Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 82

Дверь шкафа загрохотала в раме и с грохотом слетела с петель.

19

В СВОЕЙ КОМНАТЕ ХАРВИ СПРЯТАЛСЯ за столом, когда все началось.

Одержание.

Теперь он мог слышать это вокруг себя и знал, что это было вызвано той богопротивной ведьмой, которую они заперли в коридоре С.

Никогда не следовало приезжать, я никогда не должен был приезжать сюда.

Я знал, что это ошибка.

Я знал, что это беда.

Я знал, что это был древний ящик Пандоры, наполненный ядовитой тьмой.

Я знал.

Я знал...

Антарктида была кладбищем.

Место, где похороненные существа обычно воскресали. Это было правдой, и образы преследовали его, заставляли его зажмуриваться и впиваться зубами в нижнюю губу, пока он не почувствовал вкус крови.

Тошнота закипала в его желудке.

Он начал потеть и дрожать.

Батлер придавала материальную форму злу внутри нее, и теперь они все за это заплатят.

Воздух стал густым, холодным, он дрожал, как свежее желе.

Харви закрыл глаза, молясь, пока вещи с его стола вихрем летели, разбиваясь о стены. Раздался стук в замерзшее окно, выходящее на территорию комплекса. Одеяла на его кровати начали шелестеть, поднимаясь в форме капюшона, как будто под ними что-то было.

Он закрыл глаза и вспомнил... вспомнил...

Дом.

Пустой дом на окраине города.

Назад в Хуксетт, Нью-Гемпшир, город его юности.

Был октябрь, и воздух был свежим, терпким, листья летели по разбитым аллеям и заросшему двору, узоры инея сияли на мертвой траве. Дом возвышался над ним, тень, вырезанная из более темной тени, ветки деревьев царапали крышу. Это был просто двухэтажный каркасный дом. Ничего больше. Он не был каким-то легендарным викторианским чудовищем, которое использовали для шаблонных украшений на Хэллоуин - шатающийся и заколоченный, ухмыляющиеся призраки, сочащиеся из крошащейся трубы, как пары, летучие мыши, кружащие над высокими, кривыми башнями.

Просто обычный дом.

Но то, что проползло по его чреву, было далеко не обычным.

Когда Харви был восьмилетним мальчиком, он отважился спуститься в подвал дома на спор. Один час. Провести там один час.

И теперь, будучи шестидесятилетним мужчиной, он снова там.

Не в Антарктиде.

В Хуксетте.

Нелепо, что он дрожал в грязном, пыльном подвале, но так и было. Когда ему было восемь, этот час был ужасно длинным. Подвал был темным, переполненным угрожающими формами коробок, ящиков и старых кроватных пружин. Дом стонал и скрипел... но, кроме этого, не было ничего.

Никаких призраков.

Никаких бестелесных голосов.

Дом был просто пуст и разваливался.

По крайней мере, поначалу.

Затем, потом...

Что-то было там, пока он ждал в подвале, парализованный страхом. Что-то было в доме, как раз там, где это было пятьдесят лет назад.

Что-то хитрое.

Что-то ночное.

Что-то родилось в черных глубинах дома и, может быть, в еще более черных глубинах пылкого воображения мальчика.

И хотя он был в Антарктиде и знал это, он слышал, как снаружи опадают листья, и видел бледный лунный свет, проникающий сквозь разбитое окно. Стропила над головой были увешаны паутиной. Что-то царапало стены. Что-то скользнуло по тыльной стороне его руки.

Что-то шуршало.

Как простыня.

Оно шло за ним, и он слышал шепот его савана, волочащегося по пыльным коридорам. Теперь оно было у двери подвала. Она со скрипом открылась. Теперь он чувствовал запах: как изъеденные молью тряпки, запертые в чердачном сундуке, как ночь, земля и сухая гниль.

Оно шло за ним.

Оно шло, чтобы съесть его душу.

20

ИСПОРЧЕННОСТЬ И ТЬМА вырвались из шкафа и пропитали комнату словно ядовитый туман, заполняя пространство пагубными бестелесными тенями и ползучими фигурами, которые носились в пелене ледяного, воющего ветра. Зут кричала не останавливаясь.

Гвен попыталась дотянуться до двери... и что-то похожее на руку толкнуло ее назад, протащив по полу и ударив об стену.

В воздухе стоял гнилостный вонь сладкой гнили, которая становилась все сильнее и сильнее, тошнотворная и теплая, пока не начала пахнуть рвотой и фекалиями.

Ошеломленными глазами Гвен увидела кошмарные формы, кружащиеся вокруг нее, как живой, фантасмагорический туман: крылатые инопланетные формы, бесплотные черепа и лохматые фигуры, которые были почти людьми. Постепенно фантомы рассеялись... но нереальная, злая атмосфера, поглощающая комнату и кровоточащая из каждой щели и угла, не рассеялась.

"Ты никуда не уйдешь", - сказала Батлер царапающим, сухим голосом. "Пока я не закончу с тобой".

Шокированная Зут замерла в болезненном молчании.

Гвен глазела на Батлер.

Лицо Батлер покрылось серией мелких складок, словно вены инея, оседающие на окне. Ее лицо было таким бледным, что казалось почти серым, бескровным и потрескавшимся от всех этих пересекающихся складок и линий. Казалось, оно разобьется, если она улыбнется. Но она не улыбнулась, потому что в ней не было ничего, способного улыбаться. Ее глаза больше не были зелеными, они были черными, пустыми и блестящими. Розовые шрамы на ее висках выделялись, как кровь на ее смертельной бледности.

"Я все знаю о тебе, Гвен. Я знаю, что тебя пугает".

Гвен ползла по полу, безумно скуля.

Дверь была заперта.

Была холодной, как лед.

Она ударила по ней.

Закричала.

И тень Батлер пала на нее.

21

КОГДА ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ СИСТЕМА на большом погрузчике Cat 980 отрубилась, пока он расчищал занос, Фрай понял, что все катится в ад. Хорн поддерживал работу всего оборудования на пике эффективности, и за все годы, что Фрай сидел за рулем тяжёлой техники, он никогда не видел, чтобы огни на панели мерцали, затем загорались и гасли, прежде чем окончательно умереть.

Он вылез из кабины и сразу же услышал, что в куполе что-то происходит.

"Сукин сын".

Почувствовав потребность в оружии, он схватил железный ледоруб возле двери и вошел в туннель, ведущий из коридора D в CosRay.

Войдя в D, он остановился как вкопанный.

Станция вибрировала вокруг него, воздух был наэлектризован визжащими шумами и пронзительными, почти инфразвуковыми воющими звуками. Он увидел кого-то в конце D.

Они стояли на коленях, раскачиваясь взад и вперед, прижимая руки к вискам, как будто они были в агонии.

"Хансен".

"Это Хансен".

Фрай бросился к нему. Когда он был в десяти футах от него, порыв холодного воздуха ударил его, подбросил в воздух и швырнул по коридору.

Дверь в биолабораторию распахнулась, и он ожидал увидеть там какой-то ужас, но там ничего не было, вообще ничего. Фрай, стоя на коленях, размышлял, где его ледоруб, и...

...и хлещущий, свистящий ветер внезапно вырвался из биолаборатории с интенсивностью торнадо. Все там ломалось и разбивалось, измельчалось мощной разрушительной силой чистой кинетической энергии... все это засасывалось в дикий, вращающийся поток обломков, который вырвался из двери прямо на него. Он бросился на пол, когда в него посыпались битое стекло и куски металла, треснувший пластик и деревянные осколки, осыпая, словно град. В своей парке и комбинезоне Carhartt он был защищен, укрыт.

Когда все прекратилось, он сел, и с него посыпалось стекло.

Он видел Хансена.

И он видел что-то еще.

Прямо сквозь стену с потрескивающим статическим электричеством прошла фигура, серая и призрачно-белая фигура, которая фосфоресцировала и мерцала, надвигаясь на Хансена. Это был скорее туман, чем твердое тело, и Фрай мог видеть арку, ведущую в кают-компанию комнату прямо через нее.