Джунгли, Секс и Чипсы! (СИ) - "Focsker" - Страница 6

— Кончаю! — Взревела главарь, после чего, выгнувшись, опустила свои груди мне на лицо и замычала. Два коричневых соска застыли у глаз, честно говоря, мне хотелось впиться в них губами, прикусить или хотя бы лизнуть, но, рисковать Оксаной я не мог. Кошка сползает с члена так и не дав мне желаемого. Я просто лежал, смотрел в небо, слушал эротические вздохи и ждал, когда всё закончится. Мда уж, не таким я видел свой первый раз, совершенно не таким…

— Госпожа, вы всё, а он… ого, неужели, он ещё стоит, смотрите-смотрите, он стоит, госпожа, проиграла мужчине! — Запищали кошки.

— Вздор, я не могла, не могла, это чушь… — Лежа на мне, здоровячка начинает ерзать задом, сползать с живота вниз, к стоящему, и вскоре упершемуся между её крепких долек члену. — Или не чушь… — рукой нащупав влажный стручок, кошка расплывается в хищной, злорадной улыбке. — Мерзавец, ты вновь меня позоришь, даже когда я заставила тебя не шевелиться, ты… ублюдок. Хорошо, посмотрим, сколько ты протянешь! Следующая!

Девки оживились, освободив мои ноги от своих вагин, второй на член упала костлявая девчушка с самой маленькой грудью из всех. Ещё до нашего «минутного» соития она была красной, мокрой как с лица, так и внутри, потому, не прошло и минуты как повторила за своей хозяйкой, ущипнув меня за область сосков, затрясла хвостом и кончила. Следующей и последней стала та самая, с которой я схлестнулся на камнях у ручья.

— Руку, и сжимай, иначе, я переломаю ей кости! — Вложив в мою кисть свою большую, мягкую и упругую левую грудь, требует кошка. — Не слышал, я сказала, чтобы сжал!

И я сжал, так, что та от боли зашипела, а после, наслаждаясь этим чувством пристроилась на член. Она была самой узкой, самой пошлой, прыгая на мне, пускала слюни, при этом успевая правой рукой массажировать мне яйца. Этого я и не выдержал, марафона не было, весь наш общий фитнес вылился суммарно в минут десять, за которые три бабы кончили, а с ними, внутрь любящей пожёстче шлюхи кончил и я сам. Кошки пищали от восторга, вились вокруг меня наворачивая круги, кусая ногти, косо поглядывая в сторону Оксаны и своей хозяйки. Неужели не сдержат слова, неужели убьют?

— Хозяйка… такой самец…

— Знаю, самой больно признавать, но я дала слово, да и он… чтоб этих Чав-Чав пантеры подрали. — Здоровячка разозлилась не на шутку, я слышал, как трещали её зубы, видел, как испуганно косясь на неё, другие кошки приложили к волосам уши, поджали хвосты. — Эй ты, слабая и никчёмная сука, запомни этот день, стань сильнее, иначе, рано или поздно твоего самца уведут. — Произнесла главная, а после, уже собираясь уходить, поглядев на меня, добавила, — Без меха, слабая, нет груди, как можно так сильно любить это убожество, самец, я тебя не понимаю и, наверное, никогда не пойму.

Кошки собирают своё разбросанное оружие, исчезают в кустах так же быстро, как и появились, оставляя нас в гордом одиночестве. Спортсменка вся трясётся, глаза красные, лицо залито кровью, что кажется не собирается переставать течь. Нам срочно нужно возвращаться, чтобы док, вернее стюардесса оказала ей помощь. Бедняга, не повезло так не повезло. Стянув с себя майку, прикладываю её к лицу Оксаны, после, сгоняв к ручью, начинаю умывать лицо, пытаться привести её в чувство. Главное, чтобы на фоне стресса кукушкой не двинулась, могла идти.

— Давай, красотулька, приходи в себя, очнись, всё хорошо, они ушли. Давай, вставай! — Словно дитя родное, прижимая её к груди, упрашиваю и уговариваю ту подняться. Шок, конечно, шокирована; столько раз находиться в сантиметре от смерти, тут любой не выдержит.

— Прости, Лёш, прости, я и вправду слабая, я должна была послушаться тебя, прости…

— О чем ты, — словно пытаясь её убаюкать, шатаясь вперёд-назад, ещё сильнее прижимаю к себе, не знаю зачем, целую в темечко. — Всё хорошо, мы живы, забираем воду и валим, давай, поднимайся, мы должны идти, пока никто не пришёл.

— Тебя изнасиловали из-за меня, прости…

— Не извиняйся за это, глупая, это не стоит даже твоих мыслей. Мне жаль, что тебе пришлось это видеть…

— Но они…

— Всё хорошо, давай, поднимайся, быстрее! — Встав, потянул её за рукав и поднял на ноги. Слава богу, она оказалась достаточно глупой и восприняла увиденное и вправду за изнасилование, хотя на самом деле, не считая моей поцарапанной головы, разбитого носа и губы, я испытал истинный кайф. Ощущение, которое не повторить никакой дрочкой: столько баб, и за руки, и за ноги, и на члене. В момент, когда я поднял бёдра, вогнав член той пиздоте по самые яйца, я был на седьмом небе от счастья. И, хорошо что эта малая, от испуга не смогла этого понять!

Собрав все бутылки в кучу, понимаю, в одиночку мне их не унести. Эта дурочка ещё трясётся, её ноги подкашиваются, сама она потеряна, в прострации. Если не придёт в себя, может ещё отстать в джунглях, потеряться, поддаться панике или, не дай бог, заверещать, приведя к нам тех, кого кошки назвали Чав-Чав. Открутив бутылку, единственную пятилитровку, я с размаха холодной водой плеснул на неё, заставив спохватиться, сжаться и выругаться на меня.

— Зачем⁈

— Затем, очухалась? Пришла в себя?

Девушка испуганно оглянулась, обхватила себя руками, сжалась и кивнула.

— Отлично, тогда бери бутылки и пойдём! Хватит сопли жевать! — Прикрикнул на неё я, и мы, в спешке, почти не глядя под ноги, двинулись по маякам обратно. Страха почти нет. После пережитого я перестал бояться местных и стал переживать исключительно об Оксане. Вот за неё я действительно боялся, за неё и тех, кто остался на побережье.

— Там же одни женщины, одни беззащитные женщины… — Повторял я, как оказалось, вслух, а не про себя. И слова мои дошли до нежеланных ушей Оксаны, что, услышав, только и смогла, что вновь разрыдаться, прибавив шагу. В таком состоянии, в котором мы шли, вероятность попасть в ловушку существенно возрастала. С занятыми руками, с копьём чуть ли не в зубах, мы продирались через джунгли. Где-то шли, где-то ползли, где-то чуть ли не на корточках пробирались под завалами, коих до этого не видели. Произошло самое худшее — мы потерялись, сбились с маршрута и в конце концов, только под вечер оказались на пляже. Не на нашем, а каком-то другом. По форме мелководья и закруглённости берега понять, в какую сторону идти, не смог. Небо над нами, как и солнце, чужое, хотя, если дождаться луны, то, в принципе, сделать кое-какие выводы можно.

— И… что дальше, Алексей, куда ты… мы дальше пойдём? — В надежде на меня, впервые с момента, как мы выдвинулись от реки, произнесла хоть что-то Оксана.

— Понятия не имею. Лучшим вариантом было бы идти в обе стороны и…

— Не бросай меня! — Выронив из рук все бутылки, прыгнула мне на спину девушка. — Пожалуйста, не бросай, меня без тебя убьют!

— Да тише ты, тише. Не брошу. — В отличие от неё, я сосудами не разбрасывался. Если продырявлю тару, будет беда, всё же, хрен поймёшь, где мы и как долго ждать помощи. Ещё непонятно, будет ли эта сраная помощь, или мы в этом непонятном болоте с концами застряли. — Сейчас посидим немного, ночи дождёмся, а там дальше пойдём. Ты как, ещё ходить способна?

— Способна, — буркнула мне в спину Оксана.

Хорошо, что она способна, а вот я уже почти нет. Ляшки между ног уже должно быть до крови стерлись. Та же беда и с потной мокрой задницей. Понятия не имею, какие ароматы нюхала та кошка, облизывая мои яйца, могу лишь восхититься её стойкостью и… о боже, даже думать не хочу, что вообще это было и почему сожалею о том, что не пошёл с ними⁈ Чёрт… хрен знает, с какими кракозябрами эти нудистки спят, там до сифилиса, возможно, один поднятый хвост, так почему я не могу выкинуть их из головы! Бесит.

Упав на ещё тёплый песок, вновь остаюсь в объятиях Оксаны. Её словно магнитом ко мне присосало, не на метр не отходит, в любой момент дрожа, жмётся, дёргается на любой звук. Стараясь её успокоить, сажусь позади неё, после чего обнимаю, предлагая попытаться расслабиться и отдохнуть. Честно говоря, думал, что вряд ли она уснёт, но, не угадал, рубануло её знатно, чуть ли не на глушняк. Опираясь своей спинкой на мою грудь, спортсменочка тут же засопела, да так громко, по-взрослому, что милое сопение это местами переросло в нормальный такой мужицкий храп. Меня тоже слегка подрубило, особенно сейчас, когда не требовалось бежать сломя голову, воевать с этими ползущими-шипящими гнидами под ногами, да вообще что-либо делать. Только сидя в обнимку с ней, встречая лицом прохладное дуновение морского бриза и приятное тепло исходящее от прячущегося за водным горизонтом солнца, я смог ощутить покой, умиротворение, самодостаточность и чувство, что я наконец-то стал мужчиной. Именно за этим чувством я летел в Таиланд, искал медь, но внезапно, с крушением, нашёл золото. Многие погибли, нельзя такому радоваться, но я рад, ведь даже такое убожество вроде меня, в прошлом несчастный курьер на арендной тачке, смог что-то сделать, кому-то помочь, может даже спасти. Я ведь и вправду спас Оксану, пусть и совсем необычным способом, но, не будь меня здесь, рейс всё равно состоялся бы, ловушка никуда бы не исчезла, и, сначала она, а после и кто-нибудь другой могли погибнуть у этого злополучного ручья. Ты не так уж плох, Лёха, более того, ты наконец-то стал мужчиной, девушка что рядом верит в тебя, надеется, и джунгли позади, кишат сексуальными девочками-кошками. Остаётся просто смериться со смертью как с неотвратимостью, принять происходящее и постараться жить подольше. Это всё, что я могу в данный момент.