Стажер магического сыска 2 (СИ) - Blinddog Alexander - Страница 8

— Если вы что-то утаили, — тут же подхватил Глеб, — вы можете оказаться соучастником, скрывшим улики. Если нам не пригодится ваш рассказ или даже поможет, мы сохраним в тайне ваше имя. Не волнуйтесь.

Ефимия от этих слов начала волноваться только сильнее, так что Анне пришлось говорить чуть мягче:

— Между отцом и сыном были какие-то размолвки?

— У них… у них были напряженные отношения. Странно как-то прозвучит, не знаю… Но как будто Семен Николаевич всегда с подозрением относился к сыну. С опаской какой-то что ли. Знаете, будто со сноровистой лошадью, которая тебя лягнуть может в любой момент. Не знаешь, чего от неё ждать. Но сына всё равно любил, не буду наговаривать.

Анна скептически изогнула бровь. Затем перевела взгляд на Глеба с красноречивым выражением «я же говорила».

— Очень понятное сравнение, благодарю, Ефимия. Не знаете из-за чего?

— Уж этого не знаю, простите. Простите, забудьте, я всякие глупости несу.

— Не переживайте, это останется между нами. Проводите нас, прошу.

За одну ночь Мельников-старший постарел, казалось, на добрый десяток лет. Лицо его осунулись, морщины глубоко изрезали кожу, под глазами мешки. Промышленник словно не заметил гостей в своём доме. Даже не подняв на них взгляда, так и продолжил сидеть за столом в гостиной, покручивая в пальцах стакан, рядом с почти пустой бутылкой коньяка.

— Ефимия, — тихо окликнула Анна служанку. — Он вообще спал?

— Нет, — шепотом ответила та. — Семен Николаевич пьёт всю ночь. Это третья уже бутылка.

— Доктора может вызовем? — спросил Глеб. — Таблетки успокоительные даст, или так в сон погрузит, магией. А то так и помереть не долго.

При упоминании смерти служанка быстро запричитала что-то неразборчиво и несколько раз перекрестилась.

— Кхм, Семен Николаевич! — окликнула она хозяина.

Тот что-то пьяно забубнил и махнул рукой, то ли прогоняя служанку, то ли отмахиваясь от терзавших его изнутри демонов.

— Семен Николаевич, к вам пришли.

Промышленник поднял на Глеба и Анну красные глаза. Стиснул стакан, выпил до дна.

— Вы кто?

— Мы из полиции. Мы уже приходили вчера.

— Да… Да… Я помню. Всё помню. Что вам надо?

— Мы хотели бы расспросить вас о вашем сыне, о Василии.

— Я помню, как зовут моего сына! — заорал Мельников. — Что вы пришли-то сюда? Кружите тут, как воронье? Слетелись, вашу мать, на мертвеца? Проваливайте из моего дома!

— Семен Николаевич, — сказала Анна, — понимаю ваше горе, но мы хотим задать пару вопросов.

— Понимаете? — Мельников фыркнул, брызнув слюной. — Вы ничего не знаете. Ничего. Ничего не понимаете, через что я прошёл…

— Так расскажите нам. Мы попробуем понять вас.

Мельников перевел на неё осоловевший мутный взгляд. Попытался подняться со стула, но затем грузно опустился обратно.

— Ничего вы не знаете… — повторил он. — Даже представить не можете.

— Чего именно? Что у вас случилось?

Мельников икнул и мелко затряс головой.

— Уходите, — пролепетал он. — Просто уходите.

— У вас что-то случилось? В прошлом? Или у вашего сына?

Мельников продолжал молчать, мотая головой.

— Семен Николаевич, — твердо сказала Анна, — любые, даже самые незначительные обстоятельства, касающиеся вас или вашего сына, которые могут быть подозрительны, могут оказаться очень важными для понимания, что случилось с Василием.

— Убирайтесь! Убирайтесь вон!

Мельников заорал с такой яростью, что слюна брызнула с губ. Он схватил коньячную бутылку и запустил её в стеклянный шкаф. Треск, звон, шрапнель осколков, испуганный вскрик Ефимии. Глеб инстинктивно сделал шаг вперед, закрывая собой Анну, ожидая, что Мельников сейчас бросится в атаку, но тот лишь опустился на стул и громко зарыдал, уронив лицо в ладони.

— Прошу прощения. Всего доброго, — отчеканила Анна и резко повернулась, так что взметнулся подол длинного серого платья.

— Не уверен, но как будто всё прошло не очень хорошо, — сказал Глеб Анне, когда перепуганная бледная Ефимия захлопнула за их спинами дверь.

— Хоть мы и не получили точных ответов, тем не менее, есть хоть что-то. Мельников-старший точно что-то скрывает, связанное с сыном.

— Ну, похоже, как будто он действительно скорбит о его смерти?

— Похоже, — Анна кивнула. — Но если в прошлом случилось нечто такое, о чем отец предпочитает умалчивать, это может оказаться очень важной информацией.

— Сын умер от естественных причин. Вы думаете, что это было изощренное убийство?

— Может быть. Может быть тайна связана с чем-то нехорошим в прошлом. Рано строить догадки. Вернемся в управление.

Не успели они подняться по ступеням в здание полицейского участка, как нос к носу столкнулись с Кузьмой Макаровичем. Сыщик был мрачнее тучи.

— Вас там, это, кхм, начальство новое ищет, — сказал он. — Кричит там, орёт. Не задерживайтесь лучше.

Он нервно пожал плечами, прикурил папиросу. Будто хотел прибавить что-то ещё, но только сердито махнул рукой и ушёл.

— Как думаете, — мрачно спросил Глеб, — какова вероятность того, что начальство узнало о нашем визите к Мельникову? Или есть шансы, что нам премию хотят выписать?

— Не будем гадать об очевидном, Глеб Яковлевич.

Анна постучалась в кабинет начальника полиции, который занимала ещё вчера.

— Войдите.

Глеб открыл дверь, морально чувствуя себя так, будто входит в пещеру к Минотавру.

— Алексей Леонидович? Вызывали?

Шеф кивнул. Сесть им даже не предложил. В чёрных глазах бушевала буря.

— Что-нибудь хотите мне сказать? — спросил он. — Нет?

Князев сцепил пальцы так, что побелели костяшки.

— Может мне что-нибудь надо знать о том, чем вы оба занимались на службе последние пару часов?

— Мы посетили Мельникова, — холодно ответила Воронцова.

— Мельникова? — Князев протянул эту фамилию так, будто при этом кого-то душил. — Позвольте уточню, это того самого Мельникова, которого я запретил беспокоить? А?

Он сорвался на крик, дёрнул шеей. От его утреннего расположения не осталось и следа.

— Того самого? Или какой-то другой Мельников есть в Парогорске? Которого вы посетили не нарушая моего прямого на то приказа? Ну, не томите. Отвечать!

— Того самого, — Анна сердито вздернула подбородок. — И рекомендую вам не разговаривать со мной в таком тоне, Алексей Леонидович.

— Вот как? — у Князева снова дёрнулась щека, но тон он сбавил. — Вы мне ещё советы раздаете? Может лучше припомните, что такое субординация? Что такое дисциплина на службе? Это вообще знакомые вам термины?

— Мы считали, что Мельников может что-то знать об обстоятельствах смерти сына, — вставил Глеб.

— А вы вообще помолчите, господин стажер. С вас взятки гладки, в полиции вы без году неделя. Но вот от вас, госпожа Воронцова, мне понадобится ответ, по какой причине вы нарушаете прямой приказ начальства. Ну, давайте, расскажите, узнали что-нибудь от Мельникова?

— Мельников отказался с нами разговаривать.

— Вот как? — с ядом в голосе протянул Князев. — Удивительно, что убитый горем отец не хочет общаться с двумя бездельниками на государевой службе, которые надоедают ему в день смерти сына. Странно это для вас, не так ли?

Он помахал пальцем возле уха.

— Напомните ещё раз, почему вы решили беспокоить этого несчастного человека? Я всё никак в толк не возьму.

— Есть информация, что между ним и сыном были напряженные отношения, — отчеканила Анна. — Мельников-старший вел себя подозрительно.

— То есть всё дело только в вашей интуиции? Мне казалось, я вполне доходчиво вам всё сказал по этому поводу.

— Дело в моём профессионализме.

— Ваш профессионализм довёл до того, что несчастный старик звонил мне и плакал. Говорил, что к нему приходят мои люди и пытаются своими вопросами порочить честь покойного сына!

— А вот это неправда, — вставил Глеб.

— Молчать! Вы вообще отдаете себе отчет в том, что вы творите?