Эхо древних звёзд (СИ) - "Charmonium" - Страница 38

Совет отправлял всё новые отряды, но каждый раз результат был одинаковым. Как опытный дирижёр, Оттавио управлял своими силами с изяществом, которое граничило с искусством. Он знал, когда отступить, чтобы заманить противника в ловушку. Знал, куда ударить, чтобы нанести максимальный ущерб. И главное – знал, как использовать страх как оружие.

– Люди забыли, что значит быть людьми, – продолжал он свою речь, пока его люди устанавливали новую систему коммуникации. – Мы спариваемся с чужими, рожаем полукровок, принимаем их обычаи. А потом удивляемся, почему теряем свою идентичность?

Его стратегия была проста и гениальна одновременно. Маленькие группы, действующие быстро и непредсказуемо. Пока основные силы Совета искали крупное скопление войск Братства Пламени, мелкие отряды поджигали планету за планетой. Они не занимали территории – они уничтожали их. Для Оттавио важно было не то, что останется после, а то, что будет уничтожено сейчас.

В омнинете его видео собирали миллионы просмотров. Некоторые смотрели со страхом, другие – с восторгом. Но все понимали одно: этот человек не остановится ни перед чем. Его речи были как наркотик – они проникали в сознание, заражали мысли, заставляли людей видеть мир его глазами.

– Вы думаете, что я монстр? – Оттавио сделал паузу, глядя прямо в камеру. – Но разве лучше быть овцой, которая добровольно идёт на бойню? Я просто показываю вам правду, которую вы не хотите видеть. Чистота требует жертв. Возрождение невозможно без разрушения.

Каждый новый выпуск начинался с кадров горящих городов, криков жертв, взрывов. Это было частью стратегии – показать реальную цену войны. Не красивые картинки из учебников истории, а настоящий ад. Чтобы те, кто колебался, сделали выбор. Либо присоединиться к нему, либо стать частью того, что должно быть уничтожено.

Оттавио проверил время. Через тридцать минут здесь будет следующая атака Совета. Но он уже знал, что они опоздают. Его информаторы сообщили о маршруте движения войск, и сейчас его люди готовили западню в старых тоннелях под городом.

– Помните, – он подошёл ближе к камере, – каждый из вас делает выбор. Присоединиться к очищению или стать частью грязи, которую мы смываем. Но второй вариант ведёт только к одному. – Он показал на тела позади себя. – А первый – к новому началу.

Когда запись закончилась, он повернулся к своему помощнику.

– Сколько подписчиков?

– Более двух миллиардов, – ответил тот, проверяя данные. – И число растёт с каждым часом.

Оттавио улыбнулся. Власть была не в оружии – она была в информации. В способности формировать мысли, направлять эмоции, создавать реальность. И он был истинным мастером этого искусства.

Снаружи послышались первые взрывы – его люди начали действовать. Отряд Совета попал в ловушку, как и предполагалось. Оттавио наблюдал за происходящим на тактическом экране. Красные точки – его люди. Синие – враги. По мере развития операции синие точки одна за другой исчезали с карты.

– Связь с командирами групп? – спросил Кросс.

– Все каналы открыты, – ответил оператор.

– Передайте приказ – никаких пленных. Сегодня мы показываем всем, что значит настоящее возмездие.

Он снова подошёл к окну, наблюдая, как огонь пожирает очередной район города. В его глазах читалась странная смесь безумия и абсолютной ясности. Он не был героем и не стремился им стать. Он был хирургом, который режет плоть ради спасения пациента. Только пациентом был весь человеческий род.

– Запись нового обращения через час, – сказал он, поворачиваясь к своей команде. – И подготовьте данные о потерях Совета. Люди должны знать, насколько эффективен наш метод.

Кросс задумался. Он помнил каждый момент, проведённый с дочерью, каждую свою попытку сделать её сильнее. Запертая комната, пощёчины за слабость, холодные уроки выживания – всё это было его любовью, искажённой войной и ненавистью.

Лире было шесть, когда произошло то, что изменило всё. Люди и не-люди наконец-то решили прекратить кровопролитие. Но цена мира оказалась слишком высока – его жизнь стала одним из условий перемирия. Оттавио помнил тот день, как будто это случилось вчера: предательство собственных людей, обман, внезапное нападение. Его вырубили как собаку, а когда он пришёл в себя, был уже пленником.

Пытки следовали одна за другой, но хуже физической боли была мысль о том, что его маленькая девочка осталась одна. Он знал, что Хэнсен возьмёт её к себе – старый друг не подведёт. Но этого было недостаточно. Лира нуждалась в отце, а он не мог быть рядом. Каждый удар током, каждую рану Оттавио переносил только благодаря образу своей дочери. Её светлые волосы, серьёзный взгляд – это держало его на грани жизни.

Годы шли, а он продолжал бороться. Иногда ему снилось, как Лира выросла, стала красивой девушкой. Во сне она всегда понимала, что все его жестокости были ради её же блага. Но реальность, которую он узнал много лет спустя, оказалась иной – его дочь действительно возненавидела его. И эта боль оказалась сильнее всех пыток вместе взятых.

Хэнсен же, получивший шестилетнюю девочку на воспитание, столкнулся с живым воплощением войны. Маленькая Лира почти не разговаривала, постоянно вздрагивала от резких движений и часто просыпалась с криком. Пол видел, как она пыталась стать сильной, подражая тому, чему учил её отец. Но вместо стальной закалки получалась лишь раненая душа ребёнка, слишком рано узнавшего жестокость мира.

Когда Лира начала взрослеть, её ненависть к имени "Кросс" становилась всё очевиднее. Она выбрасывала все вещи, связанные с отцом, отказывалась говорить о нём. А Хэнсен молча наблюдал, как девочка, которой он посвятил жизнь, превращается в женщину, несущую в себе тяжесть прошлого. Тяжесть, которая должна была бы лежать на плечах её отца, если бы его выборы не привели к такому финалу.

И всё же, даже находясь в заточении, Оттавио продолжал надеяться. Надеяться, что однажды он сможет объяснить дочери, почему сделал то, что сделал. Почему его жестокость была неспособностью показать любовь, а не её отсутствием. Почему каждый удар, каждый час в темноте был шагом к тому, чтобы сделать её достаточно сильной для этого жестокого мира.

Но время шло, и с каждым годом эта надежда становилась всё призрачнее. А образ взрослой Лиры всё чаще смешивался в его сознании с детским лицом шестилетней девочки, провожающей его взглядом в то последнее утро, когда он ещё был свободен.

Оттавио получил сообщение от одного из своих агентов внутри академии Зенотар. Дочь. Она там. Жива. Учится. Общается с другими расами. Его лицо исказила гримаса, но через секунду он снова стал невозмутимым расчетливым лидером.

– Добавьте в следующее обращение, – произнес он холодно, – особый раздел о предателях рода человеческого. О тех, кто предаёт свою кровь, смешивается с чужими.

Огонь продолжал полыхать. И с каждым днём его пламя становилось всё ярче, всё неудержимее. Потому что за ним стояла не просто идея – за ним стоял человек, который знал, как заставить других поверить. Как заставить их видеть мир его глазами. Даже если это означало сжечь всю вселенную дотла.

Оттавио Кросс был не просто молод – он был живым воплощением энергии, которая требовала выхода. Его офицерская форма всегда сидела безупречно, но под этой маской дисциплины скрывался человек, чьи страсти бушевали как ураган. В свои двадцать семь он уже знал, что такое настоящая любовь – Сара была его вселенной, его единственным местом покоя в мире.

Каждый вечер он возвращался домой, и первое, что он делал – это обнимал свою жену. Не потому, что хотел показаться романтичным или следовать каким-то социальным нормам. Нет, это было физическое, почти животное желание прикоснуться к ней, почувствовать её тепло, убедиться, что она всё ещё здесь, рядом, настоящая. Его пальцы скользили по её спине, запутывались в длинных каштановых волосах, а губы находили точку на её шее, которая никогда не переставала вызывать у неё дрожь.