Переход II (СИ) - Номен Квинтус - Страница 62

Но графический интерфейс был все же делом хоть и не очень отдаленного, но будущего, а вот сама вычислительная машинка уже выпускалась малой серией, и за наградами для разработчиков Алексей обратился не просто так. Инженеры института Лебедева смогли придумать «одноплатную» вычислительную машину (хотя «одноплатной» был лишь сам вычислитель, а все устройства к нему подключались через отдельные контроллеры, вставляемые в специальные разъемы на этой плате). И в другие разъемы вставлялись отдельные платы оперативной памяти –и теперь в совершенно настольной машине можно было этой памяти ставить по целому мегабайту. Правда, с такой памятью машине и блок питания требовался помощнее, все же память тоже электричества жрала как не в себя — однако Алексей надеялся, что организованная Клавдией Васильевной группа разработчиков сумеет в обозримое время довести КМОП-технологию до рабочего состояния и вот тогда…

Еще Алексею понравилось то, что в ИТМиВТ разработчики прислушались у его «полезным советам» и базовую плату ЭВМ разработали так, что и внешние устройства, и ту же память можно было ставить «любой конструкции». А память — и «любого размера», правда, пока было «техническое ограничение», не позволяющее наращивать размер этой памяти свыше четырех мегабайт. Но пока и один туда с трудом влезал, так как емкость одной микросхемы получалась еще не особенно большой и плата на четверть мегабайта была «квадратом» десять на десять сантиметров. Причем эти плату еще и требовалось специально охлаждать, для чего в корпусе предусматривались отдельные вентиляторы — но машинка уже работала, и работала довольно исправно. По крайней мере те три, которые у Алексея теперь дома стояли, вроде бы за месяц не то что не сломались, но и ни разу не сбойнули.

Еще у товарища Тяпкина сумели в конце концов «довести» технологию аналоговой записи цифровых сигналов на диск, и в серию пошли жесткие диски емкостью по триста восемьдесят мегабайт. Марк Валерианович за это с подачи Струмилина (поскольку в Госплане теперь в базе данных могла храниться оперативная информация практически по всем предприятиям страны) тут же получил «Трудовое Красное Знамя», а Алексей, на награждение заехавший, ему еще и намекнул, что если товарищ Тяпкин еще раза в четыре уменьшит ширину каждой дорожки и вдвое повысит линейную плотность записи, то и Звезда Героя очень быстро этого героя отыщет. А в ответ узнал, что «в КБ завода ширину дорожки на опытном изделии уже вшестеро уменьшить смогли», а насчет линейной плотности — тут нужно все же с химиками разговаривать. И, пожалуй, с «творцами микросхем»: мало что частота подаваемого на ЦАП сигнала только за счет плотности вырастет, так еще в КБ и скорость вращения привода смогли в два с половиной раза поднять. Могли бы и больших результатов достичь, но специалистов не хватает, а когда хватать будет — совершенно неясно…

Впрочем, и нынешние достижения можно было считать выдающимися: «зарубежные конкуренты», даже при практически неограниченном финансировании со стороны правительства, ничего даже близкого разработать не смогли. Американская фирма IBM анонсировала дисковый накопитель емкостью аж в полтора мегабайта (с дисками диаметром в четырнадцать дюймов, правда съемными) и, по слухам, готовила в производству накопитель на шестнадцать мегабайт — но в котором просто в один пакет собиралось по десять таких же дисков. Чуть лучших результатов добилась компания Burroughs: они придумали накопитель с диском в двенадцать дюймов и емкостью в четыре с половиной мегабайта. И они даже разработали устройство, в котором как «общее дисковое пространство» могло вставляться до шестнадцати таких накопителей — но пока это был пределом буржуйских технологий, а цены их вычислительных машин вызывали оторопь.

Впрочем, появились у буржуев и «коммерческие» компьютеры: небольшая частная фирма Wang представила на рынке маленькую шестнадцатиразрядную машинку с памятью в шестьдесят четыре килобайта и двумя накопителями на гибких дисках (причем эти диски были полными копиями советских), и машинки пользовались популярностью. Хотя сама машинка представляла собой «шкаф с тумбочкой», а по цене была всего лишь втрое дороже самого дорогого кадиллака семьдесят пятой серии, если ее покупать без принтера, машинку бизнесмены покупали довольно охотно: одна такая машинка заменяла бухгалтерию из десятка человек. И это заметили не только в США: по слухам (от Лаврентия Павловича донесшимся) товарищ Мао прилагал огромные усилия (и тратил кучу драгоценной валюты) на то, чтобы основателей компании Ван Аня и Чу Гэяо, которые были этническими китайцами, если не сманить «на родину предков», то хотя бы на этой «родине» филиал компании с заводом организовать. Но, по информации из того же источника, совершенно безуспешно прилагал…

Впрочем, и эта неудачная попытка определенную пользу Китаю принесла: чтобы заполучить вожделенную валюту китайцы наладили экспорт некоторой своей продукции в капстраны. И в Европе в основном (а в небольших количествах и в США) появились китайские текстильные изделия, разный мелкий ширпотреб — и на вырученные деньги люди Мао закупали в том числе и различное оборудование, например, те же станки. По принципу «чего попроще и подешевле» (тем более, что «посложнее» им просто капиталисты ничего не продавали), но на парочку не самых плохих заводов им уже этого хватило.

В Корее с добычей валюты дела обстояли вообще никак: очень незначительные поставки продукции легкой промышленности шли в Германию и Италию, а в основном весь экспорт направлялся в СССР — просто потому, что многое приходилось закупать «извне», а с Кореей торговать практически все другие страны (кроме социалистических в Европе) отказывались. А с тем же Китаем — так у китайцев корейцам пока еще нечего было закупать, так что товарищу Киму такая торговля была вообще неинтересна. Но в целом, как заметил Алексей, в Корее обстановка была заметно получше, чем в его «прошлой жизни», все же в единой стране и с продуктами полегче было, и больше населения могло работать, принося стране существенную пользу. Хотя бы на рудниках: почти все залежи дорогого вольфрама находились на юге страны и Корея довольно много приобретала в СССР в обмен на этот вольфрам. А еще там заработали сразу четыре завода, производящих азотные удобрения на базе антрацита, так что и урожаи успели немного подрасти. Ну и главным, пожалуй, было то, что товарищ Ким очень ловко воспользовался плодами «зеленой революции», которую янки вообще-то для Индии готовили: теперь практически все рисовые плантации страны давали по два урожая в год.

А то, что Корея теперь себя хоть и не особо досыта, но прокармливала, заметно сокращало «вынужденные» поставки туда продовольствия из СССР — и в Советском Союзе с едой становилось повеселее. Не с зерном в виде «хлеба насущного», а с разнообразным мясом (и в первую очередь — с птицей), и народ не смог этого не заметить. Еще уже весьма многочисленные птицефермы поставляли в магазины много яиц, а это изобилие еще и к уменьшению цен на них привело. Но при этом, сколь ни странно, доходы крестьян (в основном — работников совхозов) заметно выросли — и началось резкое сокращение количества колхозов. А так как в совхозах работникам зарплата выплачивалась в любое время года, для того, чтобы она платилась с пользой, почти везде организовывались небольшие «сезонные» производства чего-то полезного в домашнем хозяйстве. В частности, производство той же дешевой мебели — и пока даже эта паршивая мебель с успехом продавалась. В разговоре с Леной Сона как-то заметила (после того, как не смогла найти приличные стулья для девочек), что «нахрен такие совхозные мастерские, если они ничего приличного сделать не могут», но та ответила, что лично ее пока такая продукция удовлетворяет: если она и сломается, то не жалко выбросить. Но добавила, что вроде бы руководство страны сейчас готовит программу по перевооружению таких совхозных заводиков новой техникой и качество должно будет все же вырасти.

А вот Алексея это «качество» уже очень сильно достало. Потому что для «своего» института он и мебель закупил (не сам, конечно) — и всего лишь за месяц развалилось два десятка стульев. Это при том, что пока что весь персонал института прикладных программ насчитывал меньше двух десятков человек. Однако бороться с существующей системой поставок продукции для организаций у него и возможности-то не было, то есть у него лично не было. Но он все же был знаком с людьми, которые могли «побороть систему» — и заехал в гости к товарищу Пономаренко, причем заехал с готовыми чертежами. Хорошими, составленными в полном соответствии с ГОСТами (не напрасно, оказывается, в советских институтах студентов черчением донимали), и высказал все, что он думает по поводу «совхозных заводиков».