пакета из супермаркета «Магистраль», очевидно, с обрезками для сеттера Владиславы Ивановны. Ни один из этих предметов не мог сделать такую рану.

– Рана нанесена тупым продолговатым предметом, имеющим ребра жесткости, – у тела все еще работал криминалист, Михаил Тучин. Толковый неулыбчивый мужик, очень внимательный. Федот Валерьевич знал, что криминалист, несмотря на свой сравнительно молодой возраст, на хорошем счету у коллег, а потому охотно брал его на осмотр места происшествия, – квадратным в срезе…

– Не мог погибший нанести себе рану сам, например, при падении?

Тучин качнул головой:

– Нет, характер повреждений был бы иным. – Он встал, согнул ноги в коленях и размахнулся, будто удерживая в руках невидимую палку. – Удар примерно так был нанесен… Точнее рассчитаем потом, во время вскрытия.

Филиппов прищурился: получалось, что кто-то ударил Александра и запер в морозильной камере. И это «кто-то» был чуть выше Александра ростом, то есть примерно метр семьдесят пять или чуть выше, убитый не отличался высоким ростом.