Врачебная тайна - Филатова Татьяна - Страница 4

– А так все выходные пропадаешь со мной, виноват, – он улыбнулся.

Родителям Макса было приятно смотреть на своего сына и на будущую невестку. Лера соответствовала всем их ожиданием, хоть и была такой юной.

– Конечно, было бы лучше, будь она из семьи медиков, – сказал как-то жене Андрей Владимирович.

– Ну тебе как мед, так и ложкой! – возмутилась Лариса. – Девчонка – сирота. Это, порой, даже лучше, чем родственники-врачи.

– Ты на что намекаешь? – ухмыльнулся муж.

– Ни на что. Но, будь у нее родители с претензиями, к нашему Максиму тоже присматривались бы более тщательно. А он два года болтался в подвешенном состоянии: не учился толком, не работал… Хорошо, хоть за голову взялся. Спасибо Лерочке.

– Но, с другой стороны, и свадьбу нам одним спонсировать… – задумчиво сказал Логунов. – Вряд ли у ее бабушки будут такие деньги.

– Ну, во-первых, – Лариса уставилась на мужа, – у бабушек в деревнях, как правило, под матрасом спрятано больше, чем у тебя на всех твоих банковских счетах, а во-вторых – ну и что, если так? Не обеднеем. Лера – девочка скромная, запросы не столичные. Зато внуки будут полностью под нашей опекой, без стороннего влияния. А помощь с детьми им определенно понадобится…

– Лариса, успокойся! – рассмеялся Логунов. – Какие дети? Девчонке девятнадцать лет только исполняется.

– Напомню: я работаю непосредственно с роженицами. И молоденьких мамашек сейчас не меньше, чем было когда-то.

Андрей Владимирович посмеялся, но дальше спорить с женой не стал. Знал, что бессмысленно и бесполезно.

Между тем Лера, Максим, Лена и Славик договорились встретиться в день рождения Леры в полдень в торговом центре, чтобы отметить ее девятнадцатилетие в ресторане, а затем оттуда всем вместе отправиться к заброшенной больнице.

Славик и Лена подарили Лере планшет: Лера как раз жаловалась, что с ноутбуком на учебу ей ездить было неудобно, а телефон не всегда уместен. Подарок был недешевым, и Лера была весьма признательна друзьям за него. Макс, как и обещал, подарил квест: он связался с парнем, который и заинтриговал их подобным приключением, договорился о встрече, заплатил наличными, хотя и понимал, что сильно рискует, не получив на руки никаких гарантий. Однако уже пятого апреля утром он получил четкие инструкции в смс-сообщении, отправленном с незнакомого номера: адрес заброшки, место входа на территорию и место, где нужно было оставить свои телефоны.

– Как-то все это стремно, вам не кажется? – спросил Максим, когда все четверо сидели за столом.

– В этом вся соль, – улыбнулся Славик. – Ну, если нас кинут, ты просто потеряешь бабки. Переживешь. Придется придумать Лере новый подарок.

– А квест – это и так не единственный подарок Максима, – улыбнулась Лера, показывая в ушах милые, маленькие сережки. – Бриллиантики, вообще-то.

– Лучшие друзья девушек, – подмигнула Лена.

– Погоди, не у всех родители – доктора наук, – объяснился Славик. – Все будет, обязательно.

– Кстати, придется брать такси – мы все выпили, – сказал Макс. – Каршеринг взять не получится.

– А у меня и прав нет, – улыбнулась Лена.

– У меня тоже, – поддержала ее Лера. – Я вызову. Скажи адрес.

– Кстати, интересное совпадение, – сказал Максим. – Я знаю эту больницу. Мой отец когда-то там работал, представляете!

– Ничего себе, – ответил Славик. – Думаешь, это совпадение?

– Ну а что еще? Конечно совпадение. Я того парня впервые в жизни видел. И билеты на тот первый квест кто покупал? Ты?

– Мы вместе, – сказала Лера. – Мы с Леной пили кофе, листали ленту… Случайно в рекламе попалось. Вот и присмотрели.

– А затем я показала Славику, и он купил, – подтвердила Лена.

– Значит – совпадение, – сказал Славик.

– Больница находится на севере Москвы, – сказал Макс. – Такие заведения всегда обустраивают за чертой города, чтобы не пугать жителей.

– Какие заведения? – спросила Лера.

– Психбольницы, – уточнил Максим. – Напомню: мой отец – психиатр. Он работал там лет десять-пятнадцать назад, не припомню точно. Я еще в школу ходил. А потом он защитил докторскую, ушел оттуда, больницу и закрыли. Из-за аварийности здания.

– Здания, напомню, в котором мы сегодня будем бродить, – заметил Славик.

– Его не снесут, – продолжил Макс, – но и заниматься им никто не будет. Этому дому лет двести, а то и больше. Раньше так делали: отобранные у богачей усадьбы адаптировали под детские дома, под туберкулезные центры, под психиатрические клиники. До сих пор по области есть старинные усадьбы, являющиеся архитектурными памятниками, в которых лечат душевнобольных. Это я от отца еще знаю.

– Да, это правда, – сказала Лена, – у меня одноклассница в таком месте лежала. В четырнадцать лет хотела вены вскрыть… Ее на скорой в реанимацию, в чувства привели – и в дурку. Месяц там пролежала. Потом мы с ней в интернете нашли информацию о том месте: оказалось, это – усадьба каких-то князей. Вот так вот. Мажоры того времени хоромы строили, чтобы потом в них суицидников лечили.

– На самом деле, ничего смешного, – серьезно сказал Макс.

– А я и не смеюсь, – ответила Лена. – Это вообще тема несмешная.

– Зато нам с вами предстоит сегодня побродить по старой усадьбе, которая, к тому же, еще и служила психбольницей! – воодушевленно прикрикнул Славик. – Вы представляете, что там в том квесте для нас должно быть заготовлено? Я рекомендую прикупить памперсы или хотя бы прихватить с собой запасные штаны.

– Да, будет весело, – как-то невесело сказал Максим.

– Спасибо за подарок, – улыбнулась Лера и поцеловала Макса в щеку.

– С днем рождения, – ответил он.

Аня открыла глаза. Она была в изоляторе. Снова. Здесь, казалось, ее ум прояснялся, потому что ей реже делали уколы, меньше давали таблеток – о ней здесь словно забывали. И ей это нравилось. Да, она не могла пошевелиться, саднили натертые уже не впервые раны, но она была одна. Хотя не совсем: тени ее не покидали. Но они и не душили ее. Они прятались под кроватью, и Аня это знала. Боялась ли она их? – да, определенно боялась. Но они уже стали неотъемлемой частью ее жизни, ее существования в этом проклятом месте.

Она не знала, была ли жизнь за этими стенами. Кажется, была. Но та жизнь стиралась из памяти. Ей постоянно твердят, что все, о чем она говорит: ее дети, ее недочитанная книга, тени, которые преследуют ее – это все фарс, видения, галлюцинации. Потому что она – больна. И Аня вынуждена верить, ведь она не знает альтернативы, не имеет иной реальности. Но потом, засыпая, она снова видит ползущие к ней черные полосы, которые жаждут поглотить ее. Вот бы спрятаться от них под одеяло, но в изоляторе нет одеяла, а руки привязаны к кровати. Дважды в день приходит санитарка, чтобы накормить и помочь сходить в туалет. Дважды в день приходит медсестра, чтобы сделать укол, от которого не хочется ни есть, ни ходить в туалет. Хочется только спать и видеть сны, которые смотреть безумно страшно.

Безумно. Это слово здесь звучит частенько. Но кто здесь более безумен: пациент, что живет в собственном мире и видит то, чего не видят другие люди, или персонал, который жестоко пресекает любые несогласованные с ним действия больных, нередко и даже часто применяя насилие. За эти же действия пациент был бы сурово покаран, персоналу же за проявление чрезмерной агрессии в адрес подопечных не грозит даже выговор.

А Аню наказали. Семь дней она провела в изоляторе. Положи сюда на такой срок абсолютно здорового человека, как-то подумала она, то он точно свихнется. Ей же это не грозило. Но грозило совсем иное.

В соседнем крыле этого большого, старинного здания располагалось мужское отделение. Персонал, разумеется, в женском отделении состоял исключительно из женщин, а вот в мужском работали, преимущественно, медицинские сотрудники мужского пола. И ночная смена женского отделения «тесно сотрудничала» с ночной сменой мужского, предоставляя за отдельную плату им встречи интимного характера со своими подопечными. В основном объектом сделки были женщины помоложе, которые были либо абсолютно невменяемыми, либо обколотыми препаратами настолько, что не были в состоянии что-то запомнить или оказать сопротивление. Или же – они должны были быть привязанными к кушетке в изоляторе…