Переход II (СИ) - Номен Квинтус - Страница 58

— Это звучит замечательно, но в СССР вы так быстро увеличивали промышленность, привлекая многие миллионы крестьян. А у нас и крестьян меньше, и те, что есть, с большим трудом обеспечивают страну продовольствием. Мы выражаем огромную благодарность Советскому Союзу за поставленную сельхозтехнику, но сильно сократить число крестьян страна просто не может: все же земли у нас не самые удобные, и та земля, что есть, требует очень много ручного труда.

— Это я и сам прекрасно знаю. Но у меня есть предложения… подчеркну, это именно мои личные предложения, но они, мне кажется, позволят вам сильно сократить потребность в крестьянах для прокорма населения и заметно улучшить рацион всех корейцев. Поэтому я прошу меня сначала выслушать, и лишь затем задавать вопросы… или гнать меня отсюда взашей. Я, конечно, не великий специалист по сельскому хозяйству, но у меня в Москве сосед — профессор Тимирязевской Академии, и орден он получил в прошлом году за то, что обеспечил Москву свежими овощами в течение всей зимы. Думаю, вам это будет особенно интересно потому, что основным овощем, которым он кормил Москву, была как раз пекинская капуста — и тут мы снова будем вынуждены вернуться к горнодобывающей промышленности, потому что для этого вам потребуется в числе прочего и немало вольфрама. Да и не только его, но об этом мы чуть позже поговорим…

За обедом Алексей рассказал Киму о том, что он хотел бы из Кореи домой привезти, и даже рассказал, зачем ему все это, и почему он вообще заботится о совершенно посторонних женщинах. А после обеда переговоры состоялись уже с большой группой «ответственных товарищей» — и закончились они поздней ночью. А утром он отправился домой, причем самолет ему загрузили «по максимуму», а товарищ Ким сказал, что «все остальное мы отправим поездом», причем подчеркнул, что все это будет подарком «героическим советским женщинам». Правда, размер «подарка» он не прояснил, но, судя по тому, что он упомянул не «вагон», а «эшелон», маленьким он точно не окажется.

В Москву самолет прилетел тоже утром, то есть все же ближе к полудню, и его встретил лично товарищ Пономаренко — так что поругаться Алексей с ним успел еще до приезда домой:

— Партизан, а ты головой-то думал, когда ему все это обещал⁈

— Исключительно головой и думал. Насколько я знаю, генераторный завод в Гомеле испытывает серьезные ограничения по медному проводу, а Ким туда меди поставит столько, что завод можно хоть на трехсменную работу переводить. И завод и Киму все обещанные генераторы сделает, и нам еще достанется раза в полтора больше, чем раньше доставалось.

— Ты, похоже, со своими ЭВМами совсем думать сам разучился: чтобы завод на трехсменку перевести, нужно где-то рабочих для него в полтора раза больше найти. А их и селить где-то нужно, и все прочее…

— Насчет селить, кстати… Ким готов по первому свистку отправить к нам в СССР до сотни тысяч бойцов строительных частей. То есть просто бойцов, но на стройках они работать смогут неплохо. Потому я с ним предварительно договорился, что сначала в Гомель приедет тысяч пять корейцев, они там жилье построят, новые школы, ФЗУ и техникумы с общежитиями, а потом там же мы и корейскую молодежь на учебу примем. Не очень много, но даже если процентов десять учащихся там будут корейцами…

— И когда? Сейчас уже июль, пока они соберутся строить, пока приедут…

— Поставьте на линию Москва-Пхеньян четыре восемнадцатых Ила и пару Тушек… даже Тушек и не надо, шесть Илов — и по пятьсот человек в сутки сюда уже прибудут. А затем и на поездах по паре тысяч в сутки подтянутся. До октября они в Гомеле целый квартал жилья выстроят, а до весны и все училища и прочие учреждения — а наши затраты только на прокорм корейцев будут.

— А кирпич, цемент и прочее стекло там святым духом появится?

— А вот это уже пусть будет заботой партии: трудовой энтузиазм масс поднимать. Мощности нашей стройиндустрии задействованы процентов всего на восемьдесят…

— Ну да, потому что людей не хватает. Поздновато ты, партизан, начал беспокоиться по поводу матерей-одиночек, а то сейчас бы мы молодежь-то…

— А до войны и вопрос такой не возникал, и я был маловат.

— Да шучу я… а среди корейцев только строители будут?

— Солдаты там будут, но солдаты старательные. Правда, русского они почти и не знают, то есть мало среди них русский знающих, но вот на любых подсобных работах, где бригадами человек по десять-двадцать работать можно, с одним командиром, русский все же разумеющий, они нам помощь могут оказать большую. Да на тех же кирпичных заводах укладчиками…

— Вот и посылай тебя на серьезные переговоры! Мне же теперь придется чуть не круглосуточно… когда они приехать смогут? И насчет дополнительных самолетов мне с кем там договариваться?

— И поездов.

— С поездами проблем точно не будет: в МПС твоими программами на ЭВМ пересчитали загрузку Транссиба, и получается, что там можно до шести пар поездов в сутки дополнительно поставить. Да… приехали уже, беги домой жену радовать, а на днях в МПС зайди: тебя там наградили, получишь знак «Почетного железнодорожника». Вот смеху-то: ты и врач, и этот, как его, вычислитель-математик, и железнодорожник. Надо будет тебя еще почетным тракторостроителем сделать и автомобилестроителем, а то чего это ты у них не почетный еще? А если что пропустил, то ты напомни: вот увешаем тебя значками с головы до пят, будешь дома вместо елки новогодней на радость сыну. И… погоди секунду: а договора-то где подписанные?

— Точно, это я забыл. Вот вы, Пантелеймон Кондратьевич, в Пхеньян на неделе слетаете и все бумаги и подпишите, а я всего лишь простой Герой Кореи, обычный почетный гость товарища Кима, межправительственные договора подписывать я рылом не вышел. Впрочем, можете с бумажками не спешить: мы с товарищем Кимом уже обо всем договорились, работы уже начаты — а бюрократию можно и попозже провести.

— Ну ты и нахал! Впрочем, я даже рад, что в главном ты не изменился… ладно беги к жене и сыну и им от меня привет передавай. А мы с тобой уже на неделе поговорим, можешь пару дней отдыхать. То есть сегодня и завтра… до обеда. Договорились?

Август пятьдесят шестого для Алексея запомнился бесконечной суетой, связанной с подготовкой к новому учебному году. Потому что в МИФИ в июле провели «расширенный прием студентов», в основном на факультет вычислительной техники расширенный — а этих студентов требовалось все же где-то учить. Однако товарищ Лилье свое «соревнование» Липницкому «проиграл»: три первых корпуса к сентябрю вроде бы должны были достроить — но только достроить, а внутренняя отделка там еще и не начиналась (если не считать одетых в камень колонн подвального этажа), а вот в жилом городке были уже закончены четыре корпуса нового общежития для студентов и целых пять жилых домой «первой линии», то есть четырехэтажные (в них-то лифты ставить и не предполагалось).

Но кроме жилых корпусов в городке был практически закончен и «офисный», десятиэтажный корпус, в котором предполагалось впоследствии разместить институт программирования, и именно его было решено использовать в качестве временного учебного. Не особо большой актовый зал вполне можно было и в качестве потоковой аудитории использовать, а уж для проведения семинаров там помещений было более чем достаточно, даже несмотря на то, что внутреннюю отделку успели закончить только на четырех первых этажах.

Все это было мило, но имелась одна «мелкая неувязочка»: общественным транспортом от старого здания института до нового ехать было часа полтора, и руководство МИФИ выворачивалось наизнанку, пытаясь составить расписание таким образом, чтобы преподаватели успевали все же преподавать. Со студентами-то было все просто, всех, кто поступил на первый курс и всех, перешедших на второй и третий, просто поселили в новом общежитии (включая и москвичей), а с преподавателями (по предложению Алексея — его тоже в «группу планирования» включили, так как новый корпус-то был «его собственным») поступили хитрее. Части просто выделили квартиры в новых домах, а часть было решено возить между старым и новым зданиями служебными автобусами. То есть и новоселов жилого городка тоже в старый корпус возили — и вот распределить между постоянно мотающимися туда-сюда преподавателями часы лекций и семинаров было очень непросто. Но именно «было»: Алексе составил довольно простенькую программу, составляющее «оптимальное расписание» с учетом времени на переезды. И программа действительно было простенькой, она всего лишь «методом тупого перебора» это расписание составляла, однако чтобы что-то вменяемое на выходе получалось, требовалось ручками в процессе расчетов вводить различные ограничения и «визуально контролировать результаты», так как «на автомате» программа спокойно предлагала одному препу в течение дня по три раза метнуться из корпуса в корпус…