Джунгли, Секс и Чипсы! (СИ) - "Focsker" - Страница 24

— Малой, я победил! — Поднял руку дед, встаёт с бабы.

— Он и вправду победил. — Усмехаясь, подтверждает кошка.

— А значит мы пойдём искать твои баллоны. — Поднимается с колен дед, после чего протягивает руку кошке. Та скривилась, всего на секундочку, а после, рассмеявшись, приняла руку помощи и поднялась.

— Будь я проклята, меня и вправду уложил на лопатки старый самец.

Короче, это был бой за право отправиться искать лекарство, мою сумку и другие вещи. Естественно, меня никто на эту задачу не отпустит, да и деда тоже обманули. Эта кошка, она просто искала повода помериться силой с гордливым стариком, хотела поставить его на место и по итогу оказалась под ним. У них в возрасте разница лет этак шестьдесят пять, но, ГРУшник её в борьбе скрутил, и даже тогда, уже при мне, да и при всех, она попросила реванша, их поединок не продлился и двух минут. Добрыня мог её гнуть, мять, да и ебать-то в принципе в любой удобной позе. Проиграл лишь в четвертой схватке, когда внезапно у него, от резкого движения, защемило спину. Только тогда, забравшись за спину и приставив когти к горлу, кошка успокоилась и даже извинилась, принявшись натирать деду спину какой-то местной мазью. В общем и целом ничего не изменилось, кроме количества стражи вокруг Добрыни.

Целый отряд из десяти самок, отправился на пляж искать любые возможные вещи, упавшие на землю с небесной птицей.

Мда, и к чему был этот цирк? Они просто подрались и довольны! Никогда не понимал таких людей, как вообще насилие может приносить хоть какую-то радость. Весь день с батей мы делали инструменты, потом полвечера выбирали место для будущих грядок. И в конце меня опять заставили пить. Сначала за спецназ, потом за ВДВ, затем… уже в принципе было пофиг. Он накачал меня, напоил, потом, всю ночь, до того, как я отключился, рассказывал о том, о чём не хотел говорить трезвым. Странные они, эти военные. Наверное, ещё даже больше странные чем эти вечно голодные до мужчин и в то же время крайне сдержанные кошки.

Лишь полное отсутствие алкоголя сдержало старика от продолжения попойки. Вчера, вернее, этой ночью он пил, щупал, трогал всё, что только мог и позволяли. Любая другая баба в нашем мире, возможно, откусила бы ему руки по локоть или разбила бы об голову что-то тяжёлое, но не кошки. Как же им это нравилось! Как же они тянулись к нему, лащились, каждый палец старому херу за внимание облизывали, и не только палец. В общем и целом, очнувшись с утра, я ещё около получаса извращённо скалился, глядел в потолок и радовался. Да, хоть мы и попали в полную задницу — самолёт разбился, дома остались сёстры… но я радовался. В общем и целом, для возвращения я не мог сделать ровным счётом ничего. Мне не требовалось вставать на работу затемно, не было счетов за квартиру, коммуналку; даже готовить по факту незачем. Валяясь в кровати, понимая, что любую местную красавицу можно поставить раком по щелчку пальцев, впервые в жизни я ощущал себя арабским шейхом или его золотым чадом. Чувство невероятное, да только чужое мне.

Бесспорно, в ситуации, в которой я оказался, можно на всё забить, прожить жизнь так, как мечтают множество мужчин. Я бы очень хотел опустить руки, забыть о прошлой жизни, начав в этом месте новую. Вот только есть дом, есть две сестрички, хоть и умные, но в то же время совсем глупые. Одна в меде, будущий стоматолог, другая вот-вот школу закончит и тоже учиться пойдёт. Батьку своего я никогда не знал, мать вылечить, поднять с постельной койки — я тоже в своё время не смог. Вот и пожинал плоды, вспоминая счастливые дни, когда был свободен, играл в компьютер, бесился с мечом во дворе с пацанами… Об этом оставалось только вспоминать и думать, как сделать жизнь младших сестер чуточку лучше, чем ту, которую получил я. «Вставай, Лёшка, вставай…» — пытался замотивировать себя я. — «Нас ждут великие дела…»

С утра, умывшись по требованию кошек, полив и удобрив неизвестный кустик, что рос неподалёку от моего шатра, мы с дедом взялись за работу. Как оказалось, не такую уж величественную, но действительно очень важную. Общественные туалеты или хоть что-то отдалённо напоминающее их. Именно с такой просьбой обратилась одна из «дочек» к Добрыне. В отличие от меня, батя являлся человеком компанейским. Постоянно чего-то добивался, с кем-то о чём-то говорил, что-то делал, а если не мог — обдумывал, как сделать. Человек с огромным опытом, с лёгкостью располагал к себе окружающих и, поглядывая на меня, слегка с издевкой говорил: «Я сделаю из тебя мужика». Мне подобные колкости не особенно нравились, но сам человек, то, как он приподносил информацию, объяснял, что надо и как это сделать, подкупало. Батя — он и в арфике батя. Будь у меня под боком такой, эх… а впрочем, не важно. Историю не перепишешь, и жизнь заново не проживешь. Следует пользоваться тем, что приготовила злодейка судьба.

Позвав «Святую Марию», узнав мнения девочек и их просьбы, от идеи общественного туалета пришлось отказаться. Они хотели что-то нереальное, чуть ли не с биде, и, поставь мне такие требования, я бы, наверное, на хрен послал. Я, то, наверное, а дед напрямую вдруг взял и послал.

— Нихера не выйдет, у меня ни досок, ни гвоздей нету, — уже что-то явно придумав, Добрыня косится на кошек, — да и веревки мало, зверятки психуют, просто так давать не хотят, а меня здоровье подводит, не могу их нужды удовлетворить.

— А Лёша? — спрашивает стюардесса.

— Лёша наш единственный козырь, — откидывает мою кандидатуру дед. — Нельзя разбазаривать. Короче говоря, дочка, я понял, чего вы хотите, сделаю что смогу, а ты своим писюхам шепни, — дед сближается, на ушко произносит, — Лёха, в семь дней только три-четыре раза может, не больше, поняла?

Мария скраснела.

— Поняла, а почему? Это болезнь или так надо?

У деда глаз нервно дернулся, а у меня кольнуло сердце.

— Так надо, — ответил дед, а после, как и я оценив степень разочарования Марии, добавил для меня: — прости, солдат.

Наши туалеты выглядели как несколько вырытых в ряд ямок, две поваленные параллельно друг другу пальмы и палки, коими выложена «седалищная» поверхность. Несущая конструкция состояла из четырёх высоких, максимально ровных, толстых палок, что мы вместе с гнездом почти случайно украли у каких-то птиц. Перегородки составлены из плотно сложенных пальмовых листьев, а потолок — небо голубое. Вся эта конструкция максимально быстро и просто разбиралась и собиралась, потому, когда настанет день извлекать содержащееся снизу, мы чуть поиграем в «лего», и за пару минут освободив пространство, уже с лопатами или их деревянными аналогами будем в прямом смысле «рыться в дерьме». Можно было заморочиться, придумать какой-то аналог бочки, да только дед сказал «нет». Бабы хотели, чтобы туалеты находились как можно дальше друг от друга, чтобы их «дела» никого не смущали. Стало быть, под каждый туалет требовалось по сосуду, что в наших условиях требование неисполнимое. Да и кошки под дерьмо свою тару явно не отдадут. Они вон вообще без проблем свои дела в джунглях делали, и ближайшим листом подтирались.

К вечеру, закончив с «тубзиками», с грустным батькой из-за того, что алкашка кончилась, мы вместе с кошками-стражницами сидели на берегу, жарили рыбу, глядели на то, как спортсменки учат кошек по младше игре в волейбол. Мячик отдали, с ним, с радостью сбагрили детей, ну а те в свою очередь, с реальным интересом подошли к предложенной нами авантюре. Лишь поначалу, когда странный агрегат летел в их сторону, мамки-самки слегка переживали за своих чад. А после, ближе к ночи, когда дети в край утомились, взрослые женщины сами с радостью попробовали игру с мячом. Одна из мамочек так загорелась новой «игрушкой», что пообещала попытаться сделать нечто подобное. Как и из чего — история умалчивает, но девочки-волейболистки были рады. Ведь сегодня им наконец-то удалось стать не просто послушным скотом, приданным к мужчинам, а личностями, учителями. Именно с игрой отношение между двумя мирами стали налаживаться. Именно в игре, в обучении ей, мои девочки имели возможность хоть на мгновение вернуться в свой мир, а местные, с новыми знаниями, погрузиться в другой, доселе неведомый. Из проблем с волейболом оставалась только сетка. Полноценную нам никто не дал, ибо она нужна на рыбалке. Потому довольствовались только шнурком из лоскутов от рваных шмоток, связанных узлами в одну длинную веревку.