Аландский крест (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 13

— Лысый, бородатый и с кинжалом, — охотно пояснил ход своих умозаключений моряк. — Кто ж еще-то?

— Может и так. Спасибо, братец. Выручил!

— Так не за что…

— Как фамилия?

— Говоров, ваше благородие!

— Я запомню. Тебе за спасение офицера крест полагается!

— Благодарствуйте. Это уж как будет ваша воля…

— Ты что, пентюх, устав забыл? — почти ласково прошипел на матроса подошедший к ним старший унтер.

— Рад стараться, ваше благородие. Покорнейше благодарим!

— То-то! — смерил его многообещающим взглядом Нечипоренко, после чего обернулся к начальству. — Не зашиблись, вашбродь?

— Все хорошо, — помотал головой офицер. — Идем дальше, только револьвер перезаряжу.

— Возьмите мой, — протянул ему оружие унтер. — Мне покуда и «Шарпса» хватит.

— Господин лейтенант, — подал голос все еще стоявший рядом Говоров. — дозвольте подняться на крышу. С нее все одно дальше видать…

— Действуй, — согласно кивнул Тимирязев, давно научившийся ценить инициативу подчиненных. — Да возьми с собой еще парочку бойцов. Проверьте все, не дай Бог еще один такой бородатый где-то схоронился!

Больше в деревне по ним никто не стрелял. Канонада вскоре начала стихать. Остатки уничтоженного огнем эскадры форта дымились, а покончившие с ним корабли медленно втягивались в бухту. И только «Сан-Парэй» время от времени постреливал по превратившемуся в настоящий бедлам лагерю турок.

Значительная часть палаток и наскоро возведенных для солдат бараков оказались разрушенными или загорелись, а по их развалинам метались обезумевшие от страха люди. Впрочем, некоторым командирам удалось навести некое подобие порядка и построить подчиненных для атаки.

— Вершинин, — подозвал вестового Тимирязев. — Отправляйся на берег и найди там командира батареи митральез капитан-лейтенанта Алтуфьева. Передай ему, чтобы поторапливался. Скоро тут станет жарко!

— Слушаюсь, вашбродь! — козырнул матрос и хотел было бежать, но потом спохватился и протянул командиру его револьвер. — Вот возьмите, я его перезарядил!

— Благодарю, братец! — обрадовался лейтенант, разом почувствовав себя гораздо уверенней.

Главным отличием Аландской бригады морской пехоты от прочих частей русской армии было ее вооружение. И дело тут не только в новейших скорострельных винтовках системы Шарпса. Помимо них даже простые матросы имели при себе абордажные пистолеты, а офицеры и унтера еще и револьверы. Благодаря чему обладали совершенно исключительной по нынешним временам огневой мощью.

А поскольку перезаряжать «кольты» и «адамсы» было делом не самым быстрым, большинство офицеров старались приобрести для себя второй револьвер. Увы, но Тимирязев был беден как церковная мышь и не мог позволить себе такой траты. А среди трофеев ничего подобного пока что не попадалось. Теперь, правда, следовало вернуть револьвер унтеру, но вскоре начался бой, и снова стало не до того.

Первыми к турецкому лагерю подошли солдаты прославленного Куринского полка, во главе с самим князем Гагариным. Очевидно, без обиняков высказавший все, что думает о предстоящей операции, начальник Гурийского отряда вовсе не желал, чтобы его сочли трусом и потому вызвался лично руководить своими людьми. Ни у меня, ни у Муравьева возражений не нашлось. По пути они несколько раз останавливались, чтобы отбить атаки конных башибузуков, после чего продолжали движение и вскоре преградили османам путь к отступлению.

С другой стороны, к противнику приближались морпехи черноморской бригады и пластуны. Пехотные колонны под прикрытием застрельщиков и стрелковых рот ускоренным маршем преодолели отделяющие их версты и теперь разворачивались для атаки, выведя вперед батареи, которые без промедления открыли огонь по белым палаткам и наскоро подготовленным земляным укреплениям османов. Со стороны Батума, над которым взвился Андреевский стяг, пошла все плотнее ружейная пальба, а вскоре раздалась знакомая трескотня очередей митральез.

Оказавшись практически в окружении, Селим-паша понял, что его расчеты не оправдались. Русская корабельная артиллерия держала его позиции под огнем, а высадившиеся без особых затруднений десантники накапливались для атаки. Удержать раскинувшийся на равнине лагерь в таких условиях было немыслимо, и он, скрепя сердце, отдал приказ на отход.

Правда, сделать это было не так просто. Со стороны Батума его все больше теснили морские пехотинцы Лихачева. С востока приближались батальонные колонны под командованием князя Гагарина. Свободной пока оставалась лишь дорога, ведущая к предгорьям, но и ее в любой момент могли перекрыть. Артиллерия к этому моменту оказалась выбита огнем митральез и замолчала. Немногочисленная кавалерия, состоявшая по большей части из местных ополченцев, попыталась контратаковать, но встреченная плотным огнем русской пехоты и залпами артиллерии, рассеялась.

Единственными сохранившими боеспособность оставались лишь несколько таборов низама, выстроившихся в колонну, упорно двигающуюся в направлении гор. Бросив обоз и практически все запасы продовольствия, Селим-паша рассчитывал, что это хоть немного задержит русских, но снова просчитался. Аландцы прошли турецкий лагерь как раскаленный нож сквозь масло, продолжая упорно наседать на отступающего врага.

Причем если войска Гагарина стремились навязать своему давнему противнику ближний бой и ударить в штыки, то морские пехотинцы предпочитали держаться на расстоянии эффективного огня своих «шарпсов» и митральез. Стоило туркам развернуться для контратаки, как они тоже останавливались и принимались расстреливать вражеских солдат, а как только те начинали бежать, бросались в погоню.

Впрочем, я обо всем этом узнал гораздо позже, когда Лихачев и его люди вернулись в Батум. Победа была полной. Корпус Селима-паши перестал существовать как организованная сила, а его остатки загнаны в горы. Кроме того, нам достались все их припасы и артиллерия.

— Как показали себя кавказцы?

— Выше всяких похвал, ваше императорское высочество. Все-таки чувствуется боевой опыт.

— Что ж, прекрасно. Только где сам Гагарин?

— Э… я думал, вам уже доложили.

— О чем это?

— Князь тяжело ранен.

[1] Кочерма — небольшое парусное одно или двухмачтовое каботажное судно.

В истории Великобритании бывало всякое. Грандиозные триумфы сменялись не менее эпическими неудачами, ее войска и даже флот неоднократно побеждали и терпели обидные поражения. Завоевывали целые страны и теряли колонии. Там, где не справлялись солдаты, им на помощь приходили политики. Никто и никогда не умел так ловко составлять коалиции и разрушать вражеские союзы, как лорды из «Туманного Альбиона». Причем делать это так, что вчерашние враги становились союзниками, а союзники врагами.

Но ни те, ни другие не могли бы все это делать без купцов и промышленников. Вот в ком была главная сила «Старой Доброй Англии». Их товары хотели все, и никто не мог без них обойтись. Ведь даже самый страшный враг Британии — Бонапарт покупал контрабандой сукно у врага, чтобы одеть в мундиры своих храбрых гренадеров.

Это по-настоящему великое трио было практически непобедимым, но в этот раз почему-то старая надежная схема дала сбой и не сработала. Вроде все было, как всегда, недавний враг стал союзником и предоставил свои войска против бывших друзей. Превосходство в технике было подавляющим, а противник отсталым, но…

— Господин премьер-министр, ­– пристально посмотрела на своего собеседника королева Виктория, — вы можете мне объяснить, что происходит?

— Я всегда к услугам вашего величества, — вздохнул тот.

— Наш флот больше ни на что не годен?

— Ну что вы, ваше величество, как можно! Напротив, несмотря на отдельные и, не стану лукавить, весьма досадные неудачи, Королевский флот силен как никогда!

— Отчего же он разгромлен?

— Прошу прощения, мэм [1], лично он не разгромлен. Наша эскадра пострадала от бури, но всего лишь вследствие неизбежных на море случайностей, которые никак нельзя было предугадать…